In my darkest dreams

[Smothered Hope]

Название: В моих самых страшных снах/In my darkest dreams

Ссылка на оригинал: benjimmy.livejournal.com/95960.html

Авторы: Roderick Thompson (benjimmy ) и nemesishamartia

Перевод: Smothered Hope

Бета, краски, детали, атмосфера, а также русская адаптация диалогов и эпиграфов – Rebekka_L

Разрешение на перевод: получено

Пейринг: Хаус/Уилсон при-слэш

Рейтинг: NC-17

Ворнинг: фик содержит множество дарк-элементов, а также ненормативную лексику.

Дополнительный арт к фанфику

Обложка (картинка в заголовке) : автор - cryptictac housebigbang.panfandom.ca/artwork/ticcy.htm#one

Видеотрейлер: автор - tli housebigbang.panfandom.ca/artwork/thelibraniniq...


Примечание авторов русской версии: Если вы думаете, что невозможно жалеть Хауса и тревожиться за него больше,чем после просмотра 24 серии 5 сезона- тогда мы идем к вам)


Глава 1

"Каждый ищет что- то свое." (с) Eurythmics, Sweet Dreams (Are made of this).

Глава 2


«Это дом, где рождались и умирали» © Elton John, Funeral For a Friend (Love lies bleeding).

Глава 3

"Уходи пока можешь, чтобы жить дальше." (с) Queen, Dead on Time

....- Где тебя носит?- раздраженно спрашивает Уилсон,- я жду тебя здесь целую вечность!

Озадаченный, Хаус оглядывается вокруг и приходит в еще большее недоумение. Они с Уилсоном на крыше больницы, как бывало уже не раз, вот только как Хаус ни пытается, он не может вспомнить, зачем они решили здесь встретиться, и как он сюда добирался.
И еще Хаусу кажется странным упрек Уилсона: "целая вечность". Это чересчур, ведь они виделись не далее, как час назад, когда Уилсон выходил из своего кабинета, чтобы пойти...куда? Этого Хаус тоже не помнит, он был слишком занят решением очередной головоломки, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Уилсон сидит на низком парапете, огораживающем крышу по периметру, и Хаус хмурится: ведь это его место! И потом, он помнит, что Уилсон не любит смотреть вниз с высоты.... Почему же сейчас?...

- ...Ждешь меня...- Хаус, наконец, понимает, что продолжать Уилсон не собирается,- а зачем?

- Я хочу тебе кое - что показать,- отвечает тот,- кое- что интересное..., тебе понравится...

Хаус снова озирается по сторонам, пытаясь сообразить, что именно здесь могло бы его заинтересовать.
Крыша больницы выглядит... как крыша больницы и никак иначе. Скучно и уныло, как и всегда. Но именно этим она Хаусу и нравится - пустота и тишина, здесь он может побыть наедине со своими мыслями и чувствами, но сейчас не тот случай.

Потихоньку Хаус начинает сердиться.

- И что интересного, по-твоему, я должен здесь увидеть? - бурчит он, раздраженно постукивая тростью о каменную кладку парапета.

- А вот что.

Уилсон спокойно встает на ноги, поворачивается к Хаусу спиной и...делает шаг вперед. Несколько бесконечно долгих секунд Хаус стоит, словно загипнотизированный.
Наверняка, это просто какой- то дурацкий розыгрыш- из тех, что так любят показывать по телевизору воскресными вечерами. Хаус уже почти слышит голос ведущего, который скажет что-то типа: " Вас снимает скрытая камера!" и уже готов рассмеяться, но тут... он слышит неописуемо тошнотворный звук, с которым тело ударяется о землю.
Жуткое сочетание влажного хлюпанья и резкого, как пистолетный выстрел, треска ломающихся костей.
Хаус вмиг выходит из ступора и одним прыжком оказывается на краю крыши... он смотрит вниз и видит это...видит, пятью этажами ниже, Уилсон в ужасающе неестественной позе лежит на земле, и лужа багрово- черной густой крови окружает его голову жутким нимбом.
Больше всего Уилсон похож на тряпичную куклу, раздавленную колесами многотонного грузовика. Вот только кукла не может трагически погибнуть, потому что никогда не была живой...В отличие от Уилсона...

Который абсолютно и безнадежно мертв.

У Хауса мутится в голове, тошнота удушающей волной подступает к горлу, он в панике пытается отвести взгляд от страшного зрелища, но не может.
Руки Уилсона согнуты под противоестественными углами и даже отсюда Хаус видит выглядывающие из рваных ран белоснежные осколки, сверкающие в золотых лучах закатного солнца.
Ноги кажутся резиновыми из-за раздробленных костей, правая оказалась под спиной, а левая - под прямым углом отогнута в сторону... Хаус, наконец, находит в себе силы зажмуриться....

***
И тут же со стоном открывает глаза. Сердце в груди стучит так, что кажется, вот- вот сломает ребра и выскочит наружу, голова кружится...
Господи! Как хорошо, что это всего лишь страшный сон. И ничего больше.... С усилием, Хаус поднимается с кровати и хромает в туалет - мочевой пузырь грозит лопнуть. Надо отлить. И еще, может быть, принять ванну - футболка и пижамные штаны пропотели насквозь. Хаус плещет в лицо холодной водой, пытаясь смыть ночной кошмар без следа, и от этого его пробирает озноб. Он зябко ежится, зевает - широко, до боли в скулах, и решает, что, пожалуй, ванна может подождать до утра.
Сейчас он опять ляжет в постель: после такого стресса просто необходимо хорошенько выспаться... Выходя из ванной, Хаус бросает рассеянный взгляд в зеркало, и тут…что-то увиденное в нем, вызывает у него смутное беспокойство. Какая- то маленькая неправильность, совсем крошечная непонятность...

Хаус трясет головой, хмурится, и вместо спальни идет в гостиную.

На кофейном столике у дивана стоит бутылка из под бурбона. Пустая...
Странно, думает Хаус, я не допивал все до конца..Да какой там до конца, там оставалось не меньше половины. Однако, он позволяет этой загадке пройти мимо, ведь это совсем не то, что привлекло его внимание, отразившись в зеркале.

Хаус внимательно оглядывает комнату, пока в его поле зрения не попадает оранжевая баночка, закатившаяся за ножку кресла... Тоже пустая! Хаус наркоман, и именно поэтому он всегда совершенно точно помнит, сколько таблеток он принял, и сколько еще осталось, дабы не забыть вовремя пополнить запас.
Но ведь.. когда он ложился в постель, баночка совершенно точно не была пустой. Хаусу страшно хочется спать, поэтому он не паникует, а только лениво размышляет о том, что, возможно, сам прикончил и бурбон и таблетки, разгуливая ночью по дому в приступе какой- то странной формы сомнамбулизма.
Но все же, он сомневается в этом, потому что твердо знает, что никогда раньше не ходил во сне.

Он снова оглядывает гостиную, пытаясь все- таки понять, что именно увидел в зеркале...

И тут он это видит.

Видит руку Уилсона...на полу возле кушетки. Этот идиот, судя по всему, свалился с нее во сне. Хаус пожимает плечами и думает о том, что Уилсон, должно быть, жутко устал за сегодняшний день, раз не проснулся от такого падения... А может, он ударился головой и потерял сознание? Хаус обходит диван кругом и застывает, как вкопанный...

Уилсон.

Лежит на полу, сжавшись в комок, глаза открыты, щека и волосы испачканы рвотой, которая зеленоватой лужицей растекается рядом.
Хаус швыряет трость в сторону, бросается к нему и падает на колени. Он хватает Уилсона за руку, дрожащими пальцами ощупывает шею, пытаясь почувствовать пульс, но тщетно.

Его нет, и не может быть.

Не может, потому что Хаус вдруг понимает, почему оказались пустыми бутылка и оранжевый пузырек.

Но это понимание уже ни к чему.

Потому что Уилсон мертв.

Хаус всхлипывает и прячет лицо в ладонях, чтобы не видеть этого больше...

***
...И открывает глаза с болезненной гримасой, потому что все тело словно свело судорогой.

Что ж, будет ему впредь наука - не засыпать в своем любимом кресле в собственном офисе в разгар рабочего дня.

Хаус потягивается, словно огромный кот, и крутит головой, пытаясь разогнать кровь по затекшим мышцам. Поморгав, он сладко зевает и поворачивается к окну, за которым на бархатно- черном осеннем небе уже начали загораться первые звезды. Ну и ну, уже вечер. Хаус бросает взгляд на монитор компьютера: 8.12. Он уже давным- давно должен быть дома. Все еще ощущая ломоту во всем теле, Хаус осторожно закидывает рюкзак на плечо, и тут краем глаза замечает, что в офисе Уилсона все еще горит свет.

Это ж надо так заработаться! Нужно его срочно отвлечь и развести на поздний ужин.

Хаус добирается до кабинета Уилсона и громко стучит тростью в дверь. Ответа нет, но как раз это Хауса не удивляет. Когда Уилсон погружен в бумажную работу, он не видит и не слышит ничего вокруг. С такими способностями ему бы не онкологом быть, а бухгалтером!
Хаус ухмыляется и поворачивает ручку, чтобы открыть дверь. Так и есть: Уилсон сидит над бумагами... а вернее, не сидит, а лежит - головой на столешнице.
Хаус фыркает, представляя себе, какой болью в спине и пояснице обернется Уилсону эта поза наутро. Некоторое время Хаус просто смотрит на него, испытывая непреодолимое желание просто повернуться и уйти, чтобы доказать Уилсону, что бумаги могут причинить человеку настоящую боль. Соблазнительно, конечно, но... так и быть, сегодня он добрый. Да и голодный, если на то пошло.

Громко топая, Хаус подходит к столу и трясет Уилсона за плечо, но тот не торопится просыпаться.

В недоумении, Хаус хмурится, трясет Уилсона еще сильнее и неожиданно морщится.

Он чувствует, что его рука стала влажной... и липкой.

Хаус не понимает в чем дело, пока не подносит ее к глазам и не видит то...

Что сделало влажной его руку.

Кровь.

Пальцы Хауса сразу же ложатся на шею Уилсона, в надежде нащупать пульс..

Но жилка на шее неподвижна, сердце перестало качать кровь по венам.

Уилсон мертв.

Снова.

Спокойно и хладнокровно, словно наблюдая эту сцену со стороны, Хаус осматривает Уилсона, пытаясь определить причину смерти. Губы не посинели, значит, это не удушье. Нигде нет кровоподтеков, значит, шея не сломана. Что же тогда?
И тут Хаус находит то, что искал...

Удар по голове тупым, тяжелым предметом. Потеря крови слишком серьезная, чтобы Уилсон мог дожить до его прихода.

Негнущимися пальцами Хаус ощупывает края раны, ощущая, как в горле образуется огромный ком.

Голова Уилсона проломлена, и кусочки мозга вперемешку с осколками кости вытекли из дыры в черепе на белые бумажные листы, исписанные его ровным красивым почерком, словно желе из экзотических фруктов на фарфоровую тарелку.

Хаус обшаривает все вокруг невидящим взглядом, словно надеется отыскать убийцу или орудие преступления где- нибудь поблизости... и долго искать не приходится.
На столе стоит бутылка дорогого шампанского "Асти Мондоро"- название почему- то сразу бросается в глаза, когда Хаус берет бутылку в руки... и тут же роняет на пол, увидев ее дно - скользкое и черное от запекшейся крови.
Бутылка разбивается вдребезги, разлетается по кабинету сотнями сверкающих, словно бриллианты осколков, густая ароматная пена бьет Хаусу прямо в лицо. Он зажмуривается, пытаясь защитить глаза....


****

И снова резко их открывает, задыхаясь и судорожно хватая ртом возду. Хаус быстро садится. От этого начинает кружиться голова и туман застилает глаза, когда он пытается определить, где находится. Он на работе? В клинике? Точно, на этот раз он не добрался до своего кресла, а заснул на кушетке прямо в смотровой. Ну что ж, так хотя бы ничего не затекло...

- Хаус! Что с тобой такое?

Уилсон..?

Из груди Хауса вырывается вздох облегчения такой силы, что он мог бы одним выдохом наполнить воздушный шар.

- Все нормально, не волнуйся. Я просто не выспался...засиделся допоздна за просмотром..

-... Порно по интернету! - Уилсон заканчивает фразу за него и закатывает глаза. Совсем, как Хаус, когда считает кого- то идиотом.

Хаус протирает глаза, зевает и потягивается.

- Чего тебе? Тебя Кадди послала найти меня?

- Нет. Я сам решил поискать тебя.

- Зачем?- Хаус пожимает плечами и бросает взгляд на часы,- "Центральная больница" начнется только через полчаса...

- Я в курсе,- отвечает Уилсон без тени улыбки,- но у меня была другая цель.

Уилсон закрывает дверь, приваливается к ней спиной и изучающе смотрит на Хауса, отчего тот почему- то начинает нервничать.

- Ну и...?

Уилсон не отвечает. Он двигается с места, обходит Хауса, сидящего на кушетке, и направляется к шкафчику, в котором хранятся ампулы и наполненные шприцы. Достает несколько штук и демонстрирует их Хаусу. Тот щурится, но все же ухитряется прочитать надпись на этикетке...Эпинефрин.

Хаус заинтригован дальше некуда. Он устраивается на кушетке поудобнее и с интересом ждет дальнейшего развития событий.

Уилсон аккуратно снимает колпачки со всех шприцев сразу и, прежде чем тот успевает хоть как- то среагировать, молниеносно вонзает их себе в предплечье. Он морщится, но похоже, только из- за того, что ему все- таки трудно управляться с тремя шприцами одновременно, а весь его вид говорит: это ерунда, оно того стоит!

Уилсон резко вдавливает поршни до упора.

- Я хочу, чтобы ты знал,- говорит он Хаусу мягко и совершенно спокойно,- все это - только из-за тебя.

И тут же падает на пол, как подкошенный.

Хаус соскальзывает с кушетки, чтобы подхватить его, но не успевает. Тогда он просто хватает руку Уилсона и сразу ощущает под своими пальцами бешеное биение пульса. Хаус пытается сосчитать его стремительные скачки, но безуспешно, и тогда он пробует усадить Уилсона прямо на полу, поддерживая его за плечи, и снова нащупывает пульс на его шее в отчаянной надежде, что он замедлился.

Но он не замедляется.

Он просто исчезает.

Совсем.

И тут Хаус соображает, что нужно вызвать помощь. Он ударяет кулаком по кнопке вызова медсестры, а сам срывает с шеи Уилсона новый галстук в серую полоску, разрывает на его груди рубашку, посыпая пол градом пуговиц, одним движением оседлывает бедра Уилсона и начинает непрямой массаж сердца. Хаус сильными уверенными движениями давит ему на грудь, время от времени останавливаясь только для того, чтобы сделать ему искусственное дыхание рот в рот.

Дверь с грохотом распахивается и в комнату врываются сестры с реанимационным набором. Хаус хватает дефибриллятор, в страшной спешке выдавливает из тюбика столько геля, что и электроды и его собственные руки становятся скользкими.

- ЗАРЯЖАЕМ! РАЗРЯД! - кричит Хаус, прижимая холодный металл к груди Уилсона, при этом безнадежно пачкая края его рубашки.

"Он меня убьет!"- проносится в голове дикая в своей неуместности мысль.

Тело Уилсона выгибается дугой, подпрыгивает на полу и падает обратно. Хаус ищет пульс...

Его нет, как и не было.

-ЗАРЯЖАЕМ! РАЗРЯД!

Подскок. И снова падение.

Ничего. Прошло четыре минуты.

-РАЗРЯД!

Пять минут.

Волна отчаяния захлестывает Хауса с головой и грозит утопить. Пять минут! Если даже им удастся вытащить его, это будет уже не Уилсон. Так долго без кислорода...У него будет повреждение мозга. Крайне тяжелое повреждение...
Это не важно. Не важно, каким он вернется оттуда. Пожалуйста… Пусть только вернется…

-РАЗРЯД!

Уилсон лежит неподвижно, словно издевается над Хаусом. Будто таким немыслимо извращенным способом напоминает ему о том, что все, происходящее здесь и сейчас - целиком и полностью его вина.

Хаус упрямо щелкает переключателем, снова увеличивая напряжение.

-РАЗРЯД!

Шесть минут.

Одна из медсестер, которая давно пытается Хаусу что-то сказать, бросает это безнадежное занятие и выскакивает из кабинета. Но Хаусу наплевать.. наплевать и на нее и на того, кого она наверняка приведет с собой. Ведь они ничем не могут помочь Уилсону, а значит - просто выбросить это из головы. Ведь все место в ней занимает сейчас только одна мысль - как заставить его сердце снова работать…

Давай же, ебанный идиот! Оживай, чертов ублюдок! Какого черта ты это сделал?! И почему, мать твою, из-за меня?!

-РАЗРЯД!

Дверь открывается. Ну вот, и морская пехота прибыла на помощь. Это Кадди: стоит на пороге и смотрит на все происходящее недоумевающим взглядом.

- Сколько раз уже ты пытался запустить сердце?- спрашивает она совершенно спокойно. Так спокойно, будто бы один из ее лучших врачей, один из ее любимых друзей, не лежит мертвым( он не мертв, не мертв!) на полу смотровой.

Не обращая на Кадди никакого внимания, Хаус снова заряжает электроды.

-РАЗРЯД!

За него Кадди отвечает предательница- медсестра:

-Это уже восьмой раз!

Уилсон холоден и неподвижен. Пульса нет...

-ЗАРЯЖАЕМ! РАЗРЯД!- в панике кричит Хаус, чувствуя, как по его щекам начинают бежать влажные ручейки. И вдруг понимает, что это не паника... это отчаяние...

Задержав дыхание, они ждут чуда... Но его не происходит...

Хаус снова заряжает электроды, но не пускает их в дело. Похолодев, он слушает твердый, уверенный голос Кадди:

- Время смерти - два тридцать пополуночи.

Она подходит к Хаусу поближе.

-Положи электроды, все уже кончено...

Хаус не двигается. Тогда Кадди сама выключает их, осторожно вынимает из рук Хауса и кладет его перепачканную гелем руку на свое плечо, пытаясь вывести из смотровой. Но Хаус не может вот так просто бросить Уилсона и уйти... ведь в отличие от него, тот совершенно не выносит одиночества...И Хаус все еще может спасти его...

- Нет! Подожди!- Хаус делает попытку вывернуться, но Кадди удерживает его
его на месте, и светлая ткань рукава ее пиджака темнеет и становится влажной от его слез,- Я... блядь! Я ведь даже не ввел ему атропин! Мы ведь все еще можем...

Кадди осторожно прикрывает рукой его рот.

- Не можем... уже слишком поздно, Хаус....

Хаус утыкается лбом ей в плечо, отгораживаясь от всего мира...


****

...И снова открывает глаза. Он делает несколько коротких судорожных вздохов, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце.

Ну, теперь точно все в порядке - он проснулся в собственной смятой постели, дома, в одиночестве...? Или нет?...

