destorted mood-swing smile and certain music shadow covers
Название: Leverage/Метод воздействия
Автор: DreamsofSpike
Перевод: Smothered Hope
Бета: magestic, Rebekka_L
Ссылка на оригинал: dreamsofspike.livejournal.com/141413.html
Пейринг: Хаус/Уилсон
Рейтинг: R
Жанр: ангст, BDSM
Ворнинг: это СЛЭШ
Саммари: 3 сезон, сразу после Words and Deeds. У Хауса появляется новый недостаток, и Уилсон принимает это слишком близко к сердцу.
Добавлена 3 глава - Control
читать дальшеА извинения? Ведь для твоей аферы это было необязательно...
- Думай, что хочешь.
Беспечные, почти издевательские слова Хауса не выходили у Уилсона из головы всю дорогу до его дома.
Целый день, снова и снова, он мысленно прокручивал их диалог, в который раз анализируя каждое слово в безнадежной попытке понять возможные мотивы поведения Хауса последние две недели, найти некий скрытый смысл в том, что тот говорил. Было бы намного легче, если бы он смог принять его извинения за чистую монету и поверить в то, во что ему хотелось верить. Но ведь Хаус есть Хаус.
И поэтому сделать это было не так- то просто. Уилсону очень хотелось думать, что Хаус действительно сожалеет о том, во что втянул его за последние две недели.
Хотелось поверить, что в глубине души он на самом деле хотел предпринять попытку перебороть свою зависимость от викодина, дать курсу реабилитации шанс. А еще... ему так хотелось, чтобы Хаус подумал о возможных последствиях для своего лучшего друга прежде, чем красть его бланки с рецептами и подделывать подпись. Но Уилсон слишком хорошо помнил, чем всё в итоге обернулось.
Он помедлил, прежде чем постучать в дверь. Уилсон действительно был не в настроении веселиться и праздновать вместе с Хаусом победу над системой уголовного правосудия. Конечно, он был искренне рад, что Хаус избежал тюрьмы, но, в тоже время, не мог не чувствовать негодования при мысли о том,как ловко тому удалось обвести их всех вокруг пальца. И поэтому радость притупляла изрядная примесь злости на то,что Хаус играл с ним так же, как совсеми остальными.
- Открыто! - крикнул Хаус из глубины квартиры. Уилсон открыл дверь, вошел, и - застыл на месте при виде картины, открывшейся его взгляду. Хаус стоял в кухонном проеме, облокотившись плечом о дверной косяк. На его лице играла самодовольная ухмылка, а в руке дымилась сигарета. Словно огненная искра мелькнула в голубых глазах, когда он поднес сигарету ко рту, и,глубоко затянувшись, медленно выпустил вверх струю дыма, при этом не отрывая взгляда от лица Уилсона, который вдруг напрягся, заметив кое-что еще в этом выразительном взгляде.
Насмешку, вот что.
Сигарета была перчаткой, брошенной в лицо доктору Уилсону, онкологу, демонстрацией полного пренебрежения его чувствами и отсутствия всяческих угрызений совести со стороны Хауса. Уилсон вспомнил, как неделю назад приходил навестить Хауса в реабилитационном центре и обнаружил того с сигаретой в зубах. Его это обеспокоило, потому что он никогда прежде не видел, чтобы Хаус курил. Но тогда он решил, что Хаус и так прилагает массу усилий, чтобы избавиться
от наркотической зависимости, и поэтому заслуживает некоторой поблажки. Раз сигареты отвлекают его от мыслей о викодине, решил Уилсон, то оно того стоит. Потому что был уверен, что Хаус старается. Кроме того, потомон сможет бросить. После успешного отвыкания от гораздо более сильного наркотика, без которого Хаус не мог обойтись и дня в течение нескольких лет, бросить курить за короткий срок не должно составить для него труда.
Но теперь всё изменилось.
Теперь Уилсон знает, что Хаус даже и не пытался ничего изменить.
Всё было ложью. Игрой. Реабилитация, извинения - всё. А сигарета...Сигарета была этакой злой шуткой, предназначенной специально для меня. Завуалированной пощечиной, когда он стоял здесь и лгал мне. Извинения не
были необходимостью, как и курение. Не были, потому что и то, и другое нужно только для того, чтобы надо мной поиздеваться.
С осознанием всего этого в голове у Уилсона как будто щелкнул невидимый ограничитель.
Его глаза сузились, и он быстрым шагом двинулся в сторону Хауса. Он просто шел, пока еще не имея ни малейшего понятия о том, что собирается сделать.
Приподняв брови и удивленно разглядывая Уилсона с ног до головы, Хаусопять поднес сигарету к губам. Уилсон остановился прямо перед ним, и, с отвращением скользнув взглядом по сигарете, осуждающе уставился на него.
Снова затянувшись, Хаус принял вид оскорбленной невинности, и выдул струю едкого дыма Уилсону прямо в лицо.
- Какие-то проблемы? - пожал он плечами в притворном недоумении.
Уилсон едва удержался, чтобы не вздрогнуть и не зажмуриться, с трудом сохраняя спокойное выражение лица:
- Нет. А вот у тебя - определенно.
- У меня? - усмехнулся Хаус и тут же закашлялся, снова поднося сигарету ко рту.
- У меня всё просто отлично. И это еще раз доказывает, что моя так называемая "проблема" таковой вовсе не является...
Он удивленно осекся, когда Уилсон внезапно сгреб его за воротник, грубо вытащил из дверного проема и толкнул к стене. Хаус всё еще пытался осознать, что только что произошло, но Уилсон уже выдернул сигарету из его пальцев и швырнул на пол, а потом схватил его за запястье и толкнул еще раз, лишая устойчивости.
- Заткнись, - прошипел Уилсон, приблизив к нему лицо с горящими гневом потемневшими глазами:
- Проблема - это ты, Хаус! Тебе наплевать на всех и вся, кроме себя! Тебя заботит только то, что хочешь ты и когда хочешь ты, и ты кладешь на тех, кому ты небезразличен и кто пытается тебе помочь!
Хаус инстинктивно прижался спиной к стене, пытаясь прийти в себя и восстановить равновесие. В его глазах опять заплясали бесенята, от чего Уилсон пришел в еще большую ярость - ярость, вкус которой он только-только начал узнавать.
- Правда? - мягко усмехнулся Хаус. - А я-то подумал, что ты говоришь о себе. Забавно, что никому, кажется, и в голову не пришло, что я нуждаюсь в такой "помощи". На хрен всех, кто хочет мне помочь, говоришь? Об этом было трудновато думать, сидя в камере, в которую, между прочим, ты меня и засунул.
На мгновение он сердито нахмурился, делая вид, что воспринимает слова Уилсона всерьез, но тут же нагло ухмыльнулся и добавил:
- Так что - да, Уилсон. Видимо, ты прав, так я о тебе и думаю. На хрен. Тебя.
В голове Уилсона помутилось, и он даже не успел понять, что делает, пока это уже не было сделано.
Всё еще держа Хауса за запястье, он поднял отобранную сигарету и изо всех сил прижал ее к его открытой ладони. Тот вскрикнул от внезапной боли, пытаясь отдернуть руку, но Уилсон сжал его ладонь с тлеющими на ней угольками в кулак, и держал, не давая ему сдвинуться с места.
- Я раньше слышал от тебя и кое-что похуже, Хаус, - холодно улыбнувшись, пожал плечами Уилсон, - но курить у меня на глазах, зная, что я при этом чувствую - это уже тянет на оскорбление. Хаус отчаянно сопротивлялся в попытке освободить руку, однако, не преуспел, поскольку Уилсон уже навалился на него всем телом, пригвоздив к стене. Когда свободной рукой он судорожно попытался отодрать руку Уилсона от своей, насильно сжатой в кулак и горящей адской болью, тот просто схватил его за другое запястье и прижал к стене рядом с его головой вторую руку.
