[murzum]

название: Мудрая обезьянка
автор: timbershiver
переводчик: murzum
пейринг/рейтинг/варнинг: хилсон/NC-17/типа бдсм, но не графично
спойлеры: нэма
от переводчика: пятнадцатиминутная никчемушечка, сотворенная от скуки в конце рабочего дня.

Мудрая обезьянка

@темы: слэш, переводы, фанфики, хаус/уилсон

---

Фанфик: "Не отпускай" (R)

[alunakanula]

Название: Не отпускай
Автор: allthingsdecent
Пейринг: Хаус/Кадди
Рейтинг: R
Размер: 9329 слов
От автора: Это моя первая попытка в одном из жанров, который вы узнаете по мере развития событий в истории. Здесь кое-что мне нравится, а кое-что оставляет желать лучшего. Могу сказать точно, что это будет не последняя попытка на эту тему. Надеюсь, вам понравится.
Отказ: Если Дэвид Шор или кто-то, связанный с сериалом, прочитает эту историю, они, вероятнее всего, станут возражать.

Название оригинала: Don’t Let Go
Сайт оригинала: allthingsdecent.livejournal.com/21396.html

Перевод: Alunakanula
Переведено на сайте: iwtb.ru

скачать фанфик целиком

— Уилсон, у нас проблема, — сказал Хаус, обрушиваясь на диван в кабинете Уилсона.

— Я уверен, что проблема просто катастрофическая, — сказал Уилсон, надевая белый халат, — но тебе придется подождать. Я опаздываю на консультацию.

— Ждать некогда! — сказал Хаус. — Вопрос жизни и смерти.

— Пациент? — обеспокоенно спросил Уилсон.

— Подружка, — ответил Хаус.

Уилсон терпеливо улыбнулся, положил в карман айфон и выключил настольную лампу.

— Я найду тебя через пару часов, — сказал он. — Уверен, что ты — и твои отношения — до тех пор продержитесь.

Он направился к двери.

— Она хочет за меня замуж, — выпалил Хаус.

Уилсон остановился на полпути.

— Что?

— Она хочет стать доктором Лизой Хаус. Или доктором Лизой Кадди-Хаус. Или доктором Лизой Хаус-Кадди. Или просто остаться Лизой Кадди, если она настроена на волну Сьюзан Энтони (прим.пер. — американская феминистка и борец за гражданские права женщин, сыгравшая в XIX веке одну из ключевых ролей в суфражистском движении США.) В любом случае она хочет, чтобы я надел ей на палец кольцо.

Уилсон сложил руки на груди.

— Это она тебе сказала?

— Нет, ей и не нужно было говорить. Я нашел неопровержимые доказательства.

— Какие доказательства?

— Я случайно заглянул в ее чемоданчик с документами...

— И что же ты там искал?

— Уилсон, не отвлекайся. Я заглянул в ее чемоданчик и нашел журнал для невест. Он называется «Твой великий день».

Уилсон молчал.

— Твой. Великий. День.

— Я понял. И ты уверен, что это журнал Кадди? — спросил Уилсон.

— Ну, стопудово это не был мой журнал.

— Я имею ввиду, может, она просто держала его там... для подруги?

— Вот так всегда бывает, — сказал Хаус и добавил: — Ты сам подумай. Мой отец так и не купился на подобную уловку, когда нашел у меня траву.

— Просто... все эти девчонские свадебные штучки не в стиле Кадди.

— Она женщина. Она генетически запрограммирована на эти девчонские свадебные штучки.

Уилсон уставился на него.

— И?

— Что — и?

— И ты размышлял над этим? Вы уже больше года встречаетесь. Мы оба знаем, что лучше Кадди тебе никого не найти. Откровенно говоря, то, что она продержалась с тобой так долго — это уже чудо.

— Справедливо, — кивнул Хаус.

— Так может тебе следует сделать ее честной женщиной, пока она не передумала?