Он прислушивается, но кругом царит тишина... Все- таки, идея запивать таблетки викодина коктейлем из пива и скотча была не самой удачной, тут Уилсон был определенно прав. Собственно, он бывал прав каждый раз, когда напоминал Хаусу об этом, но никогда еще после этого его не посещали такие кошмарные сновидения.
Хаус потягивается, сильно и долго, до хруста в костях... почему- то этот звук кажется ему ужасно неприятным...Хаус бросает взгляд на часы - восьмой час утра, надо бы вставать, наверное. Он нехотя поднимается с кровати и выходит из спальни. На диване в гостиной он обнаруживает сладко спящего Уилсона и ни капельки этому не удивляется. Какие бы причины не выгнали того ночью из дома, а это, как правило, ссора с очередной миссис Уилсон,и в итоге он всегда оказывается на Хаусовом диване.

Совершая свой утренний туалет, Хаус нарочно пытается создавать как можно больше шума. Наконец- то он будет отомщен! Впервые за столько лет у Хауса появился прекрасный шанс отыграться за все невыносимо ранние пробуждения, которые ему регулярно устраивал Уилсон, громко жужжа феном или еще того хуже - блендером, в котором он готовил какие- то колдовские зелья, в состав которых наверняка входила плацента нерожденных младенцев, лягушачья икра и китовый жир, и которые он легкомысленно именовал маской для волос.

Хаус грохочет дверцами кухонных шкафчиков, изо всех сил бабахает любимой кружкой по столу, насвистывая намеренно громко и ужасающе фальшиво.

Никакой реакции.
Хаус в негодовании заглядывает в гостиную. Конечно, он знает, что Уилсон всегда спит крепко и спокойно, как и положено совершенно здоровому человеку с чистой совестью...но не до такой степени.

А кроме всего прочего, Хаус, как пристально он не вглядывается, никак не может заметить, как поднимается и опускается его грудь. Хаус хмурится, ковыляет к дивану и берет Уилсона за руку, чтобы проверить пульс..

Пульса нет.

Сердце Хауса, только- только было успокоившееся, снова грозит разнести в клочья его грудную клетку, в опустевшей голове мелькает одна единственная мысль - может это еще один кошмарный сон?!

Но она тут же исчезает, как перышко, подхваченное ураганом. Рука Уилсона холодна как лед.

Он давно мертв...

****
- Ты - идиот! - сердито хмурит брови Уилсон, - ты едва не убил себя.

- Так и было задумано.

- Ты на самом деле хотел умереть?

- Я хотел почти

умереть,
почувствуй разницу,- лениво огрызается Хаус, хотя сейчас он и сам в этом уже сомневается.

Он видел странные сны.. странные и страшные.. Но этому есть разумное, логическое объяснение: мозг постепенно отключается, наступает клиническая смерть... Дело только в этом, просто одна из тысяч химических реакций, которые ежесекундно происходят в организме. Нейроны, в предсмертных судорогах посылающие импульсы из ниоткуда в никуда, пока мозг умирает в отсутствии кислорода.

Уилсон, расслабься, не паникуй... я в полном порядке.

- Может быть, ты действительно собирался почти умереть, но тебя совершенно не интересовало, выживешь ты или нет! – продолжает кипятиться Уилсон.

- Но ведь это ты настаивал, чтобы я увидел все своими глазами!

Хаус спорит чисто рефлекторно, ему и самому уже кажется, что идея была никудышная. И потом, что нового он надеялся увидеть на той стороне? Ведь в состоянии клинической смерти он был уже не один раз...

Все это было зря...я не узнал ничего большего, чем знал до этого..только странные разрозненные, размытые образы, но это была агония умирающего мозга, только и всего...Там ничего нет... абсолютное ничто...пустота...

Хаус спрашивает Уилсона, как дела у парня, засунувшего нож в розетку, ощущая болезненную потребность поговорить с ним...
Все- таки, кое-что полезное от своей безумной затеи Хаус получил: то место, где он побывал...это были явно не небесные кущи, скорее наоборот.

Видеть, как Уилсон раз за разом умирает тысячами ужасных смертей- это мой собственный, персональный ад.

- Парень умер около часа назад. Удар током на следующий день после множественных повреждений внутренних органов не так полезен для здоровья, как может показаться.

Хаус не отвечает, он просто лежит, наслаждаясь голосом Уилсона, который звучит для него сейчас как райская музыка...Так чудесно слышать как он говорит и какая разница, что именно...

Уилсон говорит с ним, и это значит, что он здесь, что он жив, можно протянуть руку и дотронуться до него...Находясь на волоске от смерти Хаус кое- то понял..., кое- что крайне важное... то, ради чего стоило так рисковать...
Он не сможет жить без Уилсона.
Вот и все.

- Зачем тебе нужно было поговорить с ним? Ты что- то видел...там?

Но Хаус не собирается обсуждать эту тему.

Ему совершенно не нужно знать, что именно я там видел... Совершенно, абсолютно не нужно...А значит, я ничего и не видел...Просто ни-че-го!

Хаус пытается отвлечь Уилсона от расспросов, свернув на эозинофильную пневмонию, но тот не собирается сдаваться так просто.

Он беспокоится, и в то же время ему страшно интересно, и он видит, что Хаус лжет... Уилсон всегда это видит... Но Хаусу нечего ему рассказать. Это ведь были просто галлюцинации, ужасающе реальные, но ничего сверхъестественного здесь нет, сплошная биохимия, просто нейронные импульсы.

И, тем не менее, знать об этом Уилсону не обязательно. Хаус не желает говорить с ним на эту тему.

Он ничего не видел.

Разве что, как Уилсон снова и снова умирает при ужасных обстоятельствах.

Но мы уже выяснили, что это просто реакция мозга на кислородное голодание, ведь так?

Хаус снова пытается сменить тему, и у него вроде бы начинает получаться. Вроде бы, но не совсем.

Ничего, ничего и еще раз ничего! И никогда! Перестань меня расспрашивать, я не видел ничего такого, о чем мог бы тебе рассказать. Ни сейчас, ни потом. Я хочу забыть об этом навсегда!

Хаус осторожно сжимает обожженную ладонь в кулак. Черт, больно... Но это хорошо, даже очень хорошо, просто отлично. Ведь это значит, что все происходящее - реально, это значит, что Уилсон здесь, живой и невредимый. Живой...
Да и о чем это он, собственно? Ведь он ничего там не видел..

- На тебя даже смотреть больно. Назначу тебе обезболивающих дополнительно.

И вдруг Хаус понимает, что прямо сию минуту он должен сказать Уилсону нечто очень важное...то, что донесло бы до него истину, невероятную в своей простоте, которую он принес в своем сознании с той стороны..

...Уилсон- главное, что есть в моей жизни...

Итак, давай! Скажи это!

- Я люблю тебя.

Тот скептически приподнимает бровь, продолжая строчить что- то в медкарте.

Это не он говорит, это обезболивающее бормочет глупости у него в венах. Любит он меня, как же! Как он может меня любить и продолжать творить такое с собой? И со мной. Сколько раз я еще увижу, как он умирает? Сколько раз услышу: Хаус мертв?

Хаус видит, что Уилсон не обращает на него внимания и начинает молча паниковать.

Черт! Блядь! Он мне не верит. Или верит, но не хочет этого?...

Точно, не хочет.

Спокойно! Все нормально, все в порядке. Я ведь просто хотел, чтобы он знал? Ну, так теперь он знает. Знает, что я действительно люблю его..., конечно, совсем не в этом смысле.

Да..., не в этом...Хорошо, что Уилсон меня не любит, иначе было бы страшно неловко...


Потому что я ведь не влюблен в него, правда? Не влюблен…и поэтому все будет хорошо...





Продолжение следует..

@музыка: London After Midnight - "Shatter"

@темы: слэш, переводы, фанфики

Comments

[Smothered Hope]

- Откуда у тебя эти царапины? - это первое, что слышит Уилсон, проснувшись следующим утром..., а скорее, уже днем.

Он сонно моргает, трет кулаками глаза и судорожно соображает, что именно ответить Хаусу, который, оказывается, давно проснулся и все это время смотрит на него, подперев голову рукой. Уилсон опускает взгляд на свое предплечье, где красуются две длинных глубоких царапины, которыми Хаус наградил его позавчера.

но не говорить же ему об этом...он расстроится...или разозлится на себя...

- А, это... да ерунда. Просто один маленький мальчик в клинике очень не хотел, чтобы я делал ему укол,- Уилсон страстно надеется, что неуверенность в его голосе Хаус спишет на то, что он только что проснулся.

И, похоже, Хаус верит.

Он кивает и выбирается из постели.

- Я сейчас.

Он на удивление бодро выходит из спальни, а спустя минуту Уилсон слышит, как он чем- то шуршит и гремит в ванной.

Еще через минуту Хаус возвращается к нему с подносом, уставленным предметами первой, хоть и запоздавшей на пару дней, медицинской помощи, а так же двумя полотенецами и чашкой с теплой водой.

Он берет Уилсона за руку и осторожно промывает царапины. Уилсон болезненно морщится – засохший слой крови растворяется, и ранки снова начинают немного кровоточить. Все это время он был так занят заботами и тревогами о Хаусе, что просто забыл заняться ими.

Хаус еще раз протирает его руку влажным полотенцем, подносит ее поближе к глазам и внимательно разглядывает.

- Тебе повезло,- он поднимает взгляд на Уилсона,- могла попасть инфекция, но вроде все чисто.
Он подсушивает кожу другим полотенцем, смазывает царапины антисептиком и накладывает повязку, закрепив ее края пластырем.

- Ну вот, так- то лучше!- он улыбается уголками губ и поднимается с кровати, собираясь отнести лекарства обратно в ванную,- надеюсь, ты в состоянии приготовить блинчики?

***

.. Кадди устало смотрит на Формана, из-за широких плеч которого выгладывают все члены команды.

- Ну, что там еще? Хаус решил сделать биопсию мозга пациенту с переломом ноги?- она обводит вопросительным взглядом Катнера, Тауба и Тринадцатую,- раз вы все здесь, значит, случилось что-то действительно из ряда вон выходящее.

- Вы почти угадали,- отвечает Форман,- только это случилось чуть раньше... он действительно собирался сделать биопсию мозга парню, у которого болел живот. Мы еле его отговорили...

- Были еще какие- нибудь безумные тесты...или ... произошло еще что- нибудь?

Кадди уже готова услышать самое худшее.

- Тесты были,- кивает Форман,- вот... некоторые из них.

Он протягивает Кадди картонную папку.

- Для их проведения не было абсолютно никакаких медицинских показаний, но я не сумел помешать ему сделать их. И... мы думаем, вы должны знать о том, что произошло позавчера...

Форман делает приглашающий жест рукой в сторону Тринадцатой, и та в мельчайших подробностях описывает сцену в кабинете Хауса.

Кадди слушает все это с упавшим сердцем и все нарастающим ужасом.

- С ним явно творится что- то неладное,- добавляет Форман, когда Тринадцатая заканчивает свой рассказ,- он...он приходил на работу под кайфом от амфетаминов...

- А почему я слышу об этом только сейчас?!- голос Кадди почти срывается на крик.

Форман мнется и прячет глаза.

- Ну... сначала мы думали, что все вот- вот наладится...

- Понятно...это Уилсон,- догадывается Кадди,- это он сказал вам, что не происходит ничего серьезного, что у него все под контролем...

Она тяжело вздыхает и качает головой.

- Впрочем, меня это не удивляет... Хаус явно сходит с ума, а Уилсон, как всегда, готов вывернуться наизнанку, лишь бы защитить его.

***

..- Мне тут рассказали кое- то интересное про Хауса,- с места в карьер начинает Кадди, останавливая Уилсона в больничном коридоре.

Что ж, он ждал этого разговора, хотя и побаивался его. Видимо, все решится прямо сейчас...

Уилсон останавливается и бросает быстрый взгляд на Хауса, который паинькой сидит на сестринском посту, закинув ноги на стол и с видимым удовольствием ест мороженое, купленное ему Уилсоном в кафетерии.

- Он в порядке. В полном. Просто плохо спит в последнее время.

- Вот именно.

Кадди понижет голос до громкого шепота и кладет руку Уилсону на плечо.

- У него бессонница, и именно по этой причине он галлюцинирует. А если прибавить сюда же целых два приступа паники, случившихся с ним на глазах у подчиненных, и еще Бог знает сколько тех, о которых мы не знаем...

Она обвиняюще смотрит на Уилсона и наклоняется к нему еще ближе.

- Джеймс, ты что, правда этого не видишь? Или не хочешь видеть? Он же сходит с ума!

- Ничего подобного,- Уилсон готовится стоять насмерть,- да, у него действительно серьезные проблемы со сном и из -за этого он плохо себя чувствует. Но это просто - бессонница, и ничего больше.

- Пойми,- Кадди изо всех сил старается говорить мягко и терпеливо, но удается ей это с большим трудом,- он приходит на работу под кайфом. Конечно, он всегда под кайфом, но сейчас это уже явно не викодин...он заказывает тесты один безумнее другого...Ты знаешь, что он чуть было не вскрыл череп человеку с болями в животе? Брось, Джеймс, ты ведь близок с ним, как никто другой, ты не можешь не замечать этого...Он явно не в себе!

- Конечно не в себе, у него хроничекая бессонница,- упрямо повторяет Уилсон,- и поэтому он ведет себя...чуть более странно, чем обычно.

Кадди шумно выдыхает и с силой сжимает переносицу двумя пальцами.

- Джеймс! Его нужно показать психиатру. И чем быстрее, тем лучше.

- Нет!- Уилсон отрицательно качает головой,- тебе не удастся засунуть его в психушку! Он не сумасшедший, просто сильно устал.

Кадди смотрит на него взглядом, в котором мешаются гнев и жалость.

- Боюсь, это решать не тебе.

Уилсон резко вскидывает голову.

- Ошибаешься, как раз мне. Может ты и не знаешь, но у меня есть полномочия действовать от его лица и поэтому...поэтому ты не сможешь обратиться к адвокату, чтобы его признали недееспособным, и не заставишь сделать это кого- то еще! Потому что единственный " кто- то еще", который у него есть - это я. И тот, кто уполномочен решать за него - тоже я! Так что извини, но тебе придется с этим смириться.

И Кадди приходится отступить. Она глубоко вздыхает, понимая, что Уилсон включил режим "защитить-Хауса-во-что-б-это-не-стало".

И сейчас она не сможет переубедить его, как бы ни старалась.

- Хорошо, но тогда я буду вынуждена принять собственные меры,- тихо произносит она,- я отстраняю его от работы на...неопределенный срок. Пока ты не разберешься, что с ним происходит... и как это можно исправить.

"Если это можно исправить"- добавляет она про себя.

Уилсон молча кивает, и, развернувшись на каблуках, направляется к Хаусу.

.. даже если она не позволит ему больше работать, я не оставлю его дома одного...только главное, чтобы она не догадалась о его присутствии в больнице...я что- нибудь придумаю...обязательно!...

[Smothered Hope]

***

..- Пойду, принесу еще пива,- Уилсон поднимается с дивана и сладко потягивается,- ты будешь?

- Давай,- не повернув головы, отвечает Хаус, увлеченный очередной серией "Одиноких сердец".

Уилсон идет на кухню и пытается выудить из холодильника пару бутылок пива, не уронив при этом на пол большую миску с салатом "Цезарь", стоящую на самом краю полки. И это ему удается...почти...

Он подхватывает одной рукой опасно накренившуюся салатницу, одновременно пытаясь удержать в другой сразу две пивные бутылки...

Бабах!!! Одна из них тут же выскальзывает, падает и разбивается вдребезги, покрыв кухонный пол сотнями мельчайших сверкающих осколков...Густая пена шипит и пузырится, словно миниатюрный исландский гейзер.

И прежде, чем Уилсон успевает сообразить, что, собственно, случилось, на кухню врывается перепуганный Хаус. Он окидывает Уилсона тревожным взглядом и твердо приказывает:

- Не двигайся!

А потом разглядывает кухню, оценивая масштабы разрушений, и постепенно успокаивается.

- Не понимаю, как ты можешь лечить раковых больных, когда лично я не могу доверить тебе даже мое пиво?- бурчит он себе под нос, стараясь скрыть наступающее облегчение,- вали отсюда, только осторожно! Я здесь приберу, а то ведь порежешься, как пить дать!

- Большое тебе спасибо за доверие!- бормочет Уилсон, по стеночке обходя огромную пенную лужу, и послушно отчаливает обратно в гостиную.

Хаус нагибается, и, чувствуя, как мышцы правой ноги... или то, что от них осталось., с горечью думает он.., - болезненно напрягаются, начинает аккуратно собирать с пола осколки покрупнее, а более мелкие тщательно сметает щеткой в совок. Он выбрасывает острые стекляшки в мусорное и ведро и медленно, осторожно разгибается, вздрагивая от пульсирующей боли в в бедре и судорожно хватаясь руками за столешницу.

Некоторое время он просто стоит, терпеливо ожидая пока отступит самая сильная боль, а потом, убедившись, что уже сможет сдвинуться с места, не закричав на весь дом, дотягивается до висящего над раковиной рулона бумажных полотенец и отматывает от него почти половину.
Он бросает бумажный ком в лужу и, используя трость в качестве швабры, насухо вытирает им пол, а затем еще раз тщательно подметает его.

..Он возвращается в гостиную, с каждым шагом все тяжелее опираясь на трость, и медленно опускается на диван рядом с Уилсоном. Он морщится и старается как можно незаметнее потереть правое бедро, но Уилсон, конечно же, это замечает.

- Ну вот, я так и знал! Очень больно? Зачем ты меня выгнал, я бы сам...

- Ерунда, все нормально,- обрывает его Хаус,- сейчас пройдет.

Но Уилсон, не слушая, кладет руку ему на бедро и начинает осторожно поглаживать.

- Так лучше?

Хаус неопределенно пожимает плечами.

.. ну да, лучше...почему бы и нет?... он просто заботится обо мне...ведь для этого и нужны друзья- чтобы заботиться друг о друге...разве не так?...

А Уилсон тем временем слегка усиливает нажим, и в его голове мелькает мысль о том, что еще совсем недавно, Хаус никому не позволил бы массировать себе ногу...да что там массировать, даже прикасаться к себе... ..если бы, конечно, не заплатил а это деньги.

Уилсон не останавливается, его рука медленно выводит по бедру Хауса большие круги, опускается ниже, снова поднимается вверх...его пальцы мягко ласкают уже не только поврежденную мышцу, но и всю внутреннюю поверхность бедра...чтобы расслабить все перетруженные уборкой мускулы, конечно же..., еще чуть- чуть и они коснутся...

..но тут Хаус начинает нервно ерзать на диване. Он ощущает некоторый дискомфорт: отчасти -физический, отчасти - душевный...а самое главное - он чувствует эрекцию, которая постепенно усиливается...

.. вот черт! Замечательно! Меня возбуждают прикосновения Уилсона...с чего бы это?...хотя что тут странного...с тех пор, как у меня в последний раз кто- то был, прошла целая вечность...