Хаус зарычал, закрыв глаза, запрокинув голову и задержав дыхание, но больше не дергаясь.
- Уилсон, - простонал он, едва дыша от боли, - Какого черта? Уилсон, ты слетел с катушек? Перестань...
Но Уилсон еще не закончил. Он немного отстранился, не ослабляя хватку и удерживая Хауса на месте, и продолжил тихим, спокойным голосом, в котором звучали угрожающие нотки:
- Я пытаюсь сделать единственное, что может спасти тебя от тотального разрушения собственной жизни, а ты платишь мне тем, что не только не бросаешь уже имеющуюся пагубную привычку, даже после того, как она чуть не стоила тебе десяти лет заключения, но и приобретаешь еще одну. И лично меня это еще как касается, учитывая мою профессию. Пытаешься угробить себя еще быстрее, Хаус? Так?
Пока Уилсон говорил, сигаретные угольки в руке Хауса угасли, и пепел высыпался на пол тонкой струйкой. Ладонь всё еще горела огнем, но боль утихла, став относительно терпимой, и его дыхание выровнялось.
Снова нагло усмехнувшись, он резко ответил:
- Что, если и так? И это не твое дело.
Уилсон вздрогнул как от удара током, и у Хауса внезапно возникло чувство, что он крайне неудачно подобрал слова. В следующее мгновение глаза Уилсона опасно сузились, он схватил обожженную руку Хауса и прижал его второе запястье рядом с первым к стене на уровне головы, придвигаясь так близко, что между ними не осталось и дюйма свободного пространства.
- Это не мое дело..., - выдохнул он, и Хаус больше почувствовал его слова, нежели услышал. От теплого дыхания Уилсона на его шее дрожь страха и незнакомого предвкушения пробежала по телу, - Меня ничего не касается. Разумеется. Я всего лишь поставил на кон всё, что у меня было, солгав полиции, рискуя карьерой, свободой, ...всем, чтобы спасти тебя. Разумеется, это не мое дело - жив ты или мертв.
- Ну, да, - усмехнулся Хаус с ноткой неуверенности в слегка дрожащем голосе, - Ты рискнул всем, чтобы потом всадить мне нож в спину!
- Заткнись, - зашипел Уилсон, дергая его вперед, чтобы затем опять вдавить в стену.
И в этот момент он принял решение.
Если всё когда-нибудь и наладится между ними, то всё должно измениться. Хаусу придется перестать делать некоторые вещи, пересмотреть свое опасное, необдуманное поведение, а Уилсону придется стать предельно откровенным в своих чувствах к лучшему другу.
И он знал, с чего начать.
Хаус открыл было рот, чтобы возразить, но не успел, потому что губы Уилсона прижались к его губам, а язык проскользнул еще дальше, во властном, требовательном поцелуе. Хаус замер, ошеломленный этим неожиданным - но не совсем неприятным - вторжением. Это был грубый, собственнический жест со стороны Уилсона, который был сейчас так агрессивен, каким Хаус его никогда прежде не видел, и это немного пугало.
А еще поцелуй был горячее, чем сама преисподняя.
Хаус неожиданно для самого себя обнаружил, что принимает поцелуй, а потом отвечает на него.
Но едва он начал это делать, как Уилсон резко отстранился. Хаус инстинктивно потянулся за ним, но обнаружил, что не может и шевельнуться, поскольку Уилсон крепко держал его запястья, пригвоздив к стене намертво. Несмотря на разочарование, чувство от внезапного ограничения свободы, учитывая то, что контроля его лишил единственный человек, которому он мог это позволить, было необычайно возбуждающим, и Хаус почувствовал, что его тело начинает реагировать. Открывая глаза, он не смог подавить короткого, жалобного стона.
- Почему... Почему ты остановил...
Он осекся, увидев на лице Уилсона гримасу презрения и брезгливости. И опять невольно потянулся вперед, когда тот снова стал приближаться.
Понимающая улыбка тронула губы Уилсона, когда он понял реакцию Хауса - замешательство и вожделение. Он приблизился так тесно, что его тело снова коснулось тела Хауса. Его голос был мягким, а тон ледяным, когда он медленно ответил, тщательно проговаривая слова и делая ударение на каждом из них:
- Потому, что мне отвратителен вкус никотина у тебя во рту.
Хаус слегка вздрогнул, и уже хотел было ответить, однако то, что он собирался сказать, тут же вылетело из его головы, когда Уилсон опустил руку, чтобы найти доказательство его желания и сжать его довольно грубо, но не до боли. Хаус дернулся, сдавленно вскрикнув от неожиданности и прилива возбуждения. Он опять запрокинул голову к стене и закрыл глаза, а его только что освобожденная рука слепо нащупала руку Уилсона, накрыв ее.
Он не был уверен, что именно хочет сделать - сбросить его руку, или наоборот... помочь ей.
Уилсон принял решение за него.
С тихой угрозой в незнакомо низком голосе он приказал:
- Не смей.
Хаус не знал, почему он повиновался. Но он это сделал, медленно возвращая дрожащую руку к стене рядом со своей головой. Удовлетворенный его реакцией, Уилсон усмехнулся, потом слегка усилил хватку, наклоняясь к уху Хауса:
- Это была твоя последняя сигарета, Хаус, - мягко, вкрадчиво констатировал он тоном, не терпящим возражений. - В следующий раз, когда я поймаю тебя за курением, то найду более интересное место, куда ее засунуть.
Хаус явственно подавил стон, и Уилсон порочно улыбнулся, почувствовав конвульсию его эрекции под своей рукой. Судя по всему, идея отдать власть над собой другому человеку была Хаусу не так уж и чужда. Решив использовать это новоприобретенное знание в качестве преимущества, Уилсон позволил себе немного ослабить хватку, сделав ее более нежной, и спокойно продолжил излагать свои требования, медленными движениями лаская его через грубую джинсовую ткань:
- Дни, когда ты мог бездумно подвергать свою жизнь риску, подошли к концу, Хаус, - вкрадчиво проговорил он. - Это целиком и полностью мое дело. Всё, что ты делаешь - мое дело. Больше никаких сигарет, и никакого викодина.
В знак протеста Хаус смог лишь судорожно всхлипнуть, и Уилсон счел нужным пояснить:
- По крайней мере, в тех количествах, в которых ты принимаешь его сейчас.
- Р-реабилитация, - выдохнул Хаус с отчаянием, беспомощно выгнувшись под лаской Уилсона, - Не помогла.
Тот усмехнулся:
- Нет. Не было никакой "реабилитации". Но будет.
Он с нажимом провел большим пальцем по выпуклости спереди джинсов Хауса так, что тот опять изогнулся в отчаянной попытке достичь еще более близкого контакта, который был невозможен из-за слоя одежды.
- Я думаю, что смогу определиться с курсом реабилитации, который тебе действительно поможет.
-Хорошо, - кивая, выдохнул Хаус, - Хорошо...как скажешь...пожалуйста...
Уилсон ухмыльнулся, когда руки Хауса сжались в кулаки, а бедра бессознательно толкнулись вперед под усиливающимся давлением его руки. Уилсон довел его почти до исступления, и знал, что в данный момент Хаус согласится на всё, что бы он ни потребовал.
Ни на секунду не прерывая своих ровных, ритмичных поглаживаний, Уилсон нежно прошептал ему на ухо:
- Ты - мое дело, Хаус.
Он опять слегка сжал пальцы, и в его шепоте появились металлические, повелительные нотки:
- Потому что ты - мой.
Его большой палец выводил медленные, непрерывные круги, заставляя Хауса задыхаться, доводя его до отчаяния, до безумия. Эти слова в сочетании с прикосновениями сбросили Хауса за грань, и Уилсон ухмыльнулся, почувствовав влагу, просачивающуюся сквозь джинсовую ткань.
Его лицо стало серьезным, когда он отпустил запястья Хауса, позволяя его рукам упасть.