— Ради бога. Ты правда представляешь, как я иду по проходу в смокинге под Канон Пахельбеля (www.youtube.com/watch?v=6wpPk8qk3uQ), а Рейчел и другие малявки-дошкольники осыпают меня цветами?

— Ну, свадьба может проходить не только так, — сказал Уилсон.

— В смысле?

— Можете организовать что-нибудь тихое. Без смокингов. Без девочек с цветами. Просто у судьи.

— Какое из слов Твой Великий День ты не понял?

— А может она пойдет на компромисс? — сказал Уилсон.

— Ну да, ведь Кадди просто олицетворение компромисса. Кроме того, даже если она и согласится пожениться просто в присутствии судьи, конечный результат всё равно будет тот же: Грег Хаус — муж. Ты только подумай об этом.

— И правда, в голове не укладывается, — признал Уилсон. — Так что ты собираешься делать?

— Не знаю. А программа защиты свидетелей очень радикальная?

— Думаю, тебе нужно с ней поговорить. Расставить все точки над i, пока это не стало для вас камнем преткновения.

Хаус принял страдальческий вид.

— Как сказать любимой женщине, что ты не хочешь на ней жениться?

Уилсон хихикнул.

— Ты спрашиваешь не того парня.

***

Вечером Кадди забралась в постель и устроилась рядом с Хаусом, подперев голову рукой.

— Сегодня за ужином ты был какой-то слишком молчаливый, — сказала она. — Тебя что-то беспокоит?

— Нет, — театрально зевнув, ответил он. — Всё в порядке.

— Точно? Я тебя за весь день ни разу не видела. Если бы я не знала, что это не так, я бы решила, что ты меня избегаешь.

— Не говори глупостей.

— Ладно, — сказала она и улыбнулась, от чего стала похожа на котенка. — Только сейчас я хочу, чтобы все твое внимание сосредоточилось на мне.

Она поцеловала его в губы. Обычно этого было вполне достаточно, чтобы он перешел к активным действиям, но он просто перевернулся на другой бок и выключил свет.

— Спокночи, — сказал он.

— Ооооо неееет, — протянула она, снова включая свет. — Выкладывай.

Он искоса поглядел на нее и сказал:

— Я не хочу об этом говорить.

— Нет. Зацикливаться я тебе не дам. Ты как та собака: как только получит кость, то больше ни о чем не думает. Это раздражает. Так что лучше заблаговременно избавь нас обоих от мучений и скажи мне, что тебя гложит.

— Что ж, если хочешь знать, то я его нашел.

— Нашел что?

— Тот жуткий журнал, — сказал Хаус.

— Какой журнал?

— Тот, что с зардевшейся невестой на обложке.

— «Твой Великий День»? — переспросила она. — Журнал, который лежал в моих документах? Какого черта ты рылся в моем чемоданчике?

— Почему все уклоняются от темы разговора? Я видел свадебный журнал! Среди твоих вещей!

— И ты, конечно же, решил, что он принадлежит мне?

— Да. Равно как и ручки, документы и визитки с надписью «главврач доктор Лиза Кадди».

— Ну ты загнул!

— Я загнул?

— Да, Хаус. Это был мой журнал. Он лежал в моих вещах, но он был не для меня. Для доктора Гордон. Она выходит замуж. Я сказала ей, что иду в «Барнс-энд-Ноубл», и она попросила меня купить его для нее.

— Аха, — скептически пробурчал Хаус.

— Ради бога, Хаус. Ты что, правда думаешь, что я из тех женщин, кто просто одержимы нарядами Веры Ванг и четырехэтажными свадебными тортами?

— Тот факт, что ты знаешь, кто такая Вера Вонг...

— Ванг.

— Тот факт, что ты знаешь, кто такая Вера Ванг, именно об этом и говорит.

— Не сходи с ума. Если бы я хотела сделать что-то традиционное, я бы осталась с Лукасом. Я же выбрала тебя, моего любимого сумасшедшего.