..И снова Уилсон, кажется, это замечает..

... с каких это пор он стал таким наблюдательным?... а может, он видит это, потому что надеялся увидеть?... это нехорошо... это неправильно...

- Хватит! - рявкает он в полный голос, резко отодвигаясь от Уилсона,- эта часть моего тела работает прекрасно и в массаже не нуждается!

Он бросает на Уилсона еще один короткий сердитый взгляд, отворачивается к телевизору...

..и еще целых десять минут ему удается успешно игнорировать свою эрекцию. А потом он явственно понимает, что еще чуть- чуть - и он просто взорвется. Поэтому он поднимается и так быстро, как только может, хромает в ванную.

Там он открывает кран, чтобы наполнить ванну, а сам стягивает джинсы и обхватывает рукой дергающийся член. Он маструбирует в унитаз, ощущая себя подростоком, перевозбудившимся от разглядывания картинок в "Хастлере". Он так возбужден, что это занимает у него совсем немного времени. Он кончает, смывает воду, сдергивает с себя одежду и плюхается в ванную...

..а ровно пять минут спустя к нему заглядывает Уилсон.

...твою мать! Я забыл запереть дверь!...

- Чего тебе надо?- выплевывает Хаус сквозь зубы,- на старости лет решил заделаться вуайеристом? Ну так вали дрочить в другую комнату!

- Мне, видишь ли, надо отлить, а у тебя в доме только один туалет!- парирует Уилсон не менее резко,- все свои претензии можешь высказать застройщику.

- Ну, да, конечно, как бы не так,- зло усмехается Хаус, сам не понимая, от чего так завелся,- хотя не знаю, зачем тебе понадобилось подглядывать за мной именно сейчас. Уверен, что ты уже успел передернуть на диване после этого трюка с массажем!

- Перестань, Хаус,- спокойно отвечает Уилсон, расстегивая брюки,- тоже мне, трюк. Я просто рискнул...ткнуть тебя носом в очевидное.

Он встает над унитазом и пытается расслабиться, но получается это у него далеко не сразу.

- Ты сам постоянно только этим и занимаешься......и доказываешь людям, что они идиоты.. Поэтому ты должен понять меня, как никто другой!

Наконец Уилсону удается успокоиться настолько, что он может помочиться. А Хаус продолжает шипеть на него, словно дикий кот.

- Это другое дело! Ткнуть носом в очевидное- это одно, а вот лапать людей, которых ты вроде бы взялся лечить- это слишком, даже для меня!

[Smothered Hope]

- Ладно, - спокойно соглашается Уилсон,- извини меня. Наверное, я слишком поторопился с выводами, но мне отчего- то показалось, что ты будешь не против. Согласись, это выглядело вполне логично, учитывая, что когда я прикоснулся к тебе, у тебя случился стояк.

Уилсон стряхивает, застегивает ширинку и, демонстративно оторвав огромный кусок туалетной бумаги, вытирает ободок унитаза.

- Что, трудно было прицелиться получше?- язвительно интересуется Хаус, полностью игнорируя его последние слова.

Уилсон бросает на него косой взгляд.

- Вообще- то, я убирал за тобой.

..да ответь же ему!...что угодно, чтобы сохранить хоть немного самоуважения...

- Начнем с того, что я не разрешал тебе меня трогать,- Хаус и сам чувствует, что это звучит жалко и неубедительно.

- Но и не остановил.

.. Уилсон тоже это чувствует..

- Не остановил... пока не догадался, что таким образом ты заигрываешь со мной! Вообще- то юридически это называется домогательством!

Хаус в раздражении бьет кулаком по кафельной стенке.

- Ты оттолкнул меня, и я сразу же перестал, потому что не хотел, чтобы ты чувствовал себя неудобно,- защищается Уилсон,- ты много встречал домогающихся, которые поступили бы так же?

- Так значит, ты это признаешь?!

Тут и Уилсон начинает потихоньку выходить из себя.

- Черт тебя возьми, Хаус! Да вытащи уже голову из собственной задницы! Тебе понравилось то, что я делал! Понравилось настолько, что ты испугался...

- Мне не понравилось! И я не испугался!

Хаус чувствует, что внутри у него все кипит и клокочет...

...это злость?...я злюсь, потому что Уилсон прав?...

..- Знаешь, ты выбрал очень оригинальный способ показать насколько это тебе не понравилось!

Уилсон переходит в открытую атаку.

- " Ах, как мне противно все, что тут происходит! Поэтому пойду-ка я поскорее в ванную и отдрочу там по-быстрому, говоря вслух имя своего лучшего друга! Да, и не забыть бы оставить дверь открытой, чтобы этот самый друг ненароком чего не пропустил!" Я сейчас заплачу! Представляю, какой мукой это для тебя было!

...нет-нет!...это неправда, я не звал его по имени!... или звал?...вот дьявол!...

- Так значит, ты шпионил за мной,- не столько спрашивает, сколько констатирует Хаус.

- Если хочешь, называй это так. Я просто хотел убедитсья, что с тобой все в порядке.

- Теперь это так называется?- Хаус издевательски приподнимает бровь,- а слово "уединение" для тебя еще хоть что- нибудь значит?

- Да в том- то и дело, что уже - нет!- не выдержав, Уилсон срывается на крик, и взмахивает рукой, чтобы подчеркнуть свои слова, а потом начинает нервно потирать шею сзади.

- Я исключил это слово из своего словаря с тех самых пор, как ты перестал выпускать меня из поля зрения больше, чем на две минуты! Ты все время смотришь на меня и я уже забыл, когда в последний раз был в полном одиночестве. Мне нужна хоть какая- то разрядка, иначе я просто с ума сойду!

Но Хаус только фыркает в ответ на его тираду.

- О, вот даже как! Ну так не стесняйся, давай! Можешь передернуть прямо здесь и сейчас! Да, и не торопись особо, в твоем распоряжении все время мира. Если тебя не смущает мое присутствие, мне то уж и подавно все равно. И, кстати, ты мог уйти в любой момент. Я вроде бы не привязывал тебя к кровати и не приковывал наручниками к батарее. Не понимаю, чем ты недоволен!

- Ах так! Прекрасно!!!- взрывается Уилсон...

...не злись!...он просто нервничает и несет чушь!...ты же знаешь, он это не серьезно!...

..но остановится он уже не может.

Он снова рывком расстегивает зиппер, выпуская наружу возбужденный член. В его голове вспышкой молнии мелькает мысль о том, что долгие годы общения с Хаусом не прошли для него даром и он, наконец, рехнулся окончательно, но ему некогда задумываться о таких пустяках. Он плюет на ладонь и начинает яросто маструбировать, глядя Хаусу прямо в лицо; через какую -то пару минут он со стоном бурно кончает в теплую воду.

... И все это время Хаус смотрит на него, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, не в состоянии не то, чтобы шевельнуться, но даже просто отвести взгляд. А потом Уилсон резко разворачивается и пулей вылетает из ванной, даже не застегнув брюк.

Плюхнувшись на диван в гостной, Уилсон закрывает лицо руками и чуть не плачет.

...Господи, что я наделал?!..зачем..?

Никогда в жизни он еще не чувствовал себя таким виноватым. И что ему теперь делать? Как все исправить?..

И тут он вздрагивает, осознав, что уже какое-то время Хаус зовет его из ванной...зовет по имени. Уилсон тут же срывается с места и бросается к нему, но ворвавшись внутрь, останавливается на пороге, не смея поднять взгляда на Хауса, который все еще сидит в ванной.

- Помоги мне... я сам не могу...,- шепчет он, явно сгорая со стыда,- нога не слушается...

Уилсон с некоторым облегчением подходит поближе и протягивает ему обе руки, чтобы Хаусу было на что опереться. Он подхватывает его подмышки и тому наконец- то удается выбраться из ванной. Уилсон протягивает ему полотенце и застывает на месте, опустив голову и отрешенно разглядывая свою промокшую насквозь рубашку.

- Ты...я... я только заберу из спальни свою пижаму и одеяло,- бормочет он себе под нос и выскальзывает в коридор, оставляя Хауса вытираться самостоятельно.

Переодевшись в сухое, Уилсон отправляется на кухню и вынимает из углового шкафчика два пузырька- с темазепамом и валиумом. Капсулу темазепама он аккуратно вскрывает, таблетку валиума измельчает ножом, а потом достает из сушки стакан и ссыпает в него получившийся порошок. Он подогревает на плите молоко, наполняет стакан доверху, взбалтывает и несет питье в спальню.

Перед закрытой дверью он на секунду медлит, немного поколебавшись, стучит в нее...

..и входит, так и не дождавшись ответа.

Хаус сидит на кровати и встречает его потерянным взглядом. Уилсон садится рядом и протягивает ему стакан.

- Давай, выпей это.

Тот молча забирает у него стакан, делает один большой глоток и отставляет его в сторону. Но Уилсон продолжает сверлить его взглядом, и Хаус, вздохнув и закатив глаза, допивает молоко до конца и вручает Уилсону пустой стакан...
.. а тот молча встает, поворачивается к Хаусу спиной и уходит спать в гостиную.

***

..Уже целый час Хаус лежит в постели и чутко прислушивается к тихим звукам, доносящимся из гостиной.

..Едва слышное шуршание- это Уилсон щелкает телевизионным пультом, быстро переключая каналы, не задерживаясь ни на одном из них больше, чем на секунду...Хаус уверен, что он проходится по всем имеющимся каналам дважды, и только потом выключет телевизор...

..Тихий скрип- Уилсон поднимается с дивана..., шаги - он выходит из комнаты, и почти сразу же возвращается...

..непонятные скребущие звуки...видимо, Уилсон решил подмести пол...

.На некоторое время в гостиной воцаряется тишина, и Хаус начинает было задремывать...

..Но тут раздается громкий стук- это захлопнулась входная дверь, и сразу же- тарахтение заводящегося автомобильного двигателя.

... куда это он собрался?.. решил уйти от меня из- за того, что я ему наговорил?...нет, нет, только не сейчас!...

Хаус резко откидывает одеяло и выбирается из постели; быстро сует ноги в кроссовки и спешит на улицу, на ходу натягивая толстовку.

Он выходит на крыльцо и видит "Вольво" Уилсона, готовый сорваться с места. Вот только его хозяин, сидящий за рулем, еще явно пребывает в раздумьях, в какую сторону ему двинуть. Он сидит и смотрит прямо перед собой, не замечая ни Хауса..., ни другого человека, который приближается к машине из темноты.

Хаус пристально вглядывается в лицо незнакомца, но так и не может узнать его...пока тот не останавливается под уличным фонарем.

.. Форман?!... какого черта ему здесь нужно посреди ночи?... и почему он идет пешком?...

Форман ( а это и в самом деле он) наклоняется к окошку с водительской стороны и громко стучит в стекло. Уилсон, который, видимо, полностью погружен в свои мысли, резко вздрагивает от неожиданности, поднимает голову и опускает стекло.

- Это ты? Что случилось?

- Добрый вечер, Уилсон,- Форман усмехается и опускает правую руку в карман,- пока еще ничего не случилось...

И тут он вытаскивает из кармана.. пистолет, направляя его ствол прямо в грудь Уилсону.

- ...но вполне может, если ты сейчас же не выйдешь из машины.

Хаус чувствует, что сердце его останавливается от парализующего ужаса... Он хочет показать Форману, что Уилсон здесь не один, хочет броситься к нему на помощь,...закричать..., да хотя бы просто сдвинуться с места!...но не может. Страх сковал его по рукам и ногам, сжал стальными тисками горло...

.. может быть, это и к лучшему. Ведь Форман может занервничать и нажать на курок...Господи, зачем он здесь?!...взялся за старое?...да, он вламывался в чужие дома, но ведь он не убийца...может, ему нужна машина?...

А Уилсон, похоже, не понимает серьезности происходящего...Он только невесело усмехается и качает головой:

- Ладно, Форман, я впечатлен! Так и передай Хаусу. Если это он велел тебе прийти сюда и напугать меня до обморока, чтобы я остался, его затея вполне удалась. А теперь извини, мне нужно ехать!

- Выходи! И не заставляй меня повторять это еще раз!- Форман угрожающе взмахивает пистолетом.

Уилсон раздраженно морщится и включает первую передачу.

- Мне пора!

- А я ведь не хотел,- Форман рывком распахивает дверь и прижимает ствол к виску Уилсона,- но ты сам напросился!

[Smothered Hope]

Свободной рукой он расстегивает ремень безопасности, хватает Уилсона за руку и выволакивает из машины.

Не дав ему опомниться, Форман грубо толкает его в грудь и, быстро запрыгнув на водительское сиденье, давит на газ. Взвизгнув тормозами, машина срывается с места и тут же исчезает за углом, а Уилсон, не удержав равновесия, падает навзничь - сначала на тротуар, а потом, ударившись головой о пожарный гидрант, скатывается на мостовую...

..И тут же из-за поворота появляется маленький грузовик, мчащийся на бешеной скорости. Несмотря на то, что он несется, как болид "Формулы-один", Хаус успевает заметить в его окне бледное, перекошенное от страха лицо водителя....видимо, он отчаянно пытается дать по тормозам...но грузовик не сбавляет ход..

.. он подпрыгивает, подминая под себя Уилсона, лежащего у него на пути, останавливается ...и медленно заваливается на бок...

И только тогда Хаус неожиданно осознает, что снова способен двигаться.

Он вихрем срывается с места, выбегает на дорогу, и тут же поскальзывается и падает, угодив в лужу крови, тошнотворными толчками вытекающей из шеи Уилсона, на которой больше нет головы...

..она откатилась в сторону и в ярком лунном свете Хаус с ужасом видит , что глаза до сих пор открыты, а к лицо выглядит так, словно к нему прижали раскаленную решетку гриля...Хаус переводит безумный взгляд на грузовик, видит тело, намертво застрявшее между передними колесами и чувствует, как его накрывает чернота...

***

..- Хаус, ты что?- вполголоса спрашивает Уилсон, садясь на диване,- тебе плохо?

Он сонно моргает и трет кулаками глаза, пытаясь сообразить, что происходит. Поспать ему удалось совсем недолго, хотя он лег почти сразу же после того, как отнес Хаусу молоко...

.. виновник его бессонницы стоит сейчас у изножья дивана и тихо шепчет ему:

- Тс-с-с-с...тише, все хорошо... я не сделаю тебе больно.

И тут Уилсон чувствует, что не может пошевелить ногами - на лодыжки как-будто бы что- то давит...В комнате темно, он не может рассмотреть, что делает Хаус, но у него появляется железная уверенность в том, что тот только что привязал его ноги к подлокотнику дивана.

- Хаус, что ты делаешь?! - он немного повышает голос, все еще не понимая какого черта здесь происходит....

..Но вместо ответа Хаус молча проводит рукой по его бедрам, животу, поднимается выше и легонько толкает в грудь, заставляя снова лечь на спину.
Уилсон подчиняется, и пару секунд Хаус просто смотрит на него, склонив голову набок и явно что- то обдумывая...а потом неожиданно садится на его бедра, и Уилсон с удивлением замечает, что на шее у него болтаются два шелковых галстука, его собственных, разумеется.
Закончив размышлять, Хаус сдергивает один из них и привязывает его конец к запястью Уилсона. Он проверяет узел на прочность, а потом проделывает то же самое со вторым галстуком и другим запястьем. Закончив с узлами, он привязывает обе руки Уилсона к изголовью дивана и снова замирает.

Уилсон молчит и не сопротивляется, позволяя делать Хаусу все, что тот хочет...потому что он думает, что знает к чему именно это может привести...Он знает... и ему это нравится...но..

..Но Хаус по-прежнему молчит и смотрит куда-то мимо Уилсона, еще раз проверяя надежность узлов, видимо, прикидывая в уме, не слишком ли они тугие, чтобы причинить боль... а потом наконец- то открывает рот:

- Теперь все в порядке...теперь ты не сможешь уйти,- он словно разговаривает сам с собой,- я должен быть уверен, что ты не уйдешь...

И тут Уилсон вздрагивает, внезапно осознав, что Хаус...спит. Это приступ сомнамбулизма, или какой- то странный побочный эффект от снотворного...да все равно, что именно!...главное, что Хаус, похоже, даже во сне прекрасно понимает, что делает...

- Я никуда не уйду, Хаус. Я всегда буду с тобой. Тебе не нужно для этого меня связывать..., - мягко успокаивает его Уилсон.

Но не похоже, чтобы тот его слышал. Он продолжает объяснять свои действия невидимому собеседнику, называя его по имени...его собственному имени..

- Ты не должен выходить из дома, Уилсон,... Снаружи - опасность!... Столько вещей, которые могут навредить тебе... Я должен быть уверен, что с тобой ничего не случится...и я никогда не сделаю тебе больно...

Хаус снова проводит рукой по его плечам, ложится с ним рядом и кладет голову ему на грудь.

- Я останусь с тобой, Хаус,- шепчет Уилсон ему на ухо,- зачем мне уходить? С тобой я в безопасности...

- Каждый раз, когда ты уходишь, ты умираешь,- так же тихо шепчет Хаус словно бы ему в ответ.

Он приподнимает голову и заглядывает Уилсону прямо в глаза невидящим взглядом.

- А тебе нельзя больше умирать...потому что в следующий раз это может тебя убить!

Уилсон чувствует, что волосы у него на затылке начинают шевелиться от ужаса, по телу пробегают мурашки, ладони покрываются липким потом...

..а Хаус продолжает, монотонно и пугающе спокойно:

- Если ты умрешь, все потеряет смысл...

Он еще несколько секунд смотрит на Уилсона, а потом нежно целует в лоб и снова кладет голову ему на грудь...Через несколько секунд он уже крепко спит.

[Smothered Hope]

***

..Вскарабкаться на высокий парапет не так уж просто, но он уже привык. Он устраивается поудобнее, опирается спиной о каменную стену и опускает ноги вниз. Черт, а здесь высоко!

..Так- так- так, что там у нас? Пациент? Видимо, да...

Хаус не видит, с кем именно разговаривает Уилсон, так как его собеседник сидит к Хаусу спиной, но фирменное "мне- очень- жаль- что-вы- умираете" выражение лица говорит само за себя. Поэтому Хаус, скрепя сердце, вынужден отказаться от соблазнительной мысли немедленно ворваться к нему в кабинет. Уилсон терпеть не может, когда он мешает ему сообщать пациенту страшную новость, но обычно Хаусу на это глубоко наплевать. Обычно.

В те дни, когда Уилсону приходится говрить человеку, что тот умирает, он и так становится крайне раздражительным, а уж если Хаус прерывает такие беседы...тогда он просто перестает с ним разговаривать. В последний раз такая игра в молчанку растянулась на целых пять дней.

..Да, точно, это очередной умирающий.

Сейчас Уилсон наверняка в красках расписывает ему стандартную "у нас вам будет очень комфортно" - программу, и ему даже не нужно заглядывать для этого в бумаги. Программу эту, так же, как и бесполезные слова сочувствия и утешения, он давно выучил наизусть.