Хватая ртом воздух, Хаус скрестил руки на груди и обессилено привалился спиной к стене, в попытке прийти в себя. Погладив его по щеке, Уилсон подарил ему мягкий, целомудренный поцелуй в уголок рта. Его взгляд потеплел, когда Хаус потянулся поцеловать в ответ, но Уилсон отстранился, отвергая попытку.
- Ты - мой, - повторил он. Подождав, пока глаза Хауса встретятся с его взглядом, Уилсон продолжил, - И я не могу спокойно наблюдать твоим медленным саморазрушением.
Затаив дыхание, Хаус смотрел на него - молча, потрясенно, почти с благоговением.
- Отдай мне сигареты, - протянув руку, мягко потребовал Уилсон.
Мгновение поколебавшись, Хаус кивнул и достал пачку из кармана.
Передавая сигареты, его пальцы задержались на руке Уилсона. Не отрывая взгляда, тот с улыбкой поднес к губам его обожженную ладонь и нежно поцеловал.
Хаус сделал шаг вперед, и Уилсон увидел голод в его глазах, зная, что он снова хочет его поцелуя. Но он также знал, что не может этого позволить. Не сейчас.
Заботливо посаженное семя должно прорасти.
- Спокойной ночи, Хаус, - твердо сказал он, делая шаг назад, - Увидимся завтра. Когда почистишь зубы.
Уилсон заставил себя не оборачиваться, выходя за дверь и закрывая ее за своей спиной. Его переполняло изумление и радостное предвкушение, когда он шел к своей машине. От достигнутого успеха слегка кружилась голова.
Теперь, Хаус хотел его.
Сильно.
Возможно, хотел всегда. Но сейчас определенно отдавал себе в этом отчет.
Уилсон знал, что все карты у него на руках, и если разыграть их правильно, он сможет выиграть абсолютно всё.
О, какие же открывались перспективы...
Вспоминая мягкие губы Хауса... его стоны, когда Уилсон дарил свое внимание его жаждущему телу... Он чуть было не повернул назад; но знал, что не нельзя. Вернувшись, он рискует потерять всё то, чего только что достиг. А достиг он слишком многого.
Он улыбнулся про себя, заводя мотор и трогаясь с места. Уилсону не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Хаус смотрит на него из окна.
Завтрашний день обещал быть очень удачным...
Автор: DreamsofSpike
Перевод: Smothered Hope
Бета: magestic, Rebekka_L
Ссылка на оригинал: dreamsofspike.livejournal.com/141413.html
Пейринг: Хаус/Уилсон
Рейтинг: R
Жанр: ангст, BDSM
Ворнинг: это СЛЭШ
Саммари: 3 сезон, сразу после Words and Deeds. У Хауса появляется новый недостаток, и Уилсон принимает это слишком близко к сердцу.
Добавлена 3 глава - Control
читать дальшеА извинения? Ведь для твоей аферы это было необязательно...
- Думай, что хочешь.
Беспечные, почти издевательские слова Хауса не выходили у Уилсона из головы всю дорогу до его дома.
Целый день, снова и снова, он мысленно прокручивал их диалог, в который раз анализируя каждое слово в безнадежной попытке понять возможные мотивы поведения Хауса последние две недели, найти некий скрытый смысл в том, что тот говорил. Было бы намного легче, если бы он смог принять его извинения за чистую монету и поверить в то, во что ему хотелось верить. Но ведь Хаус есть Хаус.
И поэтому сделать это было не так- то просто. Уилсону очень хотелось думать, что Хаус действительно сожалеет о том, во что втянул его за последние две недели.
Хотелось поверить, что в глубине души он на самом деле хотел предпринять попытку перебороть свою зависимость от викодина, дать курсу реабилитации шанс. А еще... ему так хотелось, чтобы Хаус подумал о возможных последствиях для своего лучшего друга прежде, чем красть его бланки с рецептами и подделывать подпись. Но Уилсон слишком хорошо помнил, чем всё в итоге обернулось.
Он помедлил, прежде чем постучать в дверь. Уилсон действительно был не в настроении веселиться и праздновать вместе с Хаусом победу над системой уголовного правосудия. Конечно, он был искренне рад, что Хаус избежал тюрьмы, но, в тоже время, не мог не чувствовать негодования при мысли о том,как ловко тому удалось обвести их всех вокруг пальца. И поэтому радость притупляла изрядная примесь злости на то,что Хаус играл с ним так же, как совсеми остальными.
- Открыто! - крикнул Хаус из глубины квартиры. Уилсон открыл дверь, вошел, и - застыл на месте при виде картины, открывшейся его взгляду. Хаус стоял в кухонном проеме, облокотившись плечом о дверной косяк. На его лице играла самодовольная ухмылка, а в руке дымилась сигарета. Словно огненная искра мелькнула в голубых глазах, когда он поднес сигарету ко рту, и,глубоко затянувшись, медленно выпустил вверх струю дыма, при этом не отрывая взгляда от лица Уилсона, который вдруг напрягся, заметив кое-что еще в этом выразительном взгляде.
Насмешку, вот что.
Сигарета была перчаткой, брошенной в лицо доктору Уилсону, онкологу, демонстрацией полного пренебрежения его чувствами и отсутствия всяческих угрызений совести со стороны Хауса. Уилсон вспомнил, как неделю назад приходил навестить Хауса в реабилитационном центре и обнаружил того с сигаретой в зубах. Его это обеспокоило, потому что он никогда прежде не видел, чтобы Хаус курил. Но тогда он решил, что Хаус и так прилагает массу усилий, чтобы избавиться
от наркотической зависимости, и поэтому заслуживает некоторой поблажки. Раз сигареты отвлекают его от мыслей о викодине, решил Уилсон, то оно того стоит. Потому что был уверен, что Хаус старается. Кроме того, потомон сможет бросить. После успешного отвыкания от гораздо более сильного наркотика, без которого Хаус не мог обойтись и дня в течение нескольких лет, бросить курить за короткий срок не должно составить для него труда.
Но теперь всё изменилось.
Теперь Уилсон знает, что Хаус даже и не пытался ничего изменить.
Всё было ложью. Игрой. Реабилитация, извинения - всё. А сигарета...Сигарета была этакой злой шуткой, предназначенной специально для меня. Завуалированной пощечиной, когда он стоял здесь и лгал мне. Извинения не
были необходимостью, как и курение. Не были, потому что и то, и другое нужно только для того, чтобы надо мной поиздеваться.
С осознанием всего этого в голове у Уилсона как будто щелкнул невидимый ограничитель.
Его глаза сузились, и он быстрым шагом двинулся в сторону Хауса. Он просто шел, пока еще не имея ни малейшего понятия о том, что собирается сделать.
Приподняв брови и удивленно разглядывая Уилсона с ног до головы, Хаусопять поднес сигарету к губам. Уилсон остановился прямо перед ним, и, с отвращением скользнув взглядом по сигарете, осуждающе уставился на него.
Снова затянувшись, Хаус принял вид оскорбленной невинности, и выдул струю едкого дыма Уилсону прямо в лицо.
- Какие-то проблемы? - пожал он плечами в притворном недоумении.
Уилсон едва удержался, чтобы не вздрогнуть и не зажмуриться, с трудом сохраняя спокойное выражение лица:
- Нет. А вот у тебя - определенно.
- У меня? - усмехнулся Хаус и тут же закашлялся, снова поднося сигарету ко рту.
- У меня всё просто отлично. И это еще раз доказывает, что моя так называемая "проблема" таковой вовсе не является...
Он удивленно осекся, когда Уилсон внезапно сгреб его за воротник, грубо вытащил из дверного проема и толкнул к стене. Хаус всё еще пытался осознать, что только что произошло, но Уилсон уже выдернул сигарету из его пальцев и швырнул на пол, а потом схватил его за запястье и толкнул еще раз, лишая устойчивости.