Хаус прищурился, глядя на нее.

— Так ты не хочешь, чтобы мы поженились?

Она помотала головой.

— Я знаю, что единственной причиной тому, что ты встанешь передо мной на одно колено, может быть только твое желание засунуть свою голову мне под юбку.

— Звучит интересно, — сказал он.

— У нас всё прекрасно, — серьезно сказала она. — Зачем раскачивать лодку?

Он искал обычный сигнал: наклон головы. Но она, казалось, говорила совершенно искренне.

— В таком случае, — сказал он, забираясь на нее, — давай раскачаем кровать.

— Иииииии.... он вернулся!

***

Разговор его убедил, но не совсем. В конце концов, она знала, что он знает о ее сигналах. Может быть, она нарочно так сделала.

Он перекроил свое расписание и подстроил его так, чтобы «пересечься» с доктором Сандрой Гордон в коридоре.

— Доктор Гордон, я так понимаю, что вас можно поздравить? — сказал он.

— Спасибо, Хаус, — удивленно поблагодарила она.

— Так значит, ты правда выходишь замуж?

— А ты разве не поэтому меня поздравил? Или я выиграла в больничной лотерее и не знаю об этом?

— Нет, я про свадьбу... А доктор Кадди каким боком в этом участвует?

— Она одна из моих подружек невесты. Не волнуйся, Хаус. Она сказала мне, что ты на свадьбу не пойдешь. Она сказала — цитирую — «У Хауса аллергия на весь институт брака».

***

— Оказывается, она не хочет за меня замуж, — пробубнил Хаус, выжимая кетчуп на картошку фри Уилсона.

— Эй! Я не люблю кетчуп! — возразил Уилсон.

— А я люблю, — пожал плечами Хаус.

— Но это же хорошо, верно? — Уилсон пристально посмотрел на Хауса. — Ты же тоже не хочешь на ней жениться.

— Не хочу, — сказал Хаус.

— Тогда отчего ты такой кислый?

— Ну, было бы хорошо, если бы она хоть чуть-чуть хотела выйти за меня замуж, — сказал он, вываливая на картошку чрезмерное количество соли и перца.

— Я уверен, что хочет, — сказал Уилсон и покачал головой, наблюдая за приключениями Хауса и приправ.

— С чего это ты взял?

— С того... — Уилсон задумался на секунду, — что Кадди так сказала.

Хаус перестал жевать.

— Ты с ней об этом говорил?

— Много раз.

— Что? И почему же ты мне не сказал?

— Я решил, что это ваше с Кадди дело.

— Скажи мне, что она говорила, Уилсон. Только точно.

— Она сказала, что в какой-нибудь параллельной вселенной она бы вышла за тебя замуж. Она просто знает, что в этой вселенной такого не случится, поэтому она поменяла свои желания.

Хаус приподнял бровь и уставился на палочку картошки.

— Уф, — сказал он.

***

Несколько недель спустя.

Кадди вошла в комнату для дифдиагноза.

— Ты мне нужен, — сказала она.

Он вскочил.

— Делайте занятой вид, — сказал он команде. — Уверен, что у вас есть злые птички, требующие вашего пристального внимания.

Он последовал за ней в свой офис.

— Я получила! — воскликнула она, когда за ним закрылась дверь.

— Грант?

Последние полгода Кадди пыталась выхлопотать пятимиллионный грант от национального фонда здоровья. Это была огромная сделка. Такие гранты получали только шесть больниц по всей стране.

Если бы они были дома, он бы, скорее всего, обнял ее, но он видел, что команда за ними наблюдает через стеклянную стену.

— Поздравляю! — улыбнувшись сказал он.

— Спасибо, — ответила она. — Ты всегда говорил, что я его получу, но, наверное, я тебе не очень верила.

— Фома неверующий.