Хаусу все сложнее удержаться от того, чтобы немедленно не соскочить с парапета и не вломиться в кабинет Уилсона в своей обычной манере, но он понимает, что нарушить ход беседы прямо сейчас было бы верхом опрометчивости.

Поэтому он берет себя в руки и остается сидеть на месте, рассеянно наблюдая за происходящим. Вроде бы все идет, как всегда, мужчина... (а теперь Хаусу удалось разглядеть, что это именно мужчина средних лет) выглядит шокированным, что вовсе не удивительно, но...не испуганным...

А вот это уже странно...

Мужчина встает... и Хаус вдруг напрягается, ощущая какую-то смутную, неоформившуюся тревогу...Он чувствует, что в привычной картине есть какой- то изъян, какая-то мелкая неправильность...все дело в пациенте. Он неправильно реагирует на известие о своей скорой мучительной смерти...


И тут Хаус видит, что глаза Уилсона широко распахиваются, он тоже поднимается на ноги...и Хаус сейчас же соскакивает с парапета, не обращая внимания боль, пронзившую бедро раскаленной иглой. Он быстро хромает к кабинету Уилсона, уже не боясь, что разозлит его своим появленим, куда там! Теперь он боится опоздать...

..но он опаздывает, безнадежно опаздывает..
Пока он возится с почему- то никак не желающей открываться стеклянной дверью, пациент выхватывает из кармана нож. И прежде, чем Хаус, справившийся наконец с заупрямившейся дверной ручкой, успевает приблизиться к нему на расстояние удара тростью, вонзает холодно сверкнувшее на солнце лезвие Уилсону прямо в сердце ...

Даже не вскрикнув, Уилсон хватается руками за стол, стоящий позади него, ноги его подгибаются, широко раскрытые глаза стекленеют и он падает на пол, который тут же заливает хлещущая из раны кровь...

..и Хаус сразу же понимает, что он умер...

За всю свою жизнь он видел сотни трупов. Конечно, если работаешь врачом, да еще, бывает, проводишь нелегальные вскрытия, это неизбежно. Уже после первого же...ну хорошо, не первого...после десятого трупа, он приучил себя к мысли о том, что мертвое тело - это просто мертвое тело...пустая оболочка, которая остается после умершего человека и не имеет с ним ничего общего.

..Но не сейчас. Сейчас- это совсем другое...сейчас - это не просто труп. Это все тот же Уилсон, только мертвый...

Теперь Хаус стоит у убийцы прямо за спиной. Он переворачивает трость рукояткой вниз, сжимая в кулаке резиновый набалдашник и резко замахивается...

Услышав свист рассекаемого воздуха, убийца оборачивается и встречается с Хаусом глазами...Он понимает, что Хаус все видел и стоит перед ним, вперив растерянный взгляд прямо ему в лицо...в руке он все еще сжимает окровавленный нож...это кровь Уилсона...

И тут Хаус не выдерживает.

Он прекрасно понимает, что все уже кончено, что этим он ничего не изменит...но он просто не может оставить все, как есть.
Он изо всех сил бьет незнакомца тростью по голове и слышит тошнотворный звук ломающихся костей черепа... Видя, как убийца падает на пол, наблюдая, как струйка его крови смешивается на светлом ковре с кровью Уилсона, он ощущает что-то похожее на возбуждение.

Уже ничего не исправишь, ничем не поможешь..., от этого Уилсон не вернется к жизни...Хаус прекрасно это понимает, но остановиться сейчас - выше его сил. Снова и снова он замахивается тростью и наслаждается звуком рассекаемого воздуха, снова и снова обрушивает удары на голову убийцы, и хруст костей уже не кажется ему тошнотворным..

..Хаус перехватывает трость поудобнее, чувствуя, что рука начинает уставать, и начинает бить еще быстрее, еще яростнее...

Сейчас знание человеческой анатомии приходится как нельзя кстати...Он врач, а значит, знает точно, как сильно и куда именно нужно ударить, чтобы причинить серьезный вред..., а не тратит силы впустую на незначительные травмы. Он бьет точно и расчетливо, кроша кости, разрывая кожу...

..Он уже закончил с головой и спускается ниже, его мозг автоматически фиксирует наносимые повреждения, пока он заносит трость для нового удара...

..сломанные ребра...( восемь...)

..еще один удар...

..сломанная ключица...

..проломленная грудина... наверняка осколки костей повредили легкие или сердце...,- со злорадством думает он.

..разбитая вдребезги бедренная кость...ни один хирург не сможет собрать ее заново..

..повреждение почек...

..печени...

..разрыв селезенки...

..Он снова бьет незнакомца по голове, хотя та и так уже напоминает лопнувший арбуз...Ему нужно знать...он должен быть полностью уверен..., что даже если каким-то чудом убийца выживет, остаток жизни он проведет овощем.

..Теперь все?

Еще нет!...

..Последним точным ударом он крушит трахею незнакомца...

..Вот теперь - все!

И какая разница, что станется с ним после этого.

Уилсон все равно мертв. Уилсон мертв, и в его жизни ничего и никогда больше не будет по-прежнему, или нормально, или хорошо...

..Кто-то зовет по имени.

-Хаус! Хаус!

Неужели кто-то из его команды видел только что произошедшее? Видели ли они, как он жестоко забил человека тростью? А видели ли они, как этот человек ударил Уилсона ножом?
Интересно, видят ли они сейчас, как он поднимает нож, на котором застывает и сгущается кровь Уилсона, замахивается, и бьет им себя в грудь?..

-Хаус!

Наверное, они уже позвали Кадди, думает он.

Но это – не голос Кадди. Не голос Тринадцатой, не голос Тауба, не голос Катнера, и не голос Формана. Это не голос Чейза, не голос Кэмерон, и не голос уборщика.

..Есть только один человек, которому может принадлежать этот голос.

-ХАУС!

..Но этот человек мертв.

Хаус видел, как он умирает.

-Грег!!!

Боже, как же он хочет слышать этот голос, слышать его по-настоящему, больше всего на свете…. Но он знает, что это всего лишь галлюцинация. Потому что Уилсон лежит на полу, остановившийся взгляд устремлен в потолок, кровь уже не течет из раны..

[Smothered Hope]

…и тут Хаус резко открывает глаза.. и первое, что он видит – это другие глаза. Карие. Испуганные, наполненные слезами, карие глаза.

- Уилсон…, - с трудом выдавливает он.

Уилсон делает выдох.

- Я так испугался за тебя...ты стонал и метался...и опять бросил свою трость...как тогда, дома...

Хаус с тревогой озирается вокруг, но вроде бы все в порядке...он в своем кабинете, просто снова заснул в кресле...

Он поворачивает голову к Уилсону.

- Я разбил что- нибудь?

-Нет,- Уилсон закусывает губу, мнется, но все же решается спросить:

-Хаус, что это было?...Что так напугало тебя... что ты видел?

Но Хаус только качает головой.

- Ничего. Это просто страшный сон.
..
- Ты не хочешь говорить...но, может, я смогу тебе чем- то помочь? Что мне сделать для тебя?

.. просто живи!...не дай себе умереть, прошу тебя, это - единственное, что ты можешь для меня сделать! - мысленно молит его Хаус.

Но не говорить же этого вслух. Уилсону совсем ни к чему знать, что Хаус видел его мертвым... опять.

- Ты тут ничем не поможешь. Мне больно, вот и все. Больно даже во сне.

Уилсон пристально вглядывается в лицо Хауса глазами, полными печали. И, кажется, что эта печаль не уйдет из них никогда.

У него докторская степень по Хаусу, он всегда знает, когда тот лжет.

И он знает, что Хаус лжет прямо сейчас.

Вот только он не понимает - зачем?

Что Хаус скрывает от него?

Какие демоны мучают его во сне?

И как их можно одолеть?

У Уилсона нет ответов на эти вопросы...

..и поэтому, когда ночью Хаус снова привязывает его руки к спинке дивана, он не сопротивляется и не спрашивает его ни о чем.

Продолжение следует

[Эйни Птичка-Синичка]

T___T
Простите меня, но я кажется больше не в состоянии читать ЭТО.
Это настолько хорошо написанно, что мне реально невмоготу читать все эти ужасы, происходящие с Хаусом.(ассоциация с Кингом-у него тоже все кошмары и страхи прописаны настолько хорошо, что буквально ощущаешь эту липкую атмосферу страха)
если до предыдущих глав, я еще надеялась (надежда-глупая дурочка. Она умирает последней. Макс Фрай)
, что ООС Хауса в фике будет для меня Не-слишком,или же он прекратится, и мы увидим хоть кусочек настоящего Доктора Зло, то теперь, я просто не могу выносить такого жалкого и потерянного, несчатного запутавшегося Грэга, слишком люблю я почти-канноного Хауса с его ребячеством и вмеру-серьезными проблемами.
Главу даже не читала, а пролистывала, цепляясь взглядом за отдельные абзацы, но даже того, что успела "нахватать" хаватило...
Очень хороший фик, но черезмерно тяжелый и депрессивный. Я думаю,имхо,что если бы его сократить раза в два, то вышло бы гораздо гуманнее по отношению к читателю.
Ребекка, Smothered Hope, не обижайтесь. Вы просто на высоте, и фики находите и впрямь отменные.

[Вишня Доброе Деревце]

и впрямь полный-преполный мрак... Т__Т
я теперь совсем уверена, что Хауса упекут в психиатрию, и очень надеюсь, что сиквелл расскажет о том, как трогательно и прекрасно всё вернётся на свои места, любовь Уилсона его вылечит и сделает, наконец, счастливым.
и ещё раз спасибо за великолепный перевод, за то, что он так "щипает и торкает", что и вправду не каждый выдержит такое читать.

[Smothered Hope]

Эйни, да нуу, какие обиды
Черри абсолютно права, такое не каждый выдержит читать.

Вы просто на высоте, и фики находите и впрямь отменные.

и ещё раз спасибо за великолепный перевод, за то, что он так "щипает и торкает"
Девочки, спасибо большое от нас с Ребеккой))))
Думаю, все же, следующий выбранный мною для перевода фик будет попроще)) В смысле, не будет так по эмоциям бить))
CherryBill

и очень надеюсь, что сиквелл расскажет о том, как трогательно и прекрасно всё вернётся на свои места, любовь Уилсона его вылечит и сделает, наконец, счастливым.
я тоже надеюсь. Очень-очень...

[зануда(милый)]

CherryBill

я теперь совсем уверена, что Хауса упекут в психиатрию, и очень надеюсь, что сиквелл расскажет о том, как трогательно и прекрасно всё вернётся на свои места, любовь Уилсона его вылечит и сделает, наконец, счастливым.

Ой,CherryBill ,судя по настолько нагнетенной атмосфере, я бы на такое не надеялась. "хотелось бы, желалось бы.." ,но... Ощущение, что не любовь Уилсона вылечит Хауса, а Безумие Хауса "заразит" Уилсона. (как я хочу что б это ощущение было неверным!!! Но оно не проходит.) И огромная благодарность Smothered Hope и Ребекке , за возможность прочитать такое классное произведение, да еще поданное на таком художественном уровне! Бесподобно! Не знаю,это у автора такая атмосфера или вы постарались, но чем дальше читаю, тем плотнее-плотнее надвигается (даже не могу слово точное подобрать - ну,вот как на обложке , а потом - шаг - и светлого по краям стало меньше; шаг - и еще меньше, и еще...) неотвратимость чего-то жуткого, может непоправимого. Слов нет... Вы - суперпереводчики!

Если перевода дальше не будет, я буду вам ( Smothered Hope,  Rebekka_L) сниться в самых страшных кошмарах.

[Smothered Hope]

зануда(милый) , омг...

Ну, мы тоже внесли свою скромную лепту в нагнетающуюся атмосферу кошмара)..)
спасибо огромное за комплимент!)))



Duchess de Bloodstained , ну, вот)))) Мы, закончив работу над этим фиком, только-только стали отходить от связанных с этим страшных снов, а Вы нам снова ими угрожаете

А посему выкладываю окончание, дабы уже спать спокойно)))))

[Smothered Hope]

Глава 14

"Ты всегда, в каждом сне со мной,
Мне тебя не заменит никто другой..." (с) The Police, Every Breath You Take


..Тяжело дыша и чуть постанывая от напряжения и боли в бедре, Хаус вытаскивает на балкон стул из диагностической. Ему пришлось оставить трость в комнате, чтобы он мог поднять его обеими руками, потому что тот оказался неожиданно тяжелым.
Немного отдышавшись и дав ноге отдохнуть, он возвращается обратно - за доской.

Перетащить ее на балкон значительно труднее, чем стул, и времени на это требуется куда больше, но, спустя пятнадцать минут напряженных усилий, ему это удается.
Он плюхается на стул и удовлетворенно кивает головой - все получилось именно так, как он хотел: отсюда открывается прекрасный вид на кабинет Уилсона; он может смотреть на него хоть целый день...и следить..., и оберегать...и он никогда не допустит, что бы с Уилсоном случилось...это....

Лишь один крошечный изъян есть в его плане: на балконе просто не осталось места, чтобы втиснуть туда еще стулья... Что ж, значит, его ребяткам придется постоять.

... ничего, потерпят...пусть скажут спасибо, что сейчас еще тепло, по крайней мере не замерзнут...Мать твою! И где только сделали этот стул?! И из чего?! Я точно заработаю геморрой, если просижу на нем еще хоть две минуты!...


Он с трудом поднимается и выходит в коридор в надежде отыскать там Странного Ночного Уборщика. И удача улыбается ему - тот как раз запирает шкафчик со щетками, собираясь отчалить домой.

- Эй, Призрак Принстона,- окликает его Хаус,- ты не мог бы помочь мне? Я, видишь ли, люблю посидеть в солнечный денек на свежем воздухе, но моя задница решительно возражает против этого четырехногого безобразия, которым нам с ней приходится довольствоваться. Мы можем поставить там что-нибудь поудобнее?

- Да нет проблем, чувак,- гудит уборщик с добродушной улыбкой,- найди, что тебе нужно, и я все устрою.

Хаусу всегда нравился СНУ. Конечно, мозгов у него вдвое меньше, чем полагалось бы парню его возраста и размеров, но он никогда не задает глупых вопросов..да практически, вообще никаких вопросов..., и он всегда охотно подыгрывает Хаусу, когда это необходимо.

..Чтобы отыскать кресло, подходящее ему по всем параметрам комфорта и устойчивости, много времени Хаусу не требуется. Посетителям ближайшей палаты для коматозников в дальнейшем придется обходиться обычным стулом...СНУ, равнодушно пожав плечами, подхватывает кресло за подлокотники и легко выносит на балкон, где они с Хаусом еще битых полчаса двигают и поворачивают его, пока не находят идеального положения...Теперь кабинет Уилсона и его рабочий стол видны Хаусу целиком и полностью.

Уборщик, наконец, отправляется домой, а Хаус садится в кресло и начинает наблюдать.

Примерно сорок минут Уилсон, не поднимая головы, строчит что-то в медкартах, потом отвечает на телефонный звонок, смотрит на часы и поднимается из-за стола. Он потягивается, разминая затекшую спину, надевает халат и выходит из кабинета...

У него утренний обход, а это значит, что еще часа полтора за Уилсона можно не волноваться - вокруг всегда крутятся медсестры, они смогут помочь,...если что- нибудь произойдет.... А вот когда он остается в кабинете один..., но он больше никогда не останется один, ведь теперь я буду приглядывать..

.. Потом Уилсон возвращается и сразу же снова погружается в изучение чьей-то истории болезни, даже не замечая, что Хаус следит за ним со своего наблюдательного пункта.

Так проходит около получаса.

Наконец, Уилсон захлопывает картонную папку, бросает ее в лоток для документов и, слегка поморщившись, прикрывает глаза и начинает тереть вискИ. Это немного тревожит Хауса - в последнее время он с тревогой стал отмечать, что Уилсона мучают частые головные боли..

...это наверняка от напряжения...ему давно пора завести очки для чтения...нужно заняться эти завтра же!...

..а Уилсон, продолжая болезненно морщиться, открывает ящик стола, достает оттуда пузырек...

...что это?...аспирин?...

..вытряхивает на ладонь пару таблеток, закидывает их в рот, глотает, запивая кофе из бумажного стаканчика и роняет голову на руки. Несколько секунд он сидит неподвижно, а потом встает и потирает шею. Хаус напрягается. Ему кажется, что Уилсона слегка пошатывает... и он как-будто бы немного бледен...Хотя вообще-то, он всегда немного бледен..

.. и вдруг Уилсон сгибается чуть ли не пополам и с болезненной гримасой хватается за живот.

...Черт! А вдруг у него грипп?! И если он только что наглотался аспирина...это может кончиться синдромом Рейе!...

Хаус вскакивает с кресла, и быстро, как только может, перебравшись через балконную перегородку, врывается в кабинет Уилсона как раз в тот момент, когда тот падает на колени и блюет в мусорную корзину.

Хаус опускается рядом с ним на пол и обнимает его за плечи, украдкой изучая содержимое рвоты...

... кофе..., желудочный сок..., таблеток нет...

- Что с тобой? Очень плохо?,- вот теперь он точно видит, что Уилсон действительно очень бледен,- может, у тебя грипп?

- Да нет,- Уилсон отрицательно качает головой,- у меня просто сильно болит голова...очень сильно, раньше такого ни разу не было. Наверняка и тошнит из- за этого.

Уилсон потихоньку поднимается, присаживается на краешек кресла и тут же со стоном утыкается лицом в колени, снова схватившись за живот; его бьет озноб. Хаус осторожно поднимает его и бережно кладет руки ему на шею, ощупывая лимфоузлы...

Он облегченно вздыхает и радостно сообщает Уилсону:

- Лимфоузлы не увеличены, это явно не грипп.

- А то я сам не знаю,- огрызается Уилсон,- конечно, это не грипп, я же сказал тебе!

- А еще ... что-нибудь беспокоит?,- мирно интересуется Хаус, добавляя "Агрессия" в свой мысленный список симптомов. а если не грипп, то что тогда?...может, что-то более серьезное?!...


- Н-ну...да...,- нехотя признается Уилсон,- перед глазами все расплывается...но я думаю, что это от долгого чтения...мне просто нужно отдохнуть.

.. вполне возможно, хотя...

- Отдохнуть нужно, - соглашается Хаус,- а еще тебе обязательно нужны очки. Давай сходим завтра к окулисту?

Уилсон открывает рот, чтобы ответить, но тут же снова склоняется над корзиной для мусора, чувствуя новый позыв к рвоте...его плечи несколько раз судорожно дергаются, но ничего не выходит. Он поднимает голову, и Хаус, волнуясь, замечает, что он побледнел еще больше...

- Слушай, тебе же плохо,- он тяжело поднимается и протягивает Уилсону руку,- ты не можешь работать в таком состоянии. Давай-ка я отвезу тебя домой!