- Заткнись, - прошипел Уилсон, приблизив к нему лицо с горящими гневом потемневшими глазами:
- Проблема - это ты, Хаус! Тебе наплевать на всех и вся, кроме себя! Тебя заботит только то, что хочешь ты и когда хочешь ты, и ты кладешь на тех, кому ты небезразличен и кто пытается тебе помочь!
Хаус инстинктивно прижался спиной к стене, пытаясь прийти в себя и восстановить равновесие. В его глазах опять заплясали бесенята, от чего Уилсон пришел в еще большую ярость - ярость, вкус которой он только-только начал узнавать.
- Правда? - мягко усмехнулся Хаус. - А я-то подумал, что ты говоришь о себе. Забавно, что никому, кажется, и в голову не пришло, что я нуждаюсь в такой "помощи". На хрен всех, кто хочет мне помочь, говоришь? Об этом было трудновато думать, сидя в камере, в которую, между прочим, ты меня и засунул.
На мгновение он сердито нахмурился, делая вид, что воспринимает слова Уилсона всерьез, но тут же нагло ухмыльнулся и добавил:
- Так что - да, Уилсон. Видимо, ты прав, так я о тебе и думаю. На хрен. Тебя.
В голове Уилсона помутилось, и он даже не успел понять, что делает, пока это уже не было сделано.
Всё еще держа Хауса за запястье, он поднял отобранную сигарету и изо всех сил прижал ее к его открытой ладони. Тот вскрикнул от внезапной боли, пытаясь отдернуть руку, но Уилсон сжал его ладонь с тлеющими на ней угольками в кулак, и держал, не давая ему сдвинуться с места.
- Я раньше слышал от тебя и кое-что похуже, Хаус, - холодно улыбнувшись, пожал плечами Уилсон, - но курить у меня на глазах, зная, что я при этом чувствую - это уже тянет на оскорбление. Хаус отчаянно сопротивлялся в попытке освободить руку, однако, не преуспел, поскольку Уилсон уже навалился на него всем телом, пригвоздив к стене. Когда свободной рукой он судорожно попытался отодрать руку Уилсона от своей, насильно сжатой в кулак и горящей адской болью, тот просто схватил его за другое запястье и прижал к стене рядом с его головой вторую руку.
Хаус зарычал, закрыв глаза, запрокинув голову и задержав дыхание, но больше не дергаясь.
- Уилсон, - простонал он, едва дыша от боли, - Какого черта? Уилсон, ты слетел с катушек? Перестань...
Но Уилсон еще не закончил. Он немного отстранился, не ослабляя хватку и удерживая Хауса на месте, и продолжил тихим, спокойным голосом, в котором звучали угрожающие нотки:
- Я пытаюсь сделать единственное, что может спасти тебя от тотального разрушения собственной жизни, а ты платишь мне тем, что не только не бросаешь уже имеющуюся пагубную привычку, даже после того, как она чуть не стоила тебе десяти лет заключения, но и приобретаешь еще одну. И лично меня это еще как касается, учитывая мою профессию. Пытаешься угробить себя еще быстрее, Хаус? Так?
Пока Уилсон говорил, сигаретные угольки в руке Хауса угасли, и пепел высыпался на пол тонкой струйкой. Ладонь всё еще горела огнем, но боль утихла, став относительно терпимой, и его дыхание выровнялось.
Снова нагло усмехнувшись, он резко ответил:
- Что, если и так? И это не твое дело.
Уилсон вздрогнул как от удара током, и у Хауса внезапно возникло чувство, что он крайне неудачно подобрал слова. В следующее мгновение глаза Уилсона опасно сузились, он схватил обожженную руку Хауса и прижал его второе запястье рядом с первым к стене на уровне головы, придвигаясь так близко, что между ними не осталось и дюйма свободного пространства.
- Это не мое дело..., - выдохнул он, и Хаус больше почувствовал его слова, нежели услышал. От теплого дыхания Уилсона на его шее дрожь страха и незнакомого предвкушения пробежала по телу, - Меня ничего не касается. Разумеется. Я всего лишь поставил на кон всё, что у меня было, солгав полиции, рискуя карьерой, свободой, ...всем, чтобы спасти тебя. Разумеется, это не мое дело - жив ты или мертв.
- Ну, да, - усмехнулся Хаус с ноткой неуверенности в слегка дрожащем голосе, - Ты рискнул всем, чтобы потом всадить мне нож в спину!
- Заткнись, - зашипел Уилсон, дергая его вперед, чтобы затем опять вдавить в стену.
И в этот момент он принял решение.
Если всё когда-нибудь и наладится между ними, то всё должно измениться. Хаусу придется перестать делать некоторые вещи, пересмотреть свое опасное, необдуманное поведение, а Уилсону придется стать предельно откровенным в своих чувствах к лучшему другу.
И он знал, с чего начать.
Хаус открыл было рот, чтобы возразить, но не успел, потому что губы Уилсона прижались к его губам, а язык проскользнул еще дальше, во властном, требовательном поцелуе. Хаус замер, ошеломленный этим неожиданным - но не совсем неприятным - вторжением. Это был грубый, собственнический жест со стороны Уилсона, который был сейчас так агрессивен, каким Хаус его никогда прежде не видел, и это немного пугало.
А еще поцелуй был горячее, чем сама преисподняя.
Хаус неожиданно для самого себя обнаружил, что принимает поцелуй, а потом отвечает на него.
Но едва он начал это делать, как Уилсон резко отстранился. Хаус инстинктивно потянулся за ним, но обнаружил, что не может и шевельнуться, поскольку Уилсон крепко держал его запястья, пригвоздив к стене намертво. Несмотря на разочарование, чувство от внезапного ограничения свободы, учитывая то, что контроля его лишил единственный человек, которому он мог это позволить, было необычайно возбуждающим, и Хаус почувствовал, что его тело начинает реагировать. Открывая глаза, он не смог подавить короткого, жалобного стона.
- Почему... Почему ты остановил...
Он осекся, увидев на лице Уилсона гримасу презрения и брезгливости. И опять невольно потянулся вперед, когда тот снова стал приближаться.
Понимающая улыбка тронула губы Уилсона, когда он понял реакцию Хауса - замешательство и вожделение. Он приблизился так тесно, что его тело снова коснулось тела Хауса. Его голос был мягким, а тон ледяным, когда он медленно ответил, тщательно проговаривая слова и делая ударение на каждом из них:
- Потому, что мне отвратителен вкус никотина у тебя во рту.
Хаус слегка вздрогнул, и уже хотел было ответить, однако то, что он собирался сказать, тут же вылетело из его головы, когда Уилсон опустил руку, чтобы найти доказательство его желания и сжать его довольно грубо, но не до боли. Хаус дернулся, сдавленно вскрикнув от неожиданности и прилива возбуждения. Он опять запрокинул голову к стене и закрыл глаза, а его только что освобожденная рука слепо нащупала руку Уилсона, накрыв ее.
Он не был уверен, что именно хочет сделать - сбросить его руку, или наоборот... помочь ей.
Уилсон принял решение за него.
С тихой угрозой в незнакомо низком голосе он приказал:
- Не смей.
Хаус не знал, почему он повиновался. Но он это сделал, медленно возвращая дрожащую руку к стене рядом со своей головой. Удовлетворенный его реакцией, Уилсон усмехнулся, потом слегка усилил хватку, наклоняясь к уху Хауса:
- Это была твоя последняя сигарета, Хаус, - мягко, вкрадчиво констатировал он тоном, не терпящим возражений. - В следующий раз, когда я поймаю тебя за курением, то найду более интересное место, куда ее засунуть.