— Важно, что ты верил в меня, — сияя сказала Кадди.

— По опыту могу сказать, что если ты вобьешь себе что-то в голову, тебя невозможно остановить, — сказал он.

Она перегнулась через стол и легонько поцеловала его в губы.

— Спасибо. Ты был моей опорой в этом деле.

— Пожалуйста, — ответил он. — Сегодня вечером я ожидаю, что стану получателем твоей благодарности.

— Можешь на это рассчитывать, — лукаво проговорила она.

Когда она уже собралась уходить, Хаус спросил:

— А что сказало правление, когда ты им сообщила?

— А я им еще не сообщила, — ответила она. — Когда я узнала, сразу пришла к тебе.

***

На следующий день на встрече со всем персоналом больницы Кадди сообщила новость.

Большинство из последних собраний были ужасными, ведь Кадди приходилось между сообщениями о сокращении кадров и урезании бюджета каким-то образом поддерживать мотивацию сотрудников. Но сегодня у них был повод для празднования и от радости кружилась голова.

Хаус был горд тем, что подчиненные Кадди не просто счастливы, а счастливы за нее. Это признак того, что она признанный лидер, думал он, и они разделяют ее триумф.

После окончания собрания Хаус задержался у двери в ожидании Кадди, чтобы проводить ее до кабинета.

— Мои поздравления, Хаус, — сказал проходящий мимо доктор Алан Бойд, заведующий иммунологией, и похлопал Хауса по спине.

***

Несколько недель спустя.

Хаус поздно вернулся с работы. Рейчел и Кадди сидели перед телевизором и смотрели какой-то мультик.

— Привет! — сказали они хором и помахали, не отрываясь от просмотра.

Хаус дохромал до дивана.

— Я есть хочу, — с надеждой в голосе объявил он.

— В холодильнике есть остатки пиццы, — ответила Кадди.

— Серьезно? — пробубнил Хаус.

— Мы хотим попкорна! Мы хотим попкорна! — запела Рейчел.

— Да! Попкорн! — поддержала ее Кадди.

— Господи, я что, дворецкий? — возмутился Хаус, но отправился в кухню, разогрел пиццу и сделал попкорн, после чего тоже плюхнулся на диван.

— Спасибо, — сказала Кадди, забирая у Хауса миску с попкорном и вытягивая ноги ему на колени.

Хаус собрался поставить бутылку с пивом на журнальный столик.

— Возьми подстаканник! — отчитала Кадди, перехватив его руку.

— Что еще мальчишка-раб может сделать для своей госпожи? — надулся он.

Рейчел засмеялась.

— Ты сказал «мальчишка-раб», — сказала она.

— Бедняжка, — сказала Кадди издевательски-сочувственным тоном. — На горизонте не видать домашней богини, чтобы ублажить твои потребности.

Он вздохнул.

— Что смотрим? Почему эти игрушки говорят?

— Это Вуди, — сказала Рейчел. — Он напоминает мне дядю Уилсона. А это Базз. Он очень смелый.

— Значит, он напоминает тебе меня? — спросил Хаус, а Рейчел разразилась хохотом.

Позже, лежа в постели, Хаус наблюдал, как Кадди в ванной бреет ноги, сидя на крышке унитаза. В их отношениях появилась определенная легкость, и она не чуствовала необходимости прятать от него свои ритуалы. Он обожал это.

— На что ты смотришь? — с ноткой подозрения в голосе спросила она.

— На тебя, — был ответ.

Ее волосы были смотаны в неопрятный узел, а одета она была в его шорты и свой старый топик на бретельках.

Она хрюкнула.

— Ну да, на что же еще? Я просто мечта любого мужчины. Твоя мечта сбывается, приятель.

— Вот именно, — искренне сказал он.

— Ты просто хочешь секса, — сказала она, стирая с ног оставшийся крем и подходя к кровати.

Наклонившись, она поцеловала его в губы. На вкус она была как зубная паста.