Уилсон кивает, хватается за его руку и с трудом встает. Пару секунд он стоит, замерев, прислушиваясь к собственным ощущениям, потом делает неуверенный шаг вперед...и спотыкается на ровном месте. Хаус резко поворачивается, пытается подхватить его...и в результате они оба снова оказываются на полу.

-Я ничего не вижу,- испуганно и растерянно шепчет Уилсон,- что со мной?...

И тут у него начинаются судороги.

Одной рукой Хаус судорожно нашаривает в кармане телефон, а второй пытается перевернуть Уилсона на бок и не дать ему разбить голову о стену.

Он вызывает помощь и уже через несколько минут в кабинете начинается настоящая суматоха. Судороги прекращаются так же неожиданно, как и начались. Уилсон теряет сознание, и его быстро поднимают на каталку, чтобы срочно отвезти в радиологию для экстренного КТ...

.. а спустя еще двадцать минут Хаусу уже известен его результат.

Обширное кровоизлияние в мозг.

[Smothered Hope]

..Операция длится намного дольше, чем следовало бы...Обычно спиральная эмболизация занимает никак не больше двух часов, а Хаус сходит с ума от беспокойства в комнате ожидания уже три часа, сорок семь минут и двадцать четыре секунды...


..и все это время он ест себя поедом за то, что не заметил симптомов раньше..., когда было еще не поздно...

...Размытое зрение...Но это еще не повод бить тревогу, он ведь становится старше, это вполне нормально в его возрасте...Другое дело, что в последнее время у него просто паранойя началась...из- за меня и из -за моих проблем со сном!... Я же просто извел его своими истериками...Вот кретин!...Неужели так трудно было отвлечься от своей чертовой бессонницы и обратить внимание на него?!...

Так он сидит и ругает себя последними словами еще, как ему кажется, целую вечность, пока двери операционной не открываются и к нему не выходит абсолютно вымотанный хирург.

...все?....ну наконец- то!... четыре часа и двенадцать минут...что- то пошло не так?...

- Мне очень жаль, Хаус,- вздыхает он,- нам удалось справиться с аневризмой, но потом...произошел спазм сосудов, давление продолжало падать... мы ничего не смогли сделать.

- Нет! Нет! Не может быть!!!

- Хаус, послушайте меня, вам нужно успокоиться..

- НЕТ!!! Он не мог умереть! Мы же успели вовремя!!!...

..- Хаус, успокойся! Господи Иисусе, Хаус! Да проснись же! ..

..И Хаус, неловко завалившись на бок, падает с кресла на пол прямо под ноги Уилсону, который с тревогой смотрит на него сверху вниз.

Видимо, он проспал достаточно долго - вокруг уже сгустились сумерки...

- Тебе срочно нужно сделать КТ,- тяжело дыша, выговаривает Хаус,- у тебя не болит голова?

- Голова? Хаус, ты что?- Уилсон помогает ему подняться на ноги и ведет в свой кабинет,- зачем мне КТ? Ты лучше скажи мне, почему ты сидел на балконе, да еще и притащил туда доску?

- Погода была хорошая,- раздраженно отмахивается Хаус,- сейчас не об этом! Послушай, мне кажется, что у тебя в мозгу может быть аневризма. Тебе нужно пройти обследование - КТ, МРТ, ангиограмма..., ну и все прочее...

- Да с чего ты это взял?- Уилсон удивленно всплескивает руками,- в последний раз голова у меня болела месяц назад, да и то не сильно, я просто перенапрягся - целый день, не вставая, просидел над бумагами. Но видеть-то я от этого хуже не стал! И вообще, я давно не чувствовал себя так хорошо, уж поверь мне. Со мной все в полном порядке.

Уилсон подталкивает Хауса к дивану, на который тот послушно плюхается, по привычке закатывая глаза, однако от своего не отступает:

- Все всегда говорят, что с ними все в порядке..., ровно до того момента, когда все становится совсем не в порядке!

Уилсон начинает потихоньку выходить из себя.

- Хаус, ты сейчас вообще о чем?- он садится рядом с ним на диван и заглядывает ему в глаза , вопросительно приподняв бровь,- если ты вдруг забыл, я в общем-то тоже врач. И как некоторые считают, очень даже неплохой. Неужели ты думаешь, что если бы я заметил у себя симптомы, указывающие на какую- нибудь смертельно опасную болезнь, я ничего бы не предпринял?

- Нет! Дело не в этом, - Хаус упрямо мотает головой,- я пытаюсь сказать тебе, что ты мог просто не заметить этих симптомов, потому что слишком зациклился на моих проблемах вместо того, чтобы следить за собственным здоровьем!

- Хаус, ты меня с ума сведешь!- Уилсон опускает голову и сжимает переносицу двумя пальцами,- могу тебя успокоить - ты не прав и, как обычно, все сильно преувеличиваешь.

Но Хаус только смотрит на Уилсона с самой настоящей мольбой в глазах.

- Ну, я прошу тебя...разве это так сложно? Запишись хотя бы на КТ!

- Ладно!- Уилсон наконец сдается и обреченно вздыхает,- завтра запишусь. А теперь мы поедем домой и ты ляжешь спать. И не спорь со мной!


***

..Посреди ночи Уилсон просыпается от ставшего уже привычным ощущения: Хаус связывает его руки галстуком...и снова делает это во сне?... Он не сопротивляется, только напряженно вслушивается в сбивчивый шепот Хауса, который наклонился к нему так близко, что касается его уха губами:

- Я должен защитить тебя и я это сделаю...я смогу, я спасу тебя от чего угодно...только ты не должен уходить от меня...иначе у меня ничего не получится...я не могу сказать тебе, что случится, если ты уйдешь, ты просто поверь мне...мне нужно сделать так, чтобы ты не смог уйти...

Уилсон изо всех сил пытается понять, о чем это он, но...

это просто полная бессмыслица...

Конечно, можно попробовать поговорить об этом с Хаусом..., утром, когда он придет в себя...хотя вряд ли от него добьешься объяснений...

.. а может, он сам не понимает, о чем говорит?...

Надежно привязав руки Уилсона к подлокотнику дивана, Хаус обнимает его и прижимается губами к его щеке:

- Ты доверяешь мне?

Уилсон чувствует его дыхание на своем лице и это его, как ни странно, успокаивает...он снова начинает погружаться в сон...

- Да, - шепчет он, задремывая, - да, доверяю...

...это правда...я, наверное, сошел с ума, но я тебе доверяю...ты можешь не спать неделями,... ты можешь говорить непонятные вещи... и вести себя странно...но ты никогда не сделаешь мне ничего плохого..., я знаю это...

Хаус молча лежит рядом с ним уже несколько минут, и веки Уилсона начинают постепенно тяжелеть, он ерзает на диване, пытаясь устроится поудобнее..., хотя сделать это со связанными руками очень непросто...он думает, что Хаус сейчас, как обычно, положит голову ему на плечо и тоже уснет...

...Интересно, долго еще это будет продолжаться?..., - думает он лениво и соскальзывает в теплый, тихий сонный омут...

А Хаус и не думает засыпать...он ждет. Он наблюдает, как Уилсона одолевает сон..., как его напряженные мышцы расслабляются..., рот приоткрывается..., на лице появляется спокойное, безмятежное выражение...

...он - мой...и только мой...мне нужно защитить его от них...они должны знать, что он- мой...пока они еще не знают этого...но скоро узнают...я оставлю на нем свой знак и тогда они поймут...тогда каждый поймет, что он - мой...он должен быть только моим...иначе я не смогу спасти его...а я должен его спасти...

Хаус нерешительно протягивает руку, чтобы погладить Уилсона по щеке, но что-то останавливает его...Какая- то неясная тревога и...жалость.

... Он совсем измучился в последнее время, он плохо спит и сильно устает, и все это из- за меня... если прикоснуться к нему сейчас, он проснется...

.. я не могу заставить его пройти еще и через это, но я должен...ему будет больно...неприятно...,он возненавидит меня за это, если узнает, если проснется...но я не могу бросить его в такой опасности...а значит, нужно сделать так, чтобы он не проснулся...нужно быть осторожным...знак должен быть оставлен...

Нахмурившись, он садится на край дивана и думает...думает, думает...как осуществить это, не потревожив сон Уилсона и возможно ли это вообще...

" Невозможно",- думает Хаус в отчаянии,- "Но я это сделаю! И тогда они оставят его в покое..."

Двигаясь как можно тише, и даже задержав дыхание, он осторожно открывает ящик прикроватной тумбочки и пытается что-то в нем нашарить..., но тут Уилсон поворачивается во сне, пробормотав что-то неразборчивое, и Хаус замирает, молясь про себя неизвестно кому, чтобы он не проснулся... И он не просыпается.

Хаус облегченно вздыхает, оставляет на время ящик в покое, придвигается к Уилсону поближе и ...медленно..., очень, очень медленно, запускает руки под резинку его пижамных штанов и начинает стаскивать их, слегка подергивая из стороны в сторону, чтобы вытащить их из-под его зада...Он действует плавно и предельно осторожно, словно пытается обезвредить готовое взорваться от неосторожного движения взрывное устройство.

На то, чтобы стащить штаны до конца, у него уходит по меньшей мере десять минут, потому что всякий раз, стоит Уилсону слегка пошевелиться, он останавливается и замирает, пока не убеждается, что тот по прежнему спит...

Наконец, ему удается справиться со штанами. Он просто отбрасывает их на пол, снова протягивает руку к тумбочке...

.. и вдруг слышит тихое, заинтересованное, но не испуганное:" Что ты делаешь?", произнесенное сонным голосом Уилсона.

В первый момент Хаус вздрагивает и поспешно отодвигается, но потом понимает, что в его голосе нет и намека на беспокойство или страх, и тогда он снова подается поближе и обнимает его, чтобы успокоить окончательно.

- Т-с-с-с, тише...,- шепчет он ласково, поглаживая Уилсона по плечу,- все хорошо...я здесь, я рядом...ты спи, и не обращай на меня внимания...

Уилсон тихонько кивает, трется щекой о подушку и прикрывает глаза..Конечно же, заснуть сейчас - невозможно, но если Хаус, пусть и неосознанно, хочет видеть его спящим..., что ж, он может это устроить.., притвориться спящим..., по крайней мере - попытается притвориться...

[Smothered Hope]

..Сухие, горячие губы мягко скользят по его губам, и он, не в силах сдержаться, со вздохом приоткрывает рот, отвечая на поцелуй...язык Хауса медленно проникает глубже, как-будто пробуя его дыхание на вкус...Этот поцелуй почти целомудренный, в нем нет ни намека на желание или страсть...ничего, даже отдаленно похожего...тут есть что- то еще...что- то совсем другое...но это что-то явно вызвано каким-то сильным эмоциональным всплеском.

Уилсон понятия не имеет, что именно явилось его причиной, но сейчас он не хочет думать об этом, потому что впервые за долгое время ему хорошо...хорошо и спокойно...этот медленный, завораживающе долгий поцелуй почти убаюкивает его.

Наконец Хаус отрывается от его губ, гладит по волосам и низко опускает голову...

Теперь его поцелуи становятся другими- легкими, короткими, быстрыми...

Он целует Уилсона в шею... в грудь..., в живот..., спускается еще ниже...

.. если бы я только мог избежать этого...но мне придется...

Он вздыхает, окидывая Уилсона взглядом, полным сожаления и нежности.

...но я могу попытаться...сделать это приятным для тебя...

Хаус осторожно, бережно, раздвигает его ноги, устраивается между ними поудобнее и долго разглядывает его член, как-будто проводя медицинский осмотр ...Прямой, средней длины, нормальной толщины...ничего необычного..., и еще...сразу видно, что Уилсон немного возбужден. Но это тоже нормально - он ведь спит... спит, я в этом уверен..., а во сне люди выпускают на волю эмоции, которые подавляли бы во время бодрствования...

Хаус просовывает ладонь под его мошонку, поглаживает ее кончиками пальцев и наклоняется ниже...Он делает быстрый глубокий вдох, чтобы почувствовать запах Уилсона, едва уловимо отличающийся от его собственного... и разница эта не имеет ни малейшего отношения к тому, что они пользуются мылом разных марок...

- Прости меня,- шепчет Хаус так тихо, что сам не слышит собственных слов, и снова тихонько вздыхает...

..а потом прикасается к мошонке губами и языком ...и это ощущение... теплая нежная кожа под его губами...это почему-то так.. трогательно...Уилсон выглядит сейчас настолько уязвимым и беззащитным...

Хаус ласкает его осторожными движениями языка и отстраненно замечает, что не чувствует никакого необычного вкуса...пока не чувствует...Его губы скользят по всей длине члена, касаются головки...и он неожиданно вздрагивает - тут вкус становится более ярким, острым...как-будто он неожиданно откусил кусочек лимона.

На мгновение он отстраняется, но потом наклоняется снова...теперь он знает, чего именно ожидать и поэтому понимает, что ничего особенно неприятного тут нет...Конечно, это нельзя сравнить ни с чем привычным- это не мороженое из кафетерия, не остывшая пицца и не яичница с беконом...но совершенно точно, что это- не самое худшее, что ему доводилось пробовать за всю свою жизнь.

Он переводит дыхание, облизывает пересохшие губы, и, глубоко вдохнув, словно ныряльщик перед прыжком в воду, забирает член Уилсона в рот почти целиком. Пару мгновений он медлит, давая себе время привыкнуть к ощущению гладкой твердой плоти во рту, а потом начинает двигаться, постепенно наращивая темп...

.. и в этот момент Уилсон просыпается окончательно. Еще несколько минут назад он просто наслаждался ощущениями, принимая их за продолжение приятного сна, но теперь он полностью приходит в себя и осознает, что именно сейчас происходит...

..Он опускает взгляд вниз и пару минут просто смотрит на Хауса, который, не замечая ничего вокруг, опускает и поднимает голову, следуя своему собственному ритму, сосредоточенный на своих действиях так, словно решает какую- то невообразимо сложную медицинскую головоломку, пожалуй, самую трудную в его жизни.

И тут Уилсона охватывает знакомое чувство- смесь желания и надежды,... может быть, на этот раз?...может быть именно сейчас?..

Он снова закрывает глаза и откидывается на подушку, стараясь не показать Хаусу, что проснулся.

...возможно, так ему проще...так он чувствует себя увереннее?...

Он с трудом сдерживает так и рвущийся наружу стон, позволяя себе только сонно вздохнуть...

.. и вдруг ощущает, что его промежности легко касаются теплые, обтянутые латексом пальцы, готовясь вот-вот проникнуть внутрь...

..Это не пугает его, потому что он полностью расслаблен и готов к этому...

..сначала он чувствует, как в него легко проскальзывает один палец...спустя еще несколько долгих мгновений- второй...а потом третий...

..Хаус действует крайне осторожно, он не касается простаты......все еще боится разбудить меня?..

..но, несмотря на это, Уилсон уже едва может сдерживаться. Он изо всех сил пытается не дать себе сорваться за грань, потому что не знает, планирует ли Хаус довести его до оргазма именно таким образом или...хочет пойти еще дальше...

.. и тут Хаус все- таки надаливает на его простату и Уилсон, совсем потеряв над собой контроль, бурно кончает, застонав в голос и выгнувшись дугой, чуть не вывихнув при этом привязанное к диванному подлокотнику запястье.

На несколько секунд Хаус замирает неподвижно, оставив и голову и руку там, где они были, и Уилсон с трудом припоминает, что ему полагается симулировать сон...Хотя сделать это сейчас легче легкого, настолько опустошенным и удовлетворенным он себя чувствует.

Совершенно отстраненно он замечает, как его член выскальзывает у Хауса изо рта, как с губ Хауса ему на живот капает несколько густых теплых капель его собственной спермы...а спустя еще пару минут исчезают и пальцы.

..Хаус внимательно разглядывает лицо Уилсона, лишний раз убеждая себя, что тот все еще спит...

..что ему хорошо...

..и все-таки еще раз неслышно выдыхет ему в грудь:

- Прости меня....

А потом одним рывком спускает с себя штаны, надевает презерватив, размазывает по нему пригоршню любриканта и, согревая его, ласкает себя несколькими резкими быстрыми движениями.

Он осторожно приподнимет бедра Уилсона, придвигается к нему ближе, и, совершенно успокоенный тем, что тот .. (как ему кажется).. абсолютно ничего не чувствует, толкается вперед, легко проникая внутрь.

Он начинает двигаться в каком-то странном, замедленном ритме, словно его цель- не достичь разрядки как можно скорее, а оставить на теле Уилсона невидимые постороннему глазу метки...знаки, показывающие, что отныне тот находится под защитой...что бы те, кто собирался нанести ему вред, смогли почувствовать это...

Это совсем не похоже на акт любви, скорее - на жест отчаяния...словно Хаус решился пустить, наконец, в ход самое последнее, самое сильное средство...Он ни о чем не думает, почти ничего не чувствует...только безграничное сожаление и вину…

"Прости...меня...мне...так...жаль..."

Эти слова бьются в его больной голове в такт его уверенным движениям, вытеснив прочь все остальные мысли...

И Уилсон чувствует это...конечно, он не знает, о чем думает Хаус, но понимает: что то не так, что- то неправильно... во всем этом есть какая-то неуловимая странность...как-будто Хаус заставляет себя заниматься с ним сексом..., как- будто он уверен, что обязан это делать по каким-то неведомым Уилсону причинам...

..он думает, что я оттолкну его?...но он же знает, что я этого не сделаю...и он не хочет, чтобы я просыпался...не хочет, чтобы я узнал, что он сделал это со мной...но почему?... боится, что мне будет больно?... думает, что мне это неприятно?...

И вдруг ему в голову неожиданно приходит мысль, от которой его сразу же начинает мутить.

..Господи! Он же уверен, что насилует меня! Это все объясняет...почему же он никак не может понять, что я этого хочу?!..

И, спустя еще несколько секунд, его догадка находит подтверждение...

..с каждым мягким, осторожным толчком вперед, Хаус шепчет ему на ухо, монотонно, словно буддистскую мантру, одну и ту же фразу:

- Прости меня...мне так жаль...

Уилсон чувствует, как ему на лицо падают теплые капли, ощущает на губах привкус соли и понимает, что Хаус беззвучно плачет.

А спустя еще несколько секунд тот, со сдавленным всхлипом, кончает.

Медленно и бережно он выходит из Уилсона, быстро встает с кровати и исчезает в ванной. Через несколько минут он возвращается, уже успев принять душ; в руках у него махровое полотенце, смоченное теплой водой. Продолжая просить у Уилсона прощения сбивчивым громким шепотом, и пугая его этим до дрожи в коленях, Хаус аккуратно и нежно вытирает его живот и бедра, смывая прочь все следы своего преступления, так же осторожно надевает на него штаны и относит полотенце в корзину для грязного белья.

А потом он возвращается в постель, ложится рядом с Уилсоном, крепко прижимает его к себе и гладит по волосам, бормоча ему на ухо извинения до тех пор, пока они оба почти одновременно не проваливаются в сон...