Хаус явственно подавил стон, и Уилсон порочно улыбнулся, почувствовав конвульсию его эрекции под своей рукой. Судя по всему, идея отдать власть над собой другому человеку была Хаусу не так уж и чужда. Решив использовать это новоприобретенное знание в качестве преимущества, Уилсон позволил себе немного ослабить хватку, сделав ее более нежной, и спокойно продолжил излагать свои требования, медленными движениями лаская его через грубую джинсовую ткань:
- Дни, когда ты мог бездумно подвергать свою жизнь риску, подошли к концу, Хаус, - вкрадчиво проговорил он. - Это целиком и полностью мое дело. Всё, что ты делаешь - мое дело. Больше никаких сигарет, и никакого викодина.
В знак протеста Хаус смог лишь судорожно всхлипнуть, и Уилсон счел нужным пояснить:
- По крайней мере, в тех количествах, в которых ты принимаешь его сейчас.
- Р-реабилитация, - выдохнул Хаус с отчаянием, беспомощно выгнувшись под лаской Уилсона, - Не помогла.
Тот усмехнулся:
- Нет. Не было никакой "реабилитации". Но будет.
Он с нажимом провел большим пальцем по выпуклости спереди джинсов Хауса так, что тот опять изогнулся в отчаянной попытке достичь еще более близкого контакта, который был невозможен из-за слоя одежды.
- Я думаю, что смогу определиться с курсом реабилитации, который тебе действительно поможет.
-Хорошо, - кивая, выдохнул Хаус, - Хорошо...как скажешь...пожалуйста...
Уилсон ухмыльнулся, когда руки Хауса сжались в кулаки, а бедра бессознательно толкнулись вперед под усиливающимся давлением его руки. Уилсон довел его почти до исступления, и знал, что в данный момент Хаус согласится на всё, что бы он ни потребовал.
Ни на секунду не прерывая своих ровных, ритмичных поглаживаний, Уилсон нежно прошептал ему на ухо:
- Ты - мое дело, Хаус.
Он опять слегка сжал пальцы, и в его шепоте появились металлические, повелительные нотки:
- Потому что ты - мой.
Его большой палец выводил медленные, непрерывные круги, заставляя Хауса задыхаться, доводя его до отчаяния, до безумия. Эти слова в сочетании с прикосновениями сбросили Хауса за грань, и Уилсон ухмыльнулся, почувствовав влагу, просачивающуюся сквозь джинсовую ткань.
Его лицо стало серьезным, когда он отпустил запястья Хауса, позволяя его рукам упасть.
Хватая ртом воздух, Хаус скрестил руки на груди и обессилено привалился спиной к стене, в попытке прийти в себя. Погладив его по щеке, Уилсон подарил ему мягкий, целомудренный поцелуй в уголок рта. Его взгляд потеплел, когда Хаус потянулся поцеловать в ответ, но Уилсон отстранился, отвергая попытку.
- Ты - мой, - повторил он. Подождав, пока глаза Хауса встретятся с его взглядом, Уилсон продолжил, - И я не могу спокойно наблюдать твоим медленным саморазрушением.
Затаив дыхание, Хаус смотрел на него - молча, потрясенно, почти с благоговением.
- Отдай мне сигареты, - протянув руку, мягко потребовал Уилсон.
Мгновение поколебавшись, Хаус кивнул и достал пачку из кармана.
Передавая сигареты, его пальцы задержались на руке Уилсона. Не отрывая взгляда, тот с улыбкой поднес к губам его обожженную ладонь и нежно поцеловал.
Хаус сделал шаг вперед, и Уилсон увидел голод в его глазах, зная, что он снова хочет его поцелуя. Но он также знал, что не может этого позволить. Не сейчас.
Заботливо посаженное семя должно прорасти.
- Спокойной ночи, Хаус, - твердо сказал он, делая шаг назад, - Увидимся завтра. Когда почистишь зубы.
Уилсон заставил себя не оборачиваться, выходя за дверь и закрывая ее за своей спиной. Его переполняло изумление и радостное предвкушение, когда он шел к своей машине. От достигнутого успеха слегка кружилась голова.
Теперь, Хаус хотел его.
Сильно.
Возможно, хотел всегда. Но сейчас определенно отдавал себе в этом отчет.
Уилсон знал, что все карты у него на руках, и если разыграть их правильно, он сможет выиграть абсолютно всё.
О, какие же открывались перспективы...
Вспоминая мягкие губы Хауса... его стоны, когда Уилсон дарил свое внимание его жаждущему телу... Он чуть было не повернул назад; но знал, что не нельзя. Вернувшись, он рискует потерять всё то, чего только что достиг. А достиг он слишком многого.
Он улыбнулся про себя, заводя мотор и трогаясь с места. Уилсону не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Хаус смотрит на него из окна.
Завтрашний день обещал быть очень удачным...
-
-
12.03.2009 в 20:08-
-
12.03.2009 в 20:25-
-
12.03.2009 в 21:03здорово, что вам понравилось!
работа над продой вовсю кипит
SubZero
-
-
12.03.2009 в 21:54-
-
13.03.2009 в 01:29Это точно) кипит и бурлит)Smothered Hope ,Magestic
-
-
13.03.2009 в 01:32интересно что дальше будет
-
-
13.03.2009 в 13:42-
-
13.03.2009 в 13:50-
-
13.03.2009 в 15:26*отлепляет себя от клавиатуры и идет перечитывать*
Перводчику гранд мерси за это чудо
-
-
13.03.2009 в 17:06Smothered Hope Арлекин и Пьеро поменялись местами, а?))))
*мечтательно* ...кто бы меня так заставил бросить курить...
-
-
13.03.2009 в 17:40Hemimia, просто первая глава была для автора, так сказать, пробным шаром (one shot, как там написано)
Если нажмете тэг leverage рядом с аватарой автора, сможете пролистать все главы, нажимая forward и back внизу страницы))
Тёнка, очень рада, что Вы оценили
canis venator, ну, Уилсон, по его собственным словам, и так считает себя главным в их отношениях
-
-
14.03.2009 в 02:09Это гиде упоминается?)) Чего-то я не помню! В сериале что ли? ...Ыыы
-
-
14.03.2009 в 05:26-
-
14.03.2009 в 13:30А вторая часть будет здесь же, или нет никакой части?)
-
-
14.03.2009 в 13:36-
-
14.03.2009 в 14:48-
-
14.03.2009 в 15:16и предложение романтического уикенда и много чего еще
здесь "слэш" (я это слово намеренно беру в кавычки, ибо в сериале это же просто забавные проявления броманса, так?))))) был именно со стороны Уилсона, имхо. Ведь Хаус просто намекал на романтический ужин Уилсона с его якобы новой девушкой, а тот его не понял, сделав жест "ты и я???" , а потом резко сменил тему
2. В вырезанной сцене из пилотного эпизода он очень эротично схватил Хауса за трость
3. в 4 сезоне - их самый "слэшный" диалог, где после Хаусовского "Ты спишь со мной", он ответил "А что, мы - пара, почему бы нам стобой не встречаться?" Хоть речь и шла о Эмбер (Хаусе в юбке) - всё равно слэшно
ну, это что я вспомнила)))
-
-
14.03.2009 в 15:43-
-
14.03.2009 в 16:25Вы интригуете все больше) О_О Где можно посмотреть эту вырезанность?
Была когда-то серия (давно смотрел), где Хаус говорил, что он - гей. Но - в шутку.: )
-
-
14.03.2009 в 16:31нижнее видео
www.diary.ru/~housefans/p63158576.htm#more2
Такие они там...ммм..
-
-
14.03.2009 в 20:44-
-
15.03.2009 в 09:58Название: Surrender/Капитуляция
Ссылка на оригинал: dreamsofspike.livejournal.com/142366.html
Рейтинг: NC-17
Саммари: Уилсон делится с Хаусом своими мыслями по поводу их взаимоотношений... и приводит маленький наглядный пример. Хаусу предстоит принять важное решение.
Дверь в кабинет Уилсона с грохотом распахнулась под резким ударом трости и ударилась о стену, чуть не проломив ее насквозь.