— А что, мужчина не может сказать комплимент своей женщине без того, чтобы подразумевать какие-то плотские утехи? — спросил Хаус, кладя руки ей на талию и запуская большие пальцы под резинку шорт.

— В твоем случае? Нет, — ответила она. — Не волнуйся. Я согласна.

Она сняла топик и забралась на Хауса.

***

После секса Кадди уснула. Она почти всегда засыпала. Хаус наблюдал за ней. Ей было холодно. Во сне она стянула с него одеяло и пнула его. Он попытался отвоевать хотя бы уголок одеяла, но она вцепилась в него мертвой хваткой.

Он улегся у нее за спиной и обнял — и потому что хотелось, и потому что так теплее. Ее спящее тело бессознательно передвинулось так, чтобы идеально пристроиться к нему.

— Не отпускай, — сонно проговорила она.

«Так значит вот что такое счастье,» — подумал Хаус.

***

Хаус сидел за столом, уставившись на снимок и полностью погрузившись в мысли.

— Крутой, должно быть, снимок, — громко произнес Уилсон.

Хаус подпрыгнул.

— Господи. Не подкрадывайся ты так ко мне.

— Я тут уже несколько минут стою. Что ты изучаешь?

— Это нижний отдел ЖКТ, — сказал Хаус, засовывая снимок в ящик стола.

— И почему же ты такой взволнованный весь день? Ты чуть не подпрыгнул до потолка, когда у тебя утром запищал пейджер.

— Ничего такого. Я просто постоянно думаю, — сказал Хаус.

— Дисциплинарное собрание правления? — спросил Уилсон.

— Нет? А что?

— На тебе новая рубашка. И ты побрился.

— Жаль тебя разочаровывать, — сказал Хаус. — Сегодня обычная пятница. Мне нравится быть не таким, как все.

— Тогда о чем же ты думаешь?

— Один интересный случай, — сказал Хаус, пытаясь дать понять Уилсону, что пора менять тему.

Уилсон ушел.

Несколько минут спустя в офис вошла Тринадцатая. Хаус снова вытащил снимок из ящика и глядел на него.

— Что это? — спросила она.

— Я врач. Я смотрю на снимок. Почему все мне задают вопросы, как будто я занимаюсь чем-то из ряда вон?

— Эй, потише, ковбой. Я просто хотела узнать, может, это снимок МРТ мистера Ли.

— Что за мистер Ли?

— Наш пациент, вообще-то.

— А, ну да. Он. Я думаю, снимок у Чейза.

— Хорошо, — кивнула она и собралась уходить, но остановилась.

— Хаус, ты пользуешься лосьоном после бритья?

— Тринадцатая, пошла вон.

***

Он глубоко вдохнул, пригладил волосы и зашел в ее офис.

— Я хочу, чтобы ты взглянула на снимок, — сказал он.

— Хаус, а это может подождать? — спросила Кадди. — У меня дел по горло.

— Вообще-то, это очень важно, — сказал Хаус.

Она оторвала взгляд от компьютера и протянула вперед руку в нетерпеливом жесте «давай сюда».

— И на что я смотрю? — спросила она.

— Вот ты мне и скажи.

Она прищурилась.

— Похоже, что кто-то проглотил... кольцо с брильянтом?

Она подняла на него взгляд.

— Классный камень, да? — сказал он, чуть улыбнувшись.

— Несомненно, — согласилась она. — Здесь должна быть какая-то история. Но почему ты...

И когда Хаус стал опускаться перед ней на колено, она открыла рот от удивления.

Он сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда маленькую коробочку.

— Да ну брось, — сказала она.

— Снимок поддельный, — сказал он, — а вот кольцо настоящее.

Он открыл коробочку.

Кадди почувствовала, что ее лицо заливается краской.