[Smothered Hope]

***

..Нет.. Спать нельзя.. Никак нельзя!

Хаус заставляет себя проснуться, но тут же начинает соскальзывать обратно в темное тревожное ничто. Амфетамины не помогают - чувство тревоги, волком глодающее его душу и разум, никуда не уходит. Он измучен до предела, он никогда в жизни так не уставал - ни физически, ни морально...

Ему нет покоя ни днем, ни ночью, круг замкнулся, ловушка захлопнулась...Если он не отдохнет, если не поспит хоть пару часов, он не сможет защитить Уилсона от них, а если уснет - тоже не сможет, и тот снова умрет страшной, мучительной смертью...

..Викодин.

Ему нужно перестать принимать викодин и тогда боль не даст ему заснуть...Сначала - боль...а потом- ломка. Когда тебя почти непрерывно рвет и бьет озноб, тебе не до сна...

Но той боли, которую обеспечит ему отказ от викодина, явно недостаточно...

Если бы это был просто обычный стресс, вроде тех, что случаются у всех остальных людей после ссоры с подружкой или выговора от начальства...тогда - да. Этого бы хватило.

Но не теперь.

То, что он чувствует - это не просто тревога или испуг...Это бесконечный, сводящий с ума ужас, превращающий его сердце в ледяной булыжник...,пожирающий его мозг, который пытается замедлить собственную психологическую агонию с помощью единственного средства, которое у него еще осталось...с помощью боли.

Но она все еще недостаточна сильна.

Ему нужно что- то с этим делать.

Прямо сейчас!

Потому что он знает - скоро что- то случится...что- то безумно страшное... и непоправимое.

Поэтому он должен быть готов.

Хаус встряхивает головой и изо всех сил бьет себя по щекам...

..по правой,...по левой,...потом снова по правой...

..Пока не просыпается окончательно.

Он тяжело поднимается с дивана и хромает на кухню, потому что уже знает, что именно поможет ему.

Он открывает ящик стола и достает оттуда несколько острейших, идеально заточенных ножей. Это ножи Уилсона, он принес их сюда сразу после того, как переехал к Хаусу, и с тех пор неукоснительно следит за их состоянием...

И теперь они помогут защитить его.

Хаус придирчиво разглядывает ряд ровных сверкающих лезвий и выбирает самый маленький, но от этого не менее острый, нож для чистки овощей.

Он присаживается на край стола, берет нож в правую руку и начинает вспарывать плотную джинсовую ткань, обтягивающую его правое бедро...

..Он обнажает страшный, уродливый шрам, стягивающий кожу, словно огромный мохнатый паук...

..и начинает резать.

Медленно, тщательно...глубоко. Почти до кости.

Сначала края шрама, потом его середина, потом поперек...Еще и еще,... снова и снова,...раз за разом..., пока бедро не покрывает сетка более чем из дюжины ровных порезов, почти невидимая из-за струящейся из них крови...Он сгибает в ногу в колене, растягивая четырехглавую мышцу до тех пор, пока не чувствует, что она начинает рваться...

И вот тут, наконец-то, на него океанской волной обрушивается она...

Боль, которая затмевает собой весь мир..., которая сильнее агонии корчащегося в судорогах разума...Он встречает ее, как женщину, которую давно и безнадежно желал...на его лице не болезненная гримаса, нет....это улыбка победителя.

Он срывает с держателя рулон бумажных полотенец, отматывает от него огромный кусок и пытается вытереть кровь, чтобы оценить то, что сделал. Но у него не получается, потому что кровь невозможно остановить, она уже пропитала насквозь остатки штанины и начинает капать на пол.

Значит, нужно наложить швы. У него есть все, что требуется - в аптечке, в ванной...Но до нее еще надо добраться, а это пока что ему не под силу...нужно подождать, совсем чуть- чуть, пока пройдет самая острая боль и он сможет сделать хотя бы несколько шагов...

Он дотягивается до кухонного шкафчика и выуживает оттуда бинт, которым туго-туго перетягивает бедро, а потом все тем же ножом разрезает штанину до конца и стягивает с себя джинсы.

Он ждет еще несколько минут и боль становится немного мягче, терпимее; у него появляются силы, чтобы доковылять до ванной и принести оттуда набор для наложения швов.

Он снова садится на стол и еще туже перетягивает раны бинтом...до тех пор, пока не кричит в голос и слезы не начинают струиться из глаз.

А теперь ему нужно все-таки наложить швы, и чем скорее, тем лучше. Конечно, Уилсон вернется еще не скоро, но что будет, если он решит сбежать с работы пораньше и застанет его за этим? Как он сможет это объяснить? Готовил обед, уронил на пол нож, и поскользнулся, пытаясь поднять его?...Упал и случайно порезал бедро в четырнадцати местах?!
Уилсон ни за что в это не поверит...Может, если удастся справиться со швами до его прихода, он сможет скрыть повязку под шортами и Уилсон вовсе ничего не заметит?...

Он трясет головой, отгоняя от себя любые мысли... он не хочет сейчас думать...ни о чем.

..Он вскрывает упаковку, достает иглу и приступает к работе...Вернее, пытается приступить. Уилсона не будет еще часа два - он собирался после работы заехать в магазин и еще сменить масло в двигателе; времени на то, чтобы привести в божеский вид устрашающее кровавое месиво, в которое превратилось его бедро, вроде бы вполне достаточно...

Однако он не учел одной детали.

Все живые существа на земле запрограммированы природой на то, чтобы защищать себя от опасности, не дать никому причинить себе вред,, а особенно - самому себе .... А он нарушил эту программу, когда начал кромсать ножом свою ногу...Один раз он сумел побороть инстинкт самосохранения, и видимо, это был предел...Сейчас его руки трясутся, пальцы ходят ходуном, его с ног до головы бьет дрожь, движения скованы и заторможены...Он не может просто взять и воткнуть в себя иглу...не может, и все тут!...

... возьми себя в руки..., соберись!... врач ты или кто?! ... по сравнению с тем, что ты уже с собой сделал - это просто пустяк...

..в конце концов ему удается унять дрожь в пальцах, и он начинает зашивать раны...так медленно, так неуверенно, все еще замирая на несколько секунд перед каждым новым стежком.

И поэтому к тому времени, как Уилсон вваливается на кухню с полными пакетами разной снеди, он успевает зашить всего шесть с половиной порезов. На пару секунд Уилсон застывает на пороге, уставившись на Хауса, а потом роняет пакеты на пол и бросается к нему...

Хаус уже готовится игнорировать его панику и испуганные выкрики, однако, вопреки всем его ожиданиям, Уилсон молчит и остается практически спокоен...до тех пор, пока он не заканчивает очередной стежок.

И вот тогда Уилсон просто перехватывает его запястье железной хваткой и приказывает:

- Дай сюда иглу!

-Нет!!!- Хаус пытается освободиться и тут же вскрикивает, задев локтем бедро.

- Черт, я ведь знал! Знал, что нельзя оставлять тебя одного!- Уилсон сжимает его запястье еще крепче, - сейчас же отдай мне эту чертову иголку, Хаус!

- Зачем? Я все сделаю сам,- сейчас Хаус как никогда напоминает упрямого ребенка.

- Или ты немедленно отдашь мне ее, или я накачаю тебя седативными, клянусь!- и эта стрела попадает в цель- Хаус сразу же сдается, а Уилсон удовлетворенно кивает,- где у тебя лидокаин?

Хаус переводит взгляд на аптечку, лежащую на столе, и Уилсон отпускает его руку; он достает из аптечки шприц, ампулу и пару латексных перчаток.

Он неспеша обкалывает бедро обезболивающим, ждет пару минут, пока лидокаин подействует, а потом натягивает перчатки и начинает зашивать оставшиеся порезы- быстро и аккуратно.

-Ты ведь нарочно порезал себя,- не столько спрашивает, сколько утверждает Уилсон спустя несколько секунд,- зачем?

Но Хаус только отрицательно качает головой - меньше всего он хочет отвечать на этот вопрос, но ведь и Уилсон просто так не отстанет...

Ну да, так и есть.

- Скажи мне! - Уилсон поднимает голову, чтобы требовательно взглянуть Хаусу прямо в глаза, и тому волей-неволей приходится ответить.

- Я боялся заснуть...боялся, что у меня снова будут кошмары...и... мне было...тревожно..,- бормочет он едва слышно.

- А сейчас?- Уилсон снова принимается за работу,- сейчас тебе тоже...тревожно?

- Нет,- Хаус пристально смотрит на свое бедро, наблюдая за ловкими, уверенными движениями пальцев Уилсона,- смотри, не уколись.

- Такого со мной не случалось со времен учебы в мединституте,- Уилсон заканчивает последний шов и стягивает перчатки,- но благодарю за заботу.

Он накладывает на раны, которые выглядят теперь уже не так жутко, свежую повязку, закрепляет ее края пластырем, и начинает аккуратно складывать медицинские принадлежности обратно в аптечку. И тут вдруг ему приходит в голову, что, скорее всего, Хаус сегодня не принял ни одной таблетки.

Уилсон находит в кухонном шкафчике оранжевый пузырек и бросает его Хаусу.

- Давай- ка, прими это! Да, и еще валиум. И даже не смей возражать, предупреждение о седативных все еще в силе!

Смирившись, Хаус со вздохом закидывает в рот таблетку викодина и глотает, как обычно, не разжевывая, а Уилсон протягивает ему упаковку валиума и стакан воды.

- Ладно-ладно!- Хаус послушно принимает еще и снотворное, но все же недовольно бурчит себе под нос,- не понимаю зачем это...я же сказал тебе, что у меня уже все в порядке.

-Да уж, конечно, - хмурится Уилсон,- Но тебе просто необходимо хоть чуть- чуть поспать...и к тому же ты только что чуть не отпилил себе ногу собственными руками..

Уилсон забирает у Хауса стакан, ставит его в мойку и только-только собирается собрать с пола высыпавшиеся из пакетов, принесенных им из магазина, разнообразные банки и коробки, как пейджер у него на поясе начинает противно пищать и вибрировать.

[Smothered Hope]

... Черт, как всегда "вовремя"!...

Уилсон читает сообщение и звонит в клинику, чтобы узнать все подробности, а потом со вздохом поворачивается к Хаусу.

- Мне нужно возвращаться, на фабрике произошел какой-то несчастный случай, не то взрыв, не то пожар..., в приемном не хватает рук,- он окидывает Хауса внимательным взглядом, явно что- то прикидывая про себя, а потом, решившись, кивает сам себе головой,- собирайся, поедешь со мной.

И готовится снова дать Хаусу отпор, если тот надумает спорить.

Но как раз в этом случае не требуется ни уговоров, ни угроз - Хаус тут же слезает со стола и быстро, как только может, совсем чуть- чуть тяжелее обычного, хромает в спальню, чтобы надеть другие джинсы. Обезболивающее все еще продолжает действовать, но он знает - совсем скоро боль снова накинется на него изголодавшимся зверем.

.. Когда они приезжают в клинику, становится очевидно, что авария действительно серьезная: приемное отделение переполнено окровавленными, обожженными людьми и они все еще продолжают прибывать. Уилсон быстро усаживает Хауса в кресло возле сестринского поста, влезает в халат, надевает перчатки и сразу же включается в общую суету. Хаус не возражает, ведь со своего места он хорошо видит все, что происходит в приемном, и беспокоиться ему пока не о чем. Он откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза и спокойно наблюдает сквозь полуопущенные ресницы, как Уилсон накладывает швы, перевязывает раны, проверяет рефлексы...

Боль пока не вернулась...Впервые за долгое время ему хорошо и спокойно...

Видимо, на несколько секунд он все же проваливается в сон, потому что вздрагивает от неожиданности, когда у него над ухом раздается голос Уилсона, который подходит к сестринскому посту за очередной медкартой...

- Тебе тут не скучно?- спрашивает он, листая чью-то историю болезни.

- Не-а, - тянет Хаус лениво и сонно,- а тебе?

Уилсон только грустно усмехается в ответ и тут пейджер в кармане его халата снова оживает.

На сей раз помощь требуется Кэмерон, и причем срочно! А потому Уилсон бросает папку на стол и спешит в соседнюю комнату.

С Хауса мигом слетает весь сон, он отталкивается от пола здоровой ногой и передвигает свое кресло на колесиках поближе к двери...он прищуривается и видит Кэмерон в глубине комнаты. Она морщится от боли и стягивает с руки перчатку...по ее пальцам струится кровь.

Поразмыслив немного, Хаус приходит к выводу, что она порезалась, извлекая из груди пациента, которого только что увезли в отделение интенсивной терапии, огромный кусок металла.

Уилсон внимательно разглядывает руку Кэмерон, подхватывает ее под локоть и ведет к единственному свободному столу во всем отделении - тому, за которым сидит Хаус, прихватив с собой набор для наложения швов.
По дороге Уилсон спрашивает ее, когда она в последний раз прививалась от столбняка, и она что-то отвечает ему, вот только Хаус не слышит, что именно.

Добравшись до сестринского поста, Кэмерон усаживается на стул и кладет на столешницу руку ладонью вверх, а Уилсон еще раз рассматривает порез и со словами:
"Подожди, я сейчас", быстро выходит в коридор.

Через минуту он возвращается, держа в руках шприц и ватный тампон, смоченный спиртом, но первым делом подходит почему-то к Хаусу и закатывает рукав его рубашки.

- А ты, я думаю, прививался последний раз еще в мединституте. Не будем лишний раз рисковать.

Он быстро делает Хаусу укол, бросает шприц в урну, и возвращается к Кэмерон, осторожно прощупывая кончиками пальцев рану на ее ладони.

- Вроде все чисто, заноз нет,- он вопросительно смотрит на Кэмерон,- как думаешь, может все-таки промыть?

- Да нет, не надо,- отмахивается она,- ничего страшного, металл был гладкий. Просто зашей и я пойду работать дальше.

Уилсон согласно кивает, натягивает на руки очередную пару перчаток и начинает шить; и когда он уже собирается сделать последний стежок, мимо него вихрем проносится медсестра из реанимации, ненароком толкнув его в плечо. Уилсон вздрагивает, отдергивает руку и шипит сквозь зубы от неожиданной боли.

- Вот черт! - он все же заканчивает зашивать рану, а потом стягивает перчатку и рассматривает собственную ладонь,- Надо же, все- таки укололся... в первый раз за двадцать лет...Хотя, конечно, я никогда не рассматривал приемный покой в качестве площадки для контактных видов спорта...

По-прежнему стоя к Хаусу спиной, Уилсон наклоняется, чтобы достать из шкафчика стерильный бинт и вдруг слышит громкий голос, в котором звенит сейчас настоящая ярость:

- Ты ведь так и не сдала повторный анализ на СПИД?

Уилсон оборачивается и видит, что Хаус вскочил со стула и уставился на Кэмерон взглядом, полным гнева и неприкрытой агрессии, а та только удивленно моргает и пытается понять, что она сделала не так.

- Хаус, я не...

- Я так и понял, что ты "не",- гремит Хаус на весь коридор,- ты, видимо, решила своей крашеной пустой головой, что одного будет вполне достаточно! А что, если нет?!

Он хватает Кэмерон за плечо и несколько раз сильно встряхивает.

- Ты хоть понимаешь, что прямо сейчас твоя кровь попала в его кровь?! Он же только что заполучил ВИЧ! О чем ты только думала?!

И тут Хаус, не в силах больше сдерживаться, наотмашь бьет ее по лицу.

Одну долгую секунду Уилсон стоит столбом, словно впав в ступор, а потом срывается с места, отталкивает Хауса от Кэмерон, тем самым лишив его равновесия, и она, воспользовавшись его временной беспомощностью, убегает в соседнюю комнату.

И только там, ощущая себя в относительной безопасности рядом со вновь прибывшим пациентом, она успокаивается, но все еще продолжает испуганно смотреть на Хауса округлившимися от шока глазами, потирая щеку здоровой рукой.

- Хаус, какого черта?!!!

Уилсон рывком разворачивает Хауса к себе и приподнимает его голову за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза,- ты что творишь?!

- Я?!- Хаус выглядит искренне возмущенным,- она же заразила тебя СПИДом! Она даже не потрудилась...

Уилсон встряхивает его за воротник футболки, не давая договорить.

- Ничем она меня не заразила! Она сделала все анализы, в том числе и повторные, о чем и пыталась тебе сказать. Она совершенно здорова! Ты лучше бы послушал ее, вместо того, чтобы распускать руки!

Уилсон постепенно успокаивается, и продолжает, уже более мирно:

- На случай, если тебе интересно, от столбняка я тоже привит. Я всего навсего укололся медицинской иглой, со мной все в полном порядке, хватит истерик.

- И все равно,- рычит Хаус, исподлобья уставившись на Кэмерон свирепым взглядом,- я хочу, чтобы ты держался от нее подальше! Она любит колоть людей ни за что, ни про что, она и со мной как-то пыталась такое проделать. Так что в следующий раз тебе может просто не повезти...

[Smothered Hope]

Глава 15

"Пусть огонь давно погас,
Но мне больно и сейчас." (с) Pink Floyd, Goodbye Blue Sky


..Эти мысли и страхи никогда не уйдут. Никогда не оставят его в покое.

Если раньше они терзали его только во сне, то теперь от них нет спасения и наяву...
Чем бы он ни занимался, куда бы ни посмотрел, о чем бы ни подумал...- везде ему мерещится только одно...

Смерть.

Смерь Уилсона.

Он либо видит его уже мертвым - умершим только что, потому что он не успел спасти его от страшных пыток или от рук хладнокровного, безжалостного убийцы, убивающего одним точным ударом; либо умирающим у него на глазах - сгорающего в пожаре, тонущего в ванной или в мирном парковом прудике, задыхающегося во сне от утечки газа...

У него нет других мыслей, других чувств - только это ...безнадежное опустошающее отчаяние, пожирающее изнутри остатки его разума...поглощающее без остатка каждую частичку его существа- даже самую крохотную, самую незаметную...

Его мозг умирает..., отключается..., отказывается существовать дальше в этом парализующем ужасе.

..На часах - четыре утра. Он выходит в гостиную, падает в кресло, пытается читать медицинский журнал...

Нет! Это невозможно!

Потому что он знает, он уверен, что каждая из болезней, упоминающаяся на его глянцевых страницах, может объявиться у Уилсона, ему только нужно быть более внимательным и он обязательно обнаружит симптомы...

Нет, нет! Уилсон ничем не болен, он совершенно здоров, ему абсолютно ничего не угрожает....И, конечно же, он жив...а то, что Хаус видел его мертвым- это неправда, это всего лишь сон..., галлюцинация..., морок, наведенный на него - кем?...он не знает...
..Но знает, что это - не по- настоящему, оно не имеет ничего общего с реальностью... и это значит, что волноваться ему совершенно не о чем.

Конечно, не о чем, с Уилсоном все хорошо, все просто замечательно, и поэтому Хаус может совершенно спокойно читать свой журнал и дальше...

Нет. Не может.