Нетерпеливым движением захлопнув ее за собой, Хаус ворвался внутрь и плюхнулся в кресло напротив Уилсона, устремив на него вопросительный взгляд.
Тот заполнял какие-то бумаги и даже не поднял головы, чтобы взглянуть на него.
- Ну, так какого черта произошло вчера вечером? - потребовал объяснений Хаус, твердо решивший не отступать, как бы
Уилсон ни старался его игнорировать. - Что это было?
Уилсон никак не отреагировал, продолжая писать.
Хаус поерзал в кресле, демонстративно устраиваясь поудобнее, и вопросительно приподнял бровь, упрямо складывая руки на груди. - Значит, для тебя это в порядке вещей, так? Когда ты злишься, то обычно прибегаешь к физическому воздействию или насилию. Или это что-то новенькое?
- Хаус, я занят. - Не отрываясь от бумаг, спокойно ответил Уилсон.
Протянув руку через стол, Хаус выхватил из его рук выписку из истории болезни, смял, и бросил через плечо.
- Бумажная работа может подождать. В данный момент мы должны обсудить что- то куда более важное.
Он привстал с кресла и подался вперед, опираясь рукой о столешницу:
- Ты поцеловал меня, Уилсон! - он закатил глаза и добавил с деланным изумлением, - Не хочешь об этом поговорить?
Но тот и бровью не повел. Так и не взглянув на Хауса, он потянулся за другой папкой и положил ее на стол перед собой.
- Сейчас не время это обсуждать, Хаус, - сказал он, - мне нужно работать.
- Какая забавная перемена ролей, - усмехнулся Хаус, - Обычно это ты пытаешься меня заставить говорить о том, что якобы у меня на уме. А как насчет тебя самого?
Цокнув языком, он неодобрительно покачал головой:
- Это просто нездорово, Уилсон. И, наверное, очень плохо для меня кончится. Кто знает? - он заговорил медленно, как будто про себя приходя к некоему печальному выводу, - В итоге, я могу остаться одиноким, несчастным наркоманом, с единственным другом… - он сделал паузу, и, нахмурившись, окинул Уилсона критическим взглядом, - Который проявляет все признаки глубокой психической и эмоциональной нестабильности.
- Не сейчас, Хаус.
Закончив писать, Уилсон закрыл папку и поднялся. Хаус хмуро наблюдал, как он подошел к шкафчику у стены, положил туда папку, закрыл его и, наконец, взглянул на своего друга.
- У меня встреча, поговорим позже, - снова отворачиваясь, Уилсон взялся за ручку двери.
- Нет, ты не уйдешь просто так, - Хаус поднялся на ноги и протянул руку, хватая его за запястье в попытке удержать.
Видимо, именно это и заставило Уилсона среагировать немедленно.
Круто развернувшись, он резким движением высвободился из хватки Хауса и обеими руками толкнул его к столу - не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы тот потерял устойчивость, падая спиной на столешницу.
Хаус выронил трость, чтобы успеть опереться о стол обеими руками, в то время как Уилсон шагнул вперед, оказавшись между невольно разведенных ног Хауса.
Уилсон был ниже ростом, но с теперешней позиции Хауса он казался просто гигантом, возвышаясь над ним, с холодной, спокойной улыбкой на губах, от чего тот вдруг ощутил укол безотчетного страха.
А когда Хаус вспомнил о том, что именно Уилсон сделал с его сигаретой прошлым вечером, да и то, как он обошелся с ним сейчас, заставило его всерьез забеспокоиться.
Он инстинктивно дернулся, когда Уилсон поднял руку, но тот только ласково провел рукой его по волосам:
- Это не тебе решать, Хаус, - констатировал Уилсон, но в его спокойном голосе слышались раздраженные нотки.
Он помедлил, обдумывая свою следующую мысль, и мягко добавил: - Я понимаю, ты обеспокоен тем, что произошло вчера вечером, и заслуживаешь объяснений.
Но в данный момент я занят. Поэтому сейчас - не время и не место для разговора.
Говоря это, Уилсон вопросительно приподнял брови, в упор глядя на Хауса, который поймал себя на том, что согласно кивает.
- У тебя есть два варианта, Хаус, - продолжил тем временем Уилсон, не сводя с него глаз и не позволяя ему прервать зрительный контакт, - Ты можешь обо всём забыть и продолжать вести себя, как ни в чем не бывало. Но в этом случае, наша дружба окончена, потому что всё не может больше так продолжаться.
Хаус недоверчиво посмотрел на Уилсона, стараясь не показывать, что эти спокойные, оброненные как бы между прочим слова об их дружбе, заставили его почувствовать дурноту.
- Или же, ты можешь прийти вечером ко мне в отель, и мы поговорим. Я объясню тебе, что случилось вчера, и расскажу, что можно сделать, чтобы спасти наши отношения. Всё зависит от тебя.
Обескураженный всей этой ситуацией, Хаус, тем не менее, ухмыльнулся и упрямо вздернул подбородок:
- То есть, ты расскажешь мне, что я должен сделать, чтобы ты остался моим другом? А с чего ты взял, что эта дружба стоит для меня больше, чем самоуважение?
Во взгляде Уилсона была смесь жалости и нежности, когда он тихо ответил:
- Ни с чего. Я как раз и пытаюсь спасти твое самоуважение, Хаус... Или то, что от него осталось.
Глаза Хауса удивленно расширились, и он хотел было возмутиться, но Уилсон уже отвернулся.
- У меня встреча, - напомнил он, открывая дверь, - Не хочу опаздывать.
И вышел, не сказав больше ни слова, оставив Хауса кипеть от злости при мысли о том, что Уилсон вот так запросто может отдавать ему команды, и ожидать подчинения только потому, что он так сказал!
Дружба или нет - в любом случае, Хаус не собирался приходить вечером к нему в отель.
Он ни за что не даст своему другу повода думать, что тот может до такой степени контролировать его действия.
Нет, у Хауса было твердое намерение провести вечер дома, в компании телевизора и пузырька с викодином - точно так же, как и всегда.
@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@
-
-
15.03.2009 в 09:59Прежде чем постучать в дверь, он мгновение поколебался, смутно ощущая, что этим действием будет поставлена некая точка.
Опасение боролось с любопытством; а поскольку этот короткий поединок происходил в голове у Хауса, то любопытство одержало безоговорочную победу.
Приняв решение, он постучал в дверь - три громких, коротких удара тростью.
После нескольких секунд напряженного ожидания, за которые Хаус уже почти решил развернуться и уйти, Уилсон открыл дверь.
К крайнему раздражению Хауса, в его самодовольной улыбке было столь мало удивления, что он моментально ощутил потребность сделать свое появление как можно более неприятным.
Он грубо протиснулся мимо Уилсона, направившись прямиком к холодильнику и вытаскивая оттуда бутылку пива.
Прежде чем закрыть дверцу, он вопросительно взглянул на него:
- Будешь?
Уилсон отрицательно покачал головой, молча, со сдержанным весельем в глазах наблюдая, как Хаус опять подходит к нему.
Хаус осторожно разглядывал его, пытаясь понять, что же в нем изменилось - потому что какие- то изменения определенно произошли.
Прежде всего, сам внешний облик Уилсона. Выглядел он сногсшибательно.
Темные джинсы и черная, с длинными рукавами рубашка навыпуск были совсем не похожи на его стандартную, застегнутую на все пуговицы униформу с галстуком.
Он был чрезвычайно спокоен и полностью уверен в себе.
Хаус почувствовал, как его желудок сделал короткое сальто, когда Уилсон с пониманием улыбнулся, разгадав его взгляд.
Хаус был полностью сбит с толку.
