"Шаг за шагом", перевод

суббота, 16 июня 2012

11:03

все записи пользователя в сообществе Диагор

Batter my heart, three person’d God

Название: Шаг за шагом
Автор: Trinitas
Оригинал: http://www.fanfiction.net/s/7813960/1/Step_Follows_Step
Категория: джен
Размер: мини
Кода к эпизоду 8*11

читать дальшеОкклюзия корешковой артерии. Неполная параплегия типа L5; синдром натянутого спинного мозга. Поражение задних корешков означает ухудшение или потерю чувствительности, поражение передних затрудняет движение.
Во втором случае последствия хуже.
Лицо физиотерапевта отражало осторожный оптимизм и до страдания выпяченную честность, когда он уверял, что со временем и при должном старании произойдет возврат большей части функций. Он нарастит силу. Он сможет ходить с поддержкой.
Он способен передвигать ноги, хотя моторика скована, и приходится возлагать на руки и верхнюю часть тела большую нагрузку, чтобы не упасть. Он сможет ходить.
Он цепляется за эти соображения, обкатывает их в уме, пока они не приобретают собственный вес и форму, как слова заклинания, и это напоминает перебирание четок: пальцы почти ощущают скользящие теплые бусины. Есть чувствительность. Я верну контроль над функциональностью. Я смогу ходить.
Позже - позже, он, возможно, позволит себе поразмыслить над унижением, причиняемым разумному существу неправильной работой кишечника и мочевого пузыря, сексуальной дисфункцией. Позже он обдумает неизбежность изменений, которые вносит в обыденную жизнь инвалидность: кресло, чтобы принимать душ, поручни, за которые можно держаться, раз нельзя доверять своим ногам и скользкому кафелю. Это из мелочей; более серьезно - вождение, для которого, может быть, придется освоить ручное управление.
Есть чувствительность. Я верну контроль над функциональностью. Я смогу ходить.
Он говорит себе, что ему повезло. Что, если бы не Хаус, он бы оказался в инвалидной коляске, не в силах пошевелить пальцами на ногах или почувствовать что-либо.
После физиатрии Чейз возвращается в палату интенсивной терапии, каждый мускул выше пояса ноет и гудит от усилий удержать прямо непослушное тело между параллельными поручнями. Рана в груди пульсирует в такт сердцу, боль острая и саднящая даже под слоем заглотанных анальгетиков.
Потеря чувствительности причиняет ему куда больше страданий.
Он думает о Кофилде, у которого был свой способ поднять его дух – утверждая, что, если он не сможет ходить, виной тому будет «поощряемое безрассудство» Хауса. Даже если это правда - даже если бы Чейз сбросил со счетов девятилетнюю историю успешного лечения, не снившегося ни одному врачу в этой или любой другой клинике, не признавал бы, что методы Хауса действуют – и тогда Хаус не был бы ни в чем виноват. Хаус не приводил его в ту палату, Хаус не ставил эксперимента с острыми инструментами на больном, у которого был один шанс из трех впасть в буйство. Чейз сам поставил в этой игре, и он в ней проиграл.
За это он винит себя. Хаусу было все равно, какими способами они получали полезную информацию, если только это не означало затянуть с диагнозом. Он мог бы проверить состояние пациента, прежде чем проводить биопсию. Проклятье, да он мог бы привязать этого чертова химика к койке, а потом уж брать пробу, и ничего бы с ним не случилось страшнее дурацкой хаусовой выходки с краской в шампуне. В иных обстоятельствах - в мире, где у него были другие занятия, кроме как цепляться за поручни до побеления костяшек и переругиваться с Хаусом - игра бы закончилась вничью, никакого вреда. Он бы засунул взрывчатое вещество в хаусову баночку с викодином и с невинной ухмылкой выслушал насыщенные метафорами ругательства босса.
Но в мире этом ему казалось абсурдом, что он вообще смог разозлиться из-за такой безобидной ерунды, как рыжие волосы. Есть чувствительность. Я верну контроль над функциональностью. Я смогу ходить.
Чейз подавляет желание пошевелить пальцами ног; они сейчас не более подвижны, чем полтора часа назад, и нет нужды лишний раз напоминать себе, что собственное тело тоже способно на предательство. Он смотрит сквозь стеклянную стену палаты: Хаус стоит в коридоре, наполовину скрытый колонной, и тяжело опирается на трость. Чейз представляет себе их спешащую команду, Тауб, Адамс и Пак легко следуют за Хаусом, в то время как он сам ковыляет на костылях, и невольно засмеялся, сухо и резко; наглядный способ оценить катастрофу Хауса: тромб, некроз тканей, утрата подвижности. Интересно, у Бога есть чувство симметрии, не смеется ли он сейчас, когда Хаус наблюдает за тем, как он пытается ходить?
Чейз встречается с Хаусом взглядом, решает про себя: останется ли тот смотреть или отправится домой, или в офис, чтобы угрюмо подумать? Он точно не войдет сейчас: его «прости» в кабинете физиотерапии стоило ему, наверное, не меньших усилий, чем Чейзу попытки стоять и идти, а ведь Чейз даже не ждал его извинений. Он бы оценил эти слова в тот раз, когда Хаус его ударил, или когда позволил им думать, что болен раком, и горевать понапрасну. Нет же; именно тогда, когда Хаус ни в чем не виноват, он решил извиниться.
Хаус не уходил. Стоял и смотрел. Оценивал.
Чейз решил позвать его внутрь жестом, чтобы узнать, наконец, что у Хауса на уме, но передумал, оставил руку на своем наполовину что-то чувствующем колене. Ему не хотелось разговаривать, но он доволен был бы услышать слова вроде «я знаю» или «я понимаю» от того, кто вложил бы в них аккуратно отмеренный им смысл.
Слова ложились ровно и твердо, как камни.

@темы: переводы, грегори хаус, роберт чейз, джен