Потому что у Уилсона и в самом деле может быть...рак..., туберкулез..,...синдром Гийена Барре в начальной стадии...Черт, да у него может быть что угодно! Бешенство, СПИД, нейросифилис...даже чума! Любая из этих ужасных болезней...или все они сразу..

Но почему? Почему?! Почему он не заметил симптомов?! Как он мог упустить столько драгоценного времени?! Он же лучший, мать его, диагност, в этой гребаной больнице! Да что там - в больнице?! Во всей стране!...

..Да потому что нечего замечать и упускать. Потому что Уилсон - здоров.

Хаус отбрасывает ненавистный журнал в сторону, сшибая стоящую на столике кружку с недопитым кофе. Плевать!

Он нашаривает на полу рядом с диваном пульт и включает телевизор. "Центральная больница", прекрасно...

Не прекрасно. Отвратительно. Безумно страшно! Белые халаты врачей снова повергают его в панику: снова болезни, снова умирающие..а ведь Уилсон тоже может оказаться среди них... Дрожащими словно с похмелья пальцами, он судорожно переключает каналы...
Вот. То - что нужно. "Закон и порядок". Полицейский сериал, там нет ни врачей, ни больных, ни ужасных болезней...Можно смотреть спокойно.

..Нельзя. Никак нельзя.

Потому что на экране- убийство, так же, впрочем, как и в каждой очередной серии. И у каждой жертвы насилия, у каждого мертвого или умирающего человека ...лицо Уилсона. Хаус хочет отвести взгляд, хочет зажмуриться, чтобы не видеть этого...но не может. Потому что это же Уилсон! Это он лежит на земле, раскинув сломанные руки и ноги, упав с головокружительной высоты...это его, обгоревшего и изувеченного, вытаскивают из горящего здания...это ему, корчащемуся в судорогах от отравления неизвестным ядом, делают инъекцию бесполезного противоядия...

Да нет же! Это не так! Это никак не может быть Уилсон, это же просто кино, и ничего больше. Искусственная кровь, нарисованные пулевые отверстия, бутафорские ножи и пистолеты...Здесь нет ничего настоящего, а значит, волноваться не о чем...Совсем.

Конечно, не о чем, но Хаус все-таки переключает канал.

Он быстро щелкает кнопками, но на любом из каналов происходит что-то такое, что может грозить Уилсону смертью... или увечьем, а потом уже смертью...Но ведь это - чистое безумие.. Он здесь, рядом, и он жив!

..Лесные пожары, наводнения, землятрясения..., студенческие беспорядки, отравление несвежей говядиной в дорогом ресторане, неисправный светофор, мобильный телефон, взорвавшийся в кармане испуганного владельца...Да все, что угодно!...Неужели во всем эфирном пространстве не найдется ничего, что не напоминало бы ему о...

В конечном итоге Хаус останавливается на.. "Телепузиках". Передача для двухлетних детей навряд ли будет полна насилия и жестокости. Пойдет.
Эти разноцветные смешные уродцы помогут ему расслабиться...а там, кто знает? Может быть, получится и заснуть...

Он не спал уже несколько дней, разве что проваливался в лихорадочное полузабытье на несколько минут...И вдруг ему в голову неожиданно приходит мысль, что семьдесят два часа, проведенные без сна, официально квалифицируются современной медициной как сумасшествие...и он задается вопросом: он сходит с ума, и поэтому никак не может заснуть, или же наоборот - непрекращающаяся бессонница вот-вот сбросит его за грань безумия..., за опасную черту, перешагнув которую, он уже никогда не сможет вернуться обратно...

Он не знает ответа на эту загадку.

Единственное, в чем он в данный момент уверен - это в том, что Уилсон жив. Он не мертв, а значит, волноваться не о чем, и он может спокойно смотреть "Закон и порядок" или "Центральную Больницу", а не эту идиотскую ерунду, потому что, как бы не был Уилсон мил и симпатичен, он не снимается в этих сериалах...это просто актеры, чем- то неуловимо на него похожие...

Но он не переключает канал.

...Сейчас раннее утро, а ты сидишь один и смотришь на этих огромных пушистиков с дурацкими помпонами на головах...да, смотрю, это самое разумное, что я могу сделать...ведь из- за этих пушистых уродцев Уилсон никак не может умереть... разве только они надоедят ему до смерти...

Дверь спальни открывается и в гостиную выходит не выспавшийся, встрепанный Уилсон, разбуженный тонкими писклявыми голосами. Он бросает взгляд на экран телевизора, удивленно приподнимает бровь, но воздерживается от комментариев. Да и что, собственно, тут можно сказать? Хаус в порядке, он спокоен и расслаблен, почти лежит на диване и, прикрыв глаза, смотрит телевизор...Все с Хаусом хорошо, и с ним самим тоже все хорошо, сейчас тот редкий случай, когда у них все действительно нормально. Ну а то, что Хаус решил в четыре утра посмотреть "Телепузиков"...что тут такого? Может быть, они для него что- то вроде колыбельной, в этом нет ничего странного. Совсем ничего. То есть, абсолютно...

.. это нормально...да и потом, эти штуки действительно успокаивают...что тут такого?...разве что, это солнышко с младенческим личиком выглядит жутковато..., но все равно, оно улыбается...да, конечно, в последнее время он стал все чаще смотреть передачи такого рода..."Улицу Сезам", например..., это немного раздражает, но если ему от этого спокойнее...я только рад, пусть смотрит на здоровье...

Тут Хаус замечает, наконец, его присутствие, поворачивает голову...

.. и на него тут же обрушивается гигантская волна ледяного ужаса...в горле застревает огромный холодный ком- он давит, душит, не дает вздохнуть...

.. кто это?...это Уилсон?...нет-нет! ...это не может быть он...он же умер!... десятки...сотни...тысячи раз умер!!!...он не может быть здесь!

Уилсон умер, а значит, он никак не может стоять перед ним, уперев руку в бедро и потирая затылок...

..но он здесь! Или это не он?! А кто тогда?!..

[Smothered Hope]

В какой-то момент обнаружив, что снова может дышать, Хаус с глухим рыданием роняет голову на руки. Это никогда не кончится...никогда ему не будет покоя...

Со времени того самого, первого кошмара прошла, кажется, уже целая вечность...и каким же он кажется сейчас невинным, таким чудесно невинным...Если бы дело ограничилось только лишь им одним, это было бы счастье- видеть каждую ночь этот самый первый страшный сон, а потом просыпаться с осознанием того, что все уже позади...

Но это невозможно, его уже не вернешь, все стало только хуже...гораздо, гораздо хуже...Сны наяву, галлюцинации, видения...этому нет ни конца, ни края...и всегда, везде...он видит мертвого Уилсона...его бездыханное тело..., труп, которому место в больнице, в морге, на кладбище..., но никак не рядом с ним.

.. Уилсон умер! Действительно умер...для меня...я всегда буду видеть его мертвым... я ничего не смогу с этим поделать...он уже давно не живой...но и не мертвый...откуда я это знаю?...откуда я вообще могу что-либо знать?!...ведь он давно умер, но я вижу, как он ходит, разговаривает, обнимает меня...как такое возможно?...он же умер, умер, умер!!!...но почему же я вижу его?...потому что это галлюцинация, вот почему....он давно умер, а мой мозг заставляет меня поверить, что он жив..., что он здесь, со мной...


...Да нет же…Он жив! Это я, я сам внушаю себе что он умер и продолжаю видеть его мертвым...Но почему?! Почему?! Что со мной?!...

...Он мертв. И всегда будет мертвым. Я больше никогда не смогу смотреть на него и видеть живого человека. Он всегда будет трупом...мертвой оболочкой, пустой и безжизненной...

...Да, да, да... всегда, снова и снова...это никогда не кончится..

...До тех пор, пока он не умрет по- настоящему, я буду видеть как он умирает...я буду видеть его мертвым...

... пока он не умрет по- настоящему...пока не умрет... не умрет...

Эта последняя мысль срывает Хауса с места. Он пружиной взвивается вверх, даже не отыскав на полу трость - сейчас она ему не нужна...Разделяющее их расстояние он может преодолеть и без опоры...

Он хромает прямиком к Уилсону.

Хаус крепко обнимает его и прижимается губами к его губам...Уилсон немного растерян, но отвечает на поцелуй... с легкой неохотой, потому что не понимает, что именно сейчас происходит...Но если это нужно Хаусу прямо сию минуту - он не откажет...потому что он любит Хауса, и всегда дает то, что ему нужно...

..что такое, я ведь всегда хотел, чтобы он показал, что я ему дорог, чтобы и он дал мне хоть что- нибудь...чтобы я понял, что не безразличен ему...хотя бы маленькое доказательство любви...почему же теперь я не хочу этого?...ведь может быть, именно сейчас это ему особенно необходимо..контактное утешение...объятие...может быть, сейчас ему нужно, чтобы его кто -нибудь просто обнял?..... и еще - сон...спокойный и долгий...

- Прости меня,- громко шепчет Хаус, обнимая его все крепче, - прости меня...я не могу, не могу этого сделать, но мне придется...мне так жаль, Уилсон..Джеймс...я знаю, ты поймешь меня...ты всегда все понимаешь...

И вот тут на Уилсона накатывает страх, вызывающий дрожь в руках и коленях...Потому что в последний раз он слышал эти слова...прости меня, мне так жаль..., когда Хаус входил в него, плача и извиняясь и ...насилуя его. Конечно, насилуя, ведь он не мог знать, что тогда Уилсон его хотел...Но все же..Это ведь - Хаус, все тот же Хаус, правда, не выспавшийся и измученный до предела...

..но почему же тогда мне так не по себе?...он говорит странные вещи?...он всегда это делает, это часть его самого, без этого он не был бы Хаусом...с ним все нормально...наверное...он просто сильно устал...мне нужно заставить его поспать...

...это все та ночь...вот поэтому мне сейчас жутковато...именно из- за того, что произошло тогда, мне так тревожно...но ведь он не сознавал, что делает...он никогда не причинил бы мне вреда...это был просто приступ сомнамбулизма...не стоит так на этом зацикливаться...

А Хаус снова мягко целует его в губы и снова едва слышно шепчет, нежно гладя его по волосам:

- Прости меня... мне так жаль...

... мне жаль, так жаль, я ведь люблю тебя....но это - единственный выход... я знаю, точно знаю, больше ничего нельзя сделать...ничем помочь...я не могу каждый день видеть, как ты умираешь...

Его руки ложатся на шею Уилсона, поглаживая ее мягкими, осторожными движениями длинных пальцев...они красивые и уверенные..., твердые и чуткие,...правая ладонь загрубела, на ней образовалась мозоль из-за того, что долгие годы ей приходилось опираться на трость...

..Уилсон на секунду немного расслабляется....и тут эти длинные, изящные пальцы резко сжимаются вокруг его горла.

Глаза Уилсона широко распахиваются, и растерянность в них сменяется шоком от осознания того, что именно сейчас должно произойти...

Инстинктивно Уилсон вдыхает так глубоко, как только может, чтобы дать себе еще хоть немного времени...чтобы прожить еще хоть на несколько секунд дольше...

- Я не могу так больше, Джеймс, не могу,- продолжает шептать Хаус, глядя ему в лицо невидящими глазами, ставшими совсем черными от отчаяния и тоскливой, опустошающей безысходности ...

..это все решит, это все поставит на свои места...я должен убить его, чтобы он больше не умирал...если он будет мертв, я больше никогда не увижу, как он умирает ...я должен, должен сделать это, потому что я не могу его защитить...не могу...у меня не получается...это я виноват, что он умирает каждую минуту...но убить его я смогу... и тогда все будет хорошо...больше он не умрет..

Уилсон хватает его за руки, пытается заставить разжаться сведенные судорогой пальцы,... но у него не получается. Безуспешно пытаясь сделать вдох, он смотрит Хаусу в глаза, и внутри у него все холодеет...Взгляд Хауса пуст и безжизненен, но руки продолжают сжимать его горло мертвой хваткой.
Хаус всегда был сильнее, а сейчас Уилсону и подавно с ним не справиться... потому что он начинает слабеть от недостатка кислорода. Руки Хауса словно железные, его хватка становится все жестче и тверже, Уилсон больше не может с ним бороться, ...его колени подгибаются, но он заставляет себя стоять ровно, потому что если он упадет...эти нежные, ласковые когда-то руки станут его петлей...его виселицей...

Его дыхание становится поверхностным, превращаясь в хрип..,Хаус вновь начинает что-то объяснять ему горячечным, сбивчивым шепотом...

- Мне придется...я должен...должен убить тебя, понимаешь?...Должен! Потому что если ты умрешь, ты перестанешь умирать!

...Господи, я должен был догадаться!...он видит меня мертвым и поэтому... почему же он не сказал раньше...почему только теперь...

И Уилсон с новой силой вцепляется в руки Хауса, пытаясь оторвать их от своего горла...Он хочет сказать...объяснить ему, что это всего лишь кошмары и галлюцинации... что на самом деле все еще может быть хорошо...Но он не может. Воздух почти не поступает в легкие, он просто не в состоянии выжать из себя ни одного слова... но даже если бы он мог..., если бы ему удалось оттолкнуть от себя Хауса,...что можно сказать человеку, который в этот самый момент убивает тебя...который так тебя ненавидит, что...

- Прости, прости меня, Джеймс, я так тебя люблю...ты это знаешь...,- глаза Хауса наполняются слезами, но он продолжает по капле выдавливать из Уилсона жизнь,- я люблю тебя...

...я люблю тебя, но не могу больше видеть, как ты умираешь, я слишком долго смотрел на это...я больше не могу...и ты не можешь...не можешь больше так мучиться, я прекращу это...прямо сейчас...раз и навсегда...это будет акт милосердия...ты больше не будешь страдать...я не позволю...больше тебя никто не убьет и не покалечит...никто и никогда...

...не сопротивляйся мне, неужели ты не понимаешь, что так - лучше?...не понимаешь, что я хочу тебе добра?...покоя...тебе больше никогда не будет больно, ты больше никогда не умрешь...разве это так трудно понять?... пожалуйста, верь мне...

А Уилсон все еще продолжает бороться, откуда-то взялись новые силы...он делает шаг назад, в сторону спальни...но и Хаус шагает за ним, хоть и несколько неуклюже, однако уверенно, как- будто боль, терзавшая его все эти годы, наконец отступила, как-будто ничто на свете его сейчас не остановит...

...Зачем он это делает?..

Мысли Уилсона бешено скачут в голове испуганными белками, а Хаус давит на его шею все сильнее и сильнее...

...там...в спальне...можно попытаться...только бы добраться до нее...только бы суметь...

Уилсон продолжает отступать, все еще хватая Хауса за руки, но понимает, что с ним не совладать. Отчаяние и одержимость сделали его сильнее, чем когда- либо, и Уилсон совершенно беспомощен в его руках, и даже выброс адреналина, вызванный страхом и паникой, не помогает ему...

Но все- таки...все- таки он еще не совсем отчаялся...если только удастся добраться до спальни...если удастся попасть туда вовремя...пока он не потеряет сознания от недостатка кислорода...

...я мог бы это сделать...это же так близко...и так далеко...мне нужен воздух...я больше не могу...

...зачем он борется со мной?...почему отступает?...боится?...как он не понимает, что я делаю это для него... и только для него!...если я не сделаю этого, его убьет кто-нибудь другой...убьет жестоко ..поэтому это должен сделать я.. он ведет меня куда-то...зачем?...зачем куда-то идти, если все сейчас закончится?...я не хочу его убивать, но если я этого не сделаю...то кто- то другой...нет, нет!...это должен сделать друг...это - милосердие...(мизерикордия)...потому что я люблю его...

..Тут они оба оказываются у комода, и Уилсон заставляет себя оторвать одну руку от рук Хауса, слепо нашаривет у себя за спиной шприц с халдолом, приготовленный им еще с вечера - на всякий случай. Неимоверным усилием ему удается стянуть колпачок с иглы; размахнувшись как следует, он всаживает ее в здоровое бедро Хауса и вдавливает поршень до упора.

[Smothered Hope]

Почти сразу же хватка Хауса ослабевает, руки падают, и он мешком оседает на пол.

Уилсон едва успевает выдернуть иглу и подхватить его. Он укладывает Хауса на кровать и только тогда позволяет себе, наконец, расслабится и удариться в настоящее, беспросветное отчаяние.
Он прислоняется спиной к стене, и, не в силах больше держаться на ногах, сползает вниз, пока не плюхается на пол; он начинает тереть обеими руками болезненно пульсирующее, горящее огнем горло, глотая воздух мелкими, жадными глотками.

( дальше курсивом идут мысли Уилсона прим. пер.)

...ну, что?! ...может это заставит тебя задуматься?...или ты так и будешь твердить себе, что все в порядке?!...

Нет, больше он не в состоянии лгать ни себе, ни другим. Намеренно ли, неосознанно ли, но он на многое закрывал глаза...он слишком любит Хауса, может быть в этом все дело?...Он отказывался воспринимать всерьез наркотики, кошмары и галлюцинации, он позволял связывать себя по ночам... и ...ну давай, признайся хотя бы себе, ведь никто не узнает!...насиловать себя...Господи, и о чем он только думал?!

Но теперь он больше не может обманывать себя. В день, когда Хаус чуть его не убил, настало время взглянуть правде в глаза.

И то, что он видит в этих глазах, заставляет его в бессильной ярости ударить кулаком в пол....один раз..., другой..., третий... а потом еще, еще... и еще....

он пытался меня убить...зачем...почему...он ведь говорил что- то...что-то о том, что не хочет видеть меня мертвым...и тут же попытался меня задушить...в этом нет никакого смысла!...

Однако смысла лишено все, что происходит с ними в последнее время ...Или все- таки для всего этого есть причина, вот только вряд ли Уилсону удастся когда- либо ее узнать...

...Да, причина есть, и она очень проста... Хаус сошел с ума, вот и все!...

Да, все просто и страшно - Хаус полностью потерял рассудок..., он сумасшедший...и что теперь с этим делать?! Уилсон не знает, он устал, он растерян, и ему больно. У него болит горло, болят руки, каждый вдох дается ему с огромным трудом...но он - в порядке...почти...еще только пара минут и с ним все будет хорошо...Пусть только сердце перестанет трепыхаться в груди ледяной бабочкой, и колени перестанут трястись...И он будет в полном порядке...а вот Хаус...вряд ли.

Уилсон обхватывает голову руками, зажмуривается, делает несколько глубоких вдохов, не обращая внимания на готовые взорваться легкие...Он должен придать себе мужества, чтобы признать очевидное: Хаус нуждается в помощи..специалистов и его немедленно нужно поместить в психиатрическое отделение.

...но я не хочу!...я просто не могу его туда отправить!...с ним же все было нормально...

И тут он горько усмехается сам себе.

...да не было с ним все нормально...и уже очень давно...но ты можешь собой гордиться - ты сумел мастерски ввести в заблуждение самого себя, а это очень непросто...