В попытке это скрыть, он небрежно пожал плечами:
- Тебе идет. А теперь мы можем поговорить? У меня такое чувство, что мне понадобится не одна бутылка, прежде чем этот разговор подойдет к концу. Лучше бы тебе начать прямо сейчас. После того, как ты ворвался ко мне домой и приставал ко мне самым наглым образом, тебе придется многое мне объяснить, Джимми, - он ухмыльнулся, - И я просто умираю от любопытства, как ты собираешься это …
- Хаус, - спокойно оборвал его Уилсон, однако в его голосе зазвучали стальные нотки, и Хаус невольно замолчал, ожидая его дальнейших действий.
Долго ждать не пришлось.
Уилсон взялся за спинку вращающегося кресла, стоявшего рядом у стола, и подкатил его поближе к Хаусу.
Пронизывающий взгляд его темных глаз не отрывался от лица Хауса, когда Уилсон обошел кресло и без колебаний вторгся в его личное пространство, приблизившись вплотную.
Его голос был очень тихим, когда он скомандовал с обезоруживающей мягкостью:
- Сядь…. и заткнись.
Хаус почувствовал смятение, его дыхание участилось, когда он заглянул Уилсону прямо в глаза. Но смятение было не единственным, что он почувствовал.
Мысленно он опять вернулся во вчерашний вечер, к сигарете и к тому, что Уилсон с ней сделал.
Его тело начало откровенно реагировать как на воспоминание, так и на властный, повелительный тон Уилсона - такой необычный, и такой интригующий.
Он понял, что хочет подчиниться, но только чтобы посмотреть, куда и как далеко зайдет Уилсон в своей игре.
Но тот вдруг сделал шаг назад, ослабляя напряжение между ними безразличным пожатием плеч:
- Или можешь развернуться и уйти, если хочешь, - предложил он обманчиво обыденным тоном, - Тебе решать, Хаус.
Некоторое время Хаус колебался, но спокойствие, с которым Уилсон вернул ему контроль над ситуацией, упростило ему выбор.
Медленно и осторожно он сел в кресло, не отрывая взгляда от Уилсона.
Тот кивнул, одобрительно улыбнувшись, и снова приблизился к сидящему Хаусу, который сразу же почувствовал себя не совсем уютно, глядя на него снизу вверх.
Хаус поднес было бутылку к губам, чтобы попытаться успокоить нервы, но прежде чем успел сделать глоток, Уилсон выхватил бутылку у него из рук, ставя на стол, чтобы Хаус не смог до нее дотянуться.
- Эй! - запротестовал тот, - мне это нужно!
- Нет, - отрезал Уилсон, посмотрев на Хауса очень серьезно, - Сейчас тебе нужно быть трезвым.
Хаус ощутил легкий приступ дурноты.
- Для чего?
- Сегодня тебе предстоит принять важное решение, - коротко ответил Уилсон.
По части загадочности он мог дать сейчас сто очков вперед самому Сфинксу.
Не говоря больше ни слова, он взял бутылку, подошел к холодильнику и поставил ее на место.
Нога Хауса начала нервно отстукивать по полу быстрый ритм, когда он принялся размышлять, долго ли еще Уилсон намеревается пытать его неизвестностью.
Наконец, тот подошел, снова встав напротив Хауса, устремляя на него оценивающий взгляд, и, мгновение поколебавшись, начал:
- Я прошу прощения за прошлый вечер.
Хаус настороженно разглядывал его:
- Да неужели.
- Да, - кивнул Уилсон, - Я поступил... необдуманно. Мне нельзя было так срываться, нельзя было причинять тебе боль... без твоего согласия. Без соответствующих инструкций…
- Инструкций? - слабо усмехнулся Хаус, - Кто-то издал брошюру, в которой подробно указано, когда и как сильно можно прижигать лучших друзей сигаретами?
Уилсон не стал спорить и защищаться, а просто быстро подошел к двери, широко распахнул ее театральным жестом, и чуть отодвинулся в сторону, давая понять, что не будет удерживать Хауса, если тот решит уйти.
Намек был немедленно понят, и Хаус поднял обе руки в примирительном жесте:
- Ладно, ладно. Уже заткнулся.
Уилсон молча закрыл дверь, повернулся к нему и Хаус с некоторым облегчением увидел в его глазах признаки неуверенности и уязвимости, впервые за короткое время их новых, странных взаимоотношений.
Его голос был мягким, почти умоляющим, когда он заговорил с обреченной, болезненной искренностью:
- Я больше не могу смотреть, как ты причиняешь себе боль.
Хаус уже открыл, было, рот, чтобы ответить, но тут же захлопнул, сообразив, что ответа у него нет.
Он не хотел признавать, что причиняет себе боль, но и отрицать этого тоже не мог. Уилсон знал его слишком хорошо.
- Я очень волнуюсь за тебя. Ты мой лучший друг, Хаус. И, думаю, ты понял, после вчерашнего... - он печально, почти застенчиво улыбнулся, - ...что мне хотелось бы большего. И я думаю…
Уилсон сделал паузу, обходя вокруг кресла Хауса и останавливаясь у него за спиной.
А потом интимным жестом провел руками по его плечам и шее.
- Я думаю… что и тебе тоже.
-
-
15.03.2009 в 10:00- С чего ты так решил? - спросил он, тщательно контролируя свой голос, в котором, тем не менее, появилась легкая дрожь.
Пока Хаус задавал этот вопрос, Уилсон опять обошел кресло и остановился перед ним.
Потом опустился на корточки, глядя ему прямо в глаза с лукавой, обезоруживающей улыбкой, и проводя рукой вверх по его бедру.
- О, даже и не знаю, - невинно пожал он плечами, а потом внезапно сжал доказательство желания Хауса так, что тот зажмурился, задохнулся и попытался остановить руку Уилсона, - Может быть, с этого?
В его голосе вновь прорезался металл, и тут же, без перехода, тон опять поменялся, когда он мягко приказал:
- Убери руки и опусти по сторонам, Хаус.
Руки Хауса дернулись, и он почти повиновался, но передумал. Он открыл глаза, нахмурился, но тут же снова сомкнул веки в ответ на медленную, настойчивую ласку Уилсона, и с трудом выдавив:
- П-почему... Почему я должен...
Его слова перешли в судорожный вздох боли и наслаждения, когда рука Уилсона опять крепко сжалась вокруг его скрытой одеждой эрекции.
Он привстал, запустил свободную руку в волосы Хауса и запрокинул его голову назад властным, повелительным жестом.
А потом наклонился совсем близко к его лицу, медленно и тщательно проговаривая каждое слово:
- Потому что я так сказал.
Он улыбнулся, когда член Хауса предательски вздрогнул под его рукой, и добавил, уже более мягко:
- А еще потому, что тебе это нравится, Хаус. Тебе нравится мой контроль, нравится подчиняться мне. Ты можешь сколько угодно это отрицать, но часть тебя определенно этого хочет. Ведь так?
Хаус не ответил, а только тяжело сглотнул и опять закрыл глаза, чтобы Уилсон не увидел в них правды.
Голос Уилсона зазвучал более низко, в нем появилась тихая угроза, когда он вновь отчеканил:
- Опусти. Руки.
Последовал долгая напряженная пауза, во время которой никто из них точно не знал, что сейчас произойдет - и тут Хаус медленно, пересиливая себя, убрал руки и опустил их по сторонам, как велел Уилсон, судорожно вцепившись в сидение кресла, чтобы удержать их там.
Уилсон улыбнулся.
- Хорошо, - тихо сказал он, явно довольный решением Хауса, - Хорошо, Хаус. Ты все делаешь правильно.
Говоря это, он продолжал поглаживать Хауса через джинсы, а другая его рука всё также удерживала его голову откинутой назад, что было немного неудобно, но не больно.
Это также являлось мягким, но настойчивым напоминанием того, кто здесь хозяин положения.
- Хочешь большего? - прошептал Уилсон.
Хаус кивнул, закусив нижнюю губу в попытке не запротестовать вслух, когда тот на секунду убрал руку с его ширинки.