...хорошо, ладно, я вел себя как полный придурок, но ему не место в психушке, он не сумасшедший, он просто...просто..

..просто - что?... что это, если не безумие?...что это было?... он связывал тебя по ночам, он не разрешал тебе готовить и водить машину, начал смотреть детские передачи вместо своих чертовых сериалов!... он чуть не проломил голову Таубу, ударил Кэмерон...он изнасиловал тебя, он пытался тебя убить!... и после всего этого ты все еще думаешь, что он в своем уме?...

...да...да...он безумен...но он всегда был таким...безумие всегда было частью его самого...всегда...

...но никогда раньше тебе не приходилось колоть ему халдол, чтобы самому остаться в живых! Сколько инъекций за последгие несколько дней ты ему уже сделал?...

...это ничего не значит...не значит, что он не в себе...он просто видит то, чего на самом деле нет...потому что он очень устал..

...он устал, конечно же!...устал еще семь месяцев назад, когда сунул нож в розетку...итогда же сошел с ума. Любой психиатр признает его невменяемым, только взглянув на него, но ты этого не хочешь...не хочешь поместить его в клинику...

...я не могу, не могу...нельзя, чтобы его признали невменяемым!...потому что он не душевнобольной...а значит, ему нельзя в психушку, это убьет его...ему там не место...

...не место?...почему?...потому что тамошние доктора и медсестры привыкли иметь дело с маньяками- убийцами?...потому что у них есть все необходимые психотропные препараты?...потому что они действительно смогут понять, что с ним происходит и как его можно вылечить?...хотя ты и сам прекрасно знаешь, что это очень похоже на шизофрению...

...он слишком стар для шизофрении!...

...нет, не слишком!...если она всегда была частью его...если возникла давно и развивалась постепенно...да черт с ним!...это не важно!...важно то, что ты не можешь с этим справиться: что бы ты ни делал, ничего не помогает...ему нужно лечение нейролептиками, ему нужен специалист...психиатр...и люди, которые смогут за ним присмотреть...а тебе нужно перестать подвергать себя опасности...сколько у тебя есть времени до того, как он попытается еще раз тебя убить?...А ты подумал, что будет, если ему это все- таки удастся?...

...сейчас речь не обо мне!...

...о тебе!...и о нем...если он убьет тебя, то все равно загремит в сумасшедший дом, да вот только ты этого уже не увидишь...ему нужна помощь, а ты не позволяешь ему получить ее, просто пуская дело на самотек и надеясь, что все само собой уладится...думаешь, расстройство психики можно вылечить Телепузиками?...или галлюцинациями, в которых он видит тебя мертвым?...кого ты пытаешься спасти?...и от чего?...не его, уж это точно!...
..ты ничем не помогаешь ему, ты мешаешь, тянешь драгоценное время...а ему нужна настоящая помощь, оказать которую могут только там!...

.. я знаю, он бы этого не хотел!...

...он не способен сейчас принимать решения, у тебя есть полномочия действовать от его лица...

...я не могу с ним так поступить...Стейси один раз уже сделала это, и что получилось?...я не могу предать его так же, как предала она...

...да, Стейси своим выбором обрекла его на жизнь, полную боли и страданий, но он жив сейчас только благодаря тому, что она это сделала..., у нее хватило мужества принять решение за него...сейчас он не в состоянии позаботиться о себе сам. Принять решение должен ты!...

... он возненавидит меня за это!...

...так вот, в чем дело!...ты еще бОльшая тряпка, чем сам о себе думал!...ты так боишься потерять его, что беспрепятственно позволишь ему убить...тебя, себя или кого- то еще...только бы не сделать чего- то такого, с чем он бы не согласился! ...очнись ты, ему нужна помощь...и немедленно!...

... мне не нужно ничего решать за него!...я знаю, чего бы он хотел, и чего не хотел бы...он не хочет в сумасшедший дом, я уверен...как...почему я должен действовать против его воли?...

...потому что он начал действовать против твоей воли- в том самый момент, когда сомкнул руки у тебя на шее...когда пытался выжать из тебя жизнь!... у него больше нет права голоса...

... но это право должно у него быть, ведь все это происходит с ним!...

...должно быть?...почему?...раз он способен сам принимать решения, касающиеся его дальнейшей судьбы...ты его медицинский и юридический представитель, тебе придется взять это на себя, не так ли?...ведь он сам постоянно только этим и занимается- принимает решения за кого- то...ну же, вспомни!...он всегда действует в интересах пациента, даже если тот не согласен...потому что он уверен в своей правоте...и из-за этой уверенности он готов бороться с целым миром- только бы сделать так, как будет лучше для больного! ...а ты?...ты хочешь сказать, что откажешь в этом ему самому?...проснись, роли давно поменялись!...теперь он- пациент, а ты- врач...врач, который не хочет бороться за него, не хочет взять на себя ответственность за его жизнь...и прикрывается тем, что он сам бы этого не захотел...и как после этого ты сможешь называть себя его...другом?...

...но дело в том, что я не уверен!...не уверен, что прав...

...а разве он всегда уверен, что прав?...брось, ты же знаешь, что он никогда не бывает уверен до конца, но у него всегда есть теория, основанная на фактах...а помнишь, сколько раз он казался не правым, однако продолжал настаивать на своем, не обращая внимания на окружающих?...его никогда не останавливала возможность оказаться неправым, так почему же она останавливает тебя?...

[Smothered Hope]

...потому что он мой...друг...потому что он значит для меня несоизмеримо больше, чем любой другой пациент...потому что если я приму неверное решение...последствия будут ужасны...потому что...

...погоди-погоди...значит только потому, что он твой друг, ты просто будешь стоять и наблюдать, как он тонет в этой трясине и даже не протянешь ему руку, чтобы помочь выбраться?!...только и -за боязни ошибиться?!...ну что ж, ты поступаешь абсолютно и совершенно правильно!...можешь собой гордиться!...

...да-да, конечно, мне нужно передать его в руки специалистов, даже если я поступаю неправильно...они разберутся, они скажут, что делать...

...так больше не может продолжаться, ты не можешь нести эту ношу в одиночку, ты надорвешься...а так не должно быть, это кончится плохо!...ты отгородился ото всех и не позволяешь никому помочь себе, никого не слушаешь...ты должен поместить его в психиатрическое отделение!

...прямо сейчас?...

..сейчас!... пока он не очнулся и не сделал еще чего- то...опасного для вас обоих!...

Уилсон с трудом отрывается от стены, поднимается на затекшие, все еще дрожащие ноги и протягивает руку к телефонной трубке.

Плевать, что сейчас пятый час утра... он принял решение!

Он набирает номер Кадди.

- Что?! - раздраженно рявкает она вместо "алло".

- Кадди...Лиза...,- неуверенно начинает Уилсон.

И она сразу же понимает, что случилось что- то серьезное...что- то очень личное...

А Уилсон все медлит и никак не может сообразить, с чего начать. Наконец, он шумно выдыхает и словно бросается вниз головой с крутого обрыва.

- Мне нужна твоя помощь. Хаус должен быть признан невменяемым и его нужно срочно поместить в психиатрическую клинику.

...ну вот, я сделал это...пути назад нет...

- Джеймс, я же давным-давно говорила тебе...почему именно сейчас?

Уилсон молчит и бессознательно поглаживает шею, на которой уже начали проявляться синяки... Он не скажет ей, почему именно сейчас. Хаус не понимал, что делает, и поэтому никто и никогда не узнает, что он пытался убить своего лучшего друга.

Но он-то знает.

Он все еще чувствует руки Хауса на своем горле.

Он только что признал, что Хаус безумен, а Кадди и так была в этом уверена,...Хаус не отвечает за свои действия, а значит тут не о чем говорить...И Уилсон не говорит.

- Понимаешь, у Хауса...у него только что был..очередной приступ...психического расстройства...очень сильный. Я очень беспокоюсь и я...дал ему халдол. Я хотел бы отвезти его в клинику, пока укол еще действует.

Кадди не удивляется и не задает бессмысленных вопросов.

- Ты можешь сам привезти его?

Уилсон поворачивается к кровати и окидывает Хауса внимательным взглядом, рассчитывая свои силы.

- Да!- отвечает он, наконец,- я думаю, что смогу. Но только не к нам в Плейнсборо, а в Центральную.

-Ладно, - соглашается Кадди, - я сейчас позвоню им и скажу, что вы едете, чтобы они послали санитара встретить вас. И я тоже еду.

Уилсон благодарит ее, вешает трубку и уходит в спальню, где быстро натягивает на себя брюки и толстовку Хауса. Слава богу, его самого одевать не требуется- на нем джинсы и футболка.
Уилсон тихонько толкает Хауса в плечо, потом пробует поднять...и это ему удается. Он подбирает с пола трость, закидывает правую руку Хауса себе на шею и медленно, спотыкаясь на каждом шагу, ведет его к машине.

Он запихивает Хауса на пассажирское сиденье, пристегивает и кладет трость ему на колени...медлит пару секунд, и перекладывает ее на заднее сиденье.

Он заводит мотор и машина плавно трогается с места.

И всю дорогу до клиники Уилсон смотрит прямо перед собой, вцепившись в руль так, что белеют костяшки пальцев. Он изо всех сил старается не думать о том, куда именно везет Хауса...

Когда они подъезжают к больнице, Кадди уже ждет их, стоя у дверей вместе с санитаром.

Первым делом она с ног до головы оглядывает Уилсона, вылезшего из машины, и он зябко ежится под ее цепким взглядом, доверху застегивая воротник толстовки. Убедившись, что с ним все в порядке, она спрашивает:

- Что там у вас произошло?

-Ничего,- врет Уилсон, твердо глядя ей прямо в глаза,- у него просто случился очередной нервный срыв, но я успел остановить его прежде, чем он смог нанести вред себе...или мне.

На секунду Уилсон замолкает.

- И я решил, что сейчас самое время привезти его сюда...пока он накачан транквилизаторами. Так проще, чем если бы он был...(Хаусом..). самим собой.

Кадди награждает его еще одним подозрительным взглядом, но Уилсон встречает его, не дрогнув. Она пожимает плечами, глубоко вздыхает и отводит глаза:

- Ну что, по домам? Сейчас от нас с тобой здесь не будет никакого толку, да и потом...пусть санитар отведет его в палату, а с утра они сделают все необходимые тесты.

Уилсон снова рефлекторно дергает замочек молнии на воротнике, и Кадди пристально смотрит прямо на его шею...На какое- то ужасное мгновение Уилсону кажется, что она знает и вот- вот произнесет вслух страшные слова: " Он хотел убить тебя." Но она молчит, и он с облегчением выговаривает:

- Я пойду с ним.

- Нет!- Кадди решительно качает головой,- Ты не пойдешь с ним. Ты поедешь домой и ляжешь спать. Ты ничем сейчас ему не поможешь - если только будешь сидеть рядом и смотреть, как он спит...но ему это не нужно. Он проснется не скоро. Ну, а даже если и скоро, о нем позаботятся медсестры. Тебе пока нечего здесь делать. Утром ты вернешься и будешь рядом с ним столько, сколько захочешь...но только после того, как как следует отдохнешь.

Уилсон сразу же открывает рот, чтобы возразить..., но вместо этого широко зевает.

Отчаянно помотав головой, чтобы стряхнуть подступающий сон, он вдруг неожиданно осознает, насколько устал. Кадди права- хотя бы одна ночь , а вернее- ее остаток- вдали от Хауса пойдет ему только на пользу.

- Джеймс,- Кадди мягко берет его за подбородок и ласково заглядывает ему в глаза,- я думаю, что и тебе не повредит курс восстановительной терапии.

И в это момент Уилсон понимает, что она действительно знает.

Тем временем, она продолжает, нежно погладив его по щеке:

- Ты заботился о Хаусе все эти месяцы...это был для тебя сильнейший стресс, ведь так? Я волнуюсь за него, за тебя...за вас обоих, и мне было бы намного легче, если бы ты поговорил об этом хоть с кем- нибудь.

..По дороге домой Уилсон обдумывает ее слова. Может быть, Кадди права, может быть, ему самому нужна помощь?..

.Он закрывал глаза на очевидные вещи, отказывался поместить Хауса в психиатрическую клинику, его изнасиловали и чуть не убили... Хаус не в себе, он не виноват...

Да, ему действительно хочется с кем-нибудь поговорить об этом...

Об этом... а еще о кошмаре, который приснился ему позапрошлой ночью...Кошмар, в котором он видел Хауса. Тот повалил его на кровать в своей комнате и...

Нет, сейчас он не будет об этом думать.

Птому что абсолютно уверен, что это далеко не последний его кошмар, обязательно будут еще.

Но все это потом...потом...

..Он выбрасывает из головы все мысли и , не раздеваясь, падает в свою постель- в постель Хауса, вообще- то, но теперь она принадлежит ему - и мгновенно засыпает.

Крепко и спокойно.

И не видит снов.

Пока..


Конец.



Прим. пер. : Автор закончил фик задолго до окончания 5 сезона, в котором, как мы знаем, Уилсон отвозит Хауса в психиатрическую лечебницу)

*в задумчивости* Ну и ну. Шикарно. Прелестно. Ваши сны будут спокойными.

[Lalayt]

о Боги!! ТАКОГО конца я не ожидала

[Pretty Rat]

я тоже вначале прочла фик, потом посмотрела сезон. С подозрением, надо признать, ибо заимствования чужих идей ой как не чужды сценаристам "Хауса"... серия 5х19 в этом смысле меня вообще убила.
А конец этого фика кагбе намекает нам на ХЭ в виде двухместного номера (люкс, ессна) в психушке))
Читать было интересно, всё-таки концовка имела варианты. Мне нравится, когда в фиках есть динамика, то есть не просто "1 день из жизни..", а что-то большее, когда картина в конце выходит совсем иная, чем в начале. Тут выходит. И это хорошо. Ну и кнчн, спасибо за перевод. На русском приятнее читать)

[Createress]

Смотрите-ка, ни думала ни гадала, а проспойлерила-таки финал энное количество глав назад Ну что же... К тому все и шло, я честно говоря, думала, что все кончится еще хуже... Хотя честно говоря, учитывая общий стиль и проч. и проч., сомневаюсь, что сиквел будет хэппи-эндом - скорее, последним гвоздем в гроб или coup de grace для героев и читателей тоже
Огромное спасибо переводчикам за проделанную работу, вы просто молодцы!

И вопрос не по теме: раз сиквел пока не написан, а нового переводчика "Метода воздействия", судя по всему, ударило молнией, может быть вы пока его попереводите - там, глядишь, и текстик слегка повеселее, и мы порадуемся в преддверии новых ужасов

[Гость]

Здорово...так шокировало, что до сих пор не могу подобрать слов...
Спасибо переводчикам! Я давно так не переживала за героев, особенно за Уилсона, к которому испытываю некоторую нежность))))
Createress
И вопрос не по теме: раз сиквел пока не написан, а нового переводчика "Метода воздействия", судя по всему, ударило молнией, может быть вы пока его попереводите - там, глядишь, и текстик слегка повеселее, и мы порадуемся в преддверии новых ужасов
ППКС!!!! Действительно, может быть, вы вернетесь к Ливердж??? Такой хороший фик, так жалко, что заброшен!

[Вишня Доброе Деревце]

я всё, я уже без дара речи.... Т__Т хотя точно-преточно знала (насколько можно знать то, чего не знаешь), что психушкой и кончится. за Уилсона безумно больно... Хаусу уже настолько плохо, что даже трудно воспринимать и осознавать такую глубину страдания, а вот Уилсон - да. я вообще с трудом представляю, что можно ТАК любить, а уж чтобы потерять... и хуже всего то, что и мне теперь кажется, что не будет нам никакого ХЭ, а будет только продолжение кошмаров, скорее всего, в удвоенном количестве, и закончатся они двойной смертью.

ну а переводчикам, как всегда, мои низкие и страстные поклоны! спасибо за шедевр, спасибо за леденящие и мучительные минуты удовольствия!!

[Rebekka_L]

Duchess de Bloodstained , гора с с плеч. Значит есть еще надежда, что сны будут спокойными, а то меня вот кошмары иногда посещают из -за этого фика. Спасибо

Lalayt, но в это- то и прелесть, правда?значит фик удался). Спасибо автору- сумел заинтриговать)

Pretty Rat , а вам спасибо, что читали нас))), имея возможность читать в оригинале.Палата на двоих, это да...вполне возможно...И, действительно, фик отличный! Никогда я еще с таким интересом и волнением фиков не читала. Ангстовых имеется в виду, реально ужасно сопереживала героям!

Createress, благодарствуйте за похвалувот у меня насчет сиквела тоже какие- то нехорошие предчувствияНу да ладно, поживем- увидим.

Гость, очень вам признательны за внимание. И, к стыду своему, должна также признаться, за Уилсона переживала больше, чем за Хауса, ибо люблю его всей душойи очень жалею.

CherryBill, вы нас совсем засмущали. Но засмущали приятно))). И таки да!Бедный, бедный Джеймс! Что с ним теперь будет? Кто о нем позаботится? И бедный, бедный Хаус! Все, ушла плакать в подушку. Повторюсь еще раз- никогда, никогда я еще не принимала так близко к сердцу судьбу героев фика, вот так, чтобы прямо переживать из -за невозможности им помочь хоть чем- то.Эх!

А насчет "Метода воздействия"- это вопрос к Smothered Hope . Ибо я всего лишь бета).

[Гость]

Ааа!!! Спасибо за перевод!!!
Я была до последнего уверена, что Хаус ночью связанного Уилсона убьет, так что для меня концовка хэппи-энд прям=)
Тришка

[Smothered Hope]

Pretty Rat
серия 5х19 в этом смысле меня вообще убила.
ого)) Неужели и эта идея было стыжжена из какого-то фика?
Я уверена, что фанфикшн сценаристы читают, как бы они ни отмазывались)))
С другой стороны, как говорится - "идеи витают в воздухе", поэтому не исключены и просто совпадения)))



Createress
Хотя честно говоря, учитывая общий стиль и проч. и проч., сомневаюсь, что сиквел будет хэппи-эндом - скорее, последним гвоздем в гроб или coup de grace для героев и читателей тоже
CherryBill
и хуже всего то, что и мне теперь кажется, что не будет нам никакого ХЭ, а будет только продолжение кошмаров, скорее всего, в удвоенном количестве, и закончатся они двойной смертью.


я вот тоже этого боюсь.
Так не хочется, чтобы было "а в конце все умерли" (с)
А одна палата на двоих.. хмм, что-то в этом есть

Но робкая надежда на ХЭ все же теплится..


Спасибо всем огромное за отзывы и похвалы!

Народ, с Левереджем ситуация такая: у автора на данный момент 28 глав, и уже давно, очень давно не было обновлений. Автор, по ее словам, "ждет вдохновения" и откровенно признается, что не знает, когда закончится этот фик и закончится ли он вообще
Вот это напрочь убивает желание переводить его дальше. Зачем, если не видно ни конца, ни края?
В общем, я на сто процентов не могу обещать, что вернусь к нему, сорри(((