Уилсон ловко расстегнул пуговицу на его джинсах, затем молнию, и его пальцы скользнули внутрь, крепко и властно смыкаясь на эрекции Хауса через нижнее белье.
Хаус подавил стон от усилившейся интенсивности ощущений, его руки дернулись, еще крепче сжимая края сиденья.
- Это логично, - медленно, соблазняюще прошептал Уилсон, ослабляя хватку и продолжая постепенно доводить Хауса до еще большего вожделения.
Его голос звучал сердито и немного раздраженно, когда он продолжил:
- Тебе всегда нужно держать всё под контролем... всегда доказывать, что ты такой сильный, такой неуязвимый, что ты ни в ком не нуждаешься…
С этими словами он резко провел ногтями вдоль члена Хауса, и тот не смог подавить сдавленного вскрика от неожиданно грубого прикосновения и от сдержанной угрозы в голосе Уилсона.
Но тут, его рука и голос одновременно смягчились, снова став нежными и ласковыми.
- Вот зачем тебе это нужно, Хаус. Эта... капитуляция. Эта возможность позволить еще кому-то взять бразды правления в свои руки, чтобы тебе не нужно было постоянно быть таким сильным... таким осторожным...
Его голос понизился до обольщающего шепота, а губы приблизились настолько, что почти касались уха Хауса, когда Уилсон сжал кулак вокруг его пульсирующего члена.
- И не говори мне, что ты этого не хочешь…
Хаус попытался восстановить хоть какую-то часть самоконтроля, открыв затуманенные глаза, чтобы встретить выжидательный взгляд Уилсона, и слабо, абсолютно неубедительно выдохнул:
- Я…н-не…хочу этого..
Уилсон только улыбнулся, в его темных, всё понимающих глазах был огонек сдержанного смеха.
- Все лгут... а сейчас лжешь ты, - мягко обвинил он.
Улыбка Уилсона медленно погасла, а рука пришла в движение, еще быстрее приближая Хауса к грани. Попутно он продолжал излагать свои мысли.
В его тихом голосе была забота и любовь, другой рукой он легко и нежно гладил Хауса по лицу и волосам.
- Я хочу дать тебе то, в чем ты нуждаешься, Хаус. Я хочу помочь тебе. Я хочу быть тем, кому ты сможешь довериться и передать контроль над собой. Я хочу использовать это, чтобы помочь тебе уйти с пути саморазрушения, который ты для себя избрал. Дай мне снять часть этого груза с твоих плеч, Хаус. Позволь мне решать за тебя. Я могу помочь тебе, я знаю, что могу… но ты должен мне это позволить.
Он провел рукой по всей длине члена Хауса вниз и круговыми движениями кончиков пальцев начал ласкать головку.
Его голос стал хриплым от собственного возбуждения, когда он наклонился чуть дальше, обжигая горячим дыханием чувствительный участок кожи за ухом Хауса:
- Отдайся мне.
С последними словами Хаус полностью лишился последнего подобия самоконтроля, и оргазм накрыл его с головой.
Он издал полузадушенный всхлип, обессилено падая в кресле, и соскользнул бы на пол, если бы Уилсон не удержал его, подхватив под руки.
И продолжал держать, пока пытающийся отдышаться Хаус приходил в себя.
Когда его зрение и мысли вновь приобрели относительную четкость, Уилсон отпустил его и выпрямился.
Хаус искоса, смущенно взглянул на него, трясущимися руками застегивая джинсы.
В его голосе также была легкая дрожь, когда он заявил:
- Ты же отдаешь себе отчет в том, что существует большая вероятность того, что ты спятил, правда?
Грустно улыбнувшись, Уилсон кивнул.
- Да, - не стал скрывать он. - Но также существует огромная вероятность того, что я прав. И у этой теории есть весьма серьезные подтверждения.
Хаус отвернулся, и его лицо заливал румянец, когда он неуклюже поднялся на ноги.
Он тряхнул головой, пытаясь мысленно переварить то, что Уилсон только что сказал и сделал.
- Ты же не можешь всерьез ожидать от меня, что я… сделаю ...что? Покорюсь твоей воле?
В его последних словах была нарочитая ирония, когда он приподнял бровь, с сомнением взглянув на Уилсона.
- Зависит от тебя, - мягко пожал плечами тот, садясь на краешек кровати, - это только твой выбор.
И очень серьезно добавил:
- Но я отказываюсь наблюдать, как ты медленно убиваешь себя, Хаус. Ты можешь позволить мне помочь тебе, или найти кого-то другого, кто поможет тебе… или… - он сделал паузу, в его глазах появилась боль, когда он закончил, - или ты можешь найти кого-то другого, кто будет наблюдать за твоим самоуничтожением, шаг за шагом. Потому что с меня хватит.
Хаус молчал, отрезвленный этими словами и твердой решимостью, которую в них услышал.
История с Триттером, недавняя передозировка, все эти мрачные перипетии, через которые им пришлось пройти, определенно переполнили чашу терпения Уилсона.
Взглянув в глаза своего друга, Хаус окончательно понял, что слова Уилсона более чем серьезны.
- Я знаю, что тебе нужно это обдумать, - с понимающим кивком сказал Уилсон, отводя взгляд, - Я знаю, что это будет непростым решением. Если мы на это решимся… Это ведь не игра. Не то, от чего ты сможешь просто отвернуться, делая вид, что ничего не было... Я понимаю, что тебе потребуется время на размышления.
Он сделал паузу, снова поднимая глаза на Хауса:
- Я даю тебе двадцать четыре часа.
Хаус с замиранием сердца смотрел на него, молча ожидая дальнейших разъяснений.
- Если ты решишь, что можешь попытаться… позволить мне помочь тебе, - Уилсон говорил тихо и серьезно, глядя прямо в глаза Хаусу, чтобы удостовериться, что тот все понимает, - То приходи ко мне завтра в это же время. Если не придешь, я пойму твое решение.
Хаус слегка нахмурился, озадаченный, и, кивнув в молчаливом согласии, направился к двери.
Прежде чем выйти, он остановился, и, обернувшись, мягко сказал:
- Не удивляйся, если не увидишь меня завтра. Я чувствую себя не очень уютно, позволяя другим людям принимать решения за меня, вне зависимости от степени моего доверия к ним, - он сделал паузу, указывая тростью на свою больную ногу, - Потому что в последний раз это не очень хорошо для меня кончилось.
Уилсон молча, с пониманием, кивнул. Но Хаус знал, что это ничего не меняет в отношении сказанного им ранее.
Знал, что если не придет завтра вечером, это будет означать конец их дружбы.
Ему всего лишь предстояло решить, стоит ли Уилсон риска.
-
-
15.03.2009 в 14:36Нет бога кроме Аллаха!)-
-
15.03.2009 в 17:33Меня совершенно нипадеццки разбирает от этого фика. Я в самом деле могу себе это все представить, совершенно без ощущения ООС. А если глянуть вот на эту фотку молоденького РШЛ, правда, не из "Хауса", но все равно... Ох, уносите меня...
s53.radikal.ru/i140/0902/f4/d320387ae204.jpg
-
-
15.03.2009 в 17:54конечно придет, куда он денется((( (грустный смайлег, ибо только что доперевела третью главу, и чот мне так стало жалко Хауса...
зы. Ребекка, подредактирую и отправлю тебе для беты, через magestic, как всегда
А если глянуть вот на эту фотку молоденького РШЛ, правда, не из "Хауса", но все равно... Ох, уносите меня...
Щас как раз смотрю Общество мертвых поэтов))) Блин, какой же там РШЛ! Молоденький, худенький, хрупкий, просто чудо какое-то
-
-
16.03.2009 в 01:05ЫЫЫ так она все же Есть!!)) Уилсон таки изнасилвал ево по полной?!
-
-
16.03.2009 в 11:22-
-
16.03.2009 в 15:08