— Кадди, мне вдруг пришло в голову, что не жениться на тебе в корне неправильно, — сказал он глядя ей в глаза. — Понимаешь, когда жалкий сукин сын вроде меня получает такую удачу, он должен сделать всё, что в есго силах, чтобы ее не потерять. И поэтому я хочу, чтобы ты стала моей женой. Поправка: поэтому мне нужно, чтобы ты стала моей женой. Так что, когда ты придешь в себя, ты окажешься в ловушке.

И он улыбнулся.

Стоя за дверью кабинета Кадди, ее ассистентка видела, как Хаус опустился на одно колено.

— О боже мой! — взвизгнула она и тем самым привлекла всеобщее внимание.

Теперь уже у двери Кадди собралась стайка медсестер, которые вытягивали шеи в попытке увидеть побольше.

— Что происходит? — спросил Уилсон, услышавший волнение по пути в поликлинику.

— Хаус только что опустился на одно колено! — сказала ассистентка Кадди.

— Он упал? — ничего не понимая переспросил Уилсон.

— Нет! Он делает предложение!

— Что?!?!

Он заглянул в офис. То, что он увидел, не вызывало сомнений: Хаус поднялся на ноги и надевал кольцо на палец Кадди, после чего Кадди плакала, и смеялась, и обнимала Хауса, а Хаус улыбался самой благодарной, одухотворенной и счастливой улыбкой из тех, что Уилсон когда-либо видел на лице своего друга.

Сестры разразились апплодисментами, и, заметив их, Кадди спрятала лицо, уткнувшись в шею Хауса.

— Срань господня! Этот засранец и правда сделал это! — воскликнул Уилсон и тоже принялся апплодировать.

Конец первой части


Часть вторая

А вот и жених

От автора: оказывается, «Не отпускай» не был коротеньким фиком.
Рейтинг: R
Отказ: Полгода назад я и понятия не имела, что напишу эту историю, так что я никак не могу быть одной из тех удивительных предсказателей, которые работают над сериалом. (Если вы не знаете, о чем я, то я завидую вашей неосведомленности...)


Хаус ретировался в конец офиса, пока медсестры окружили Кадди, обнимали, поздравляли ее и охали и ахали над кольцом.

Уилсон, улыбающийся как идиот, подошел к Хаусу.

— Смотри-ка, что ты сделал! — сказал он, похлопывая Хауса по спине и жестом указывая на радостную сцену.

Хаус кивнул.

— Итак, это случилось... — сказал он.

Уилсон восторженно покачал головой.

— Как ты вообще смог скрыть это от меня, а, засранец?

— Честно говоря, я не хотел тебе говорить, потому что боялся, что струшу.

— Но ты же не струсил, — сказал Уилсон. — Ты собрался с силами и сделал предложение. И она согласилась.

— Она согласилась, — повторил Хаус, будто во сне.

Боковым зрением Уилсон заметил снимок, который Кадди оставила на столе, и взял его.

— Так значит из-за этого ты был так глубоко погружен в мысли, — усмехнувшись, сказал он. — Старая добрая штука с фальшивым снимком.

— Проверенный временем способ, — сказал Хаус.

— На этот раз очень четкое расположение. Как тебе это удалось?

— Забавная история... Это кишки Тауба. Я заставил его проглотить кольцо. Но не волнуйся, я его как следует почистил, прежде чем дарить ей.

Уилсон хрюкнул.

— Серьезно, Хаус. Как ты это сделал?

— Оказывается, что Том из радиологии очень хорошо знаком с фотошопом, — признался Хаус.

— Но, насколько я знаю, Том из радиологии терпеть тебя не может.

— Я его подкупил, — сказал Хаус.

— Чем?

— Я пообещал, что ты возьмешь биопсию из фурункула у него на мошонке, — ответил Хаус.

Уилсон раздраженно покачал головой.

К настоящему времени толпа вокруг Кадди уменьшилась. Сестры интуитивно чувствовали, что даже в самый лучший день своей жизни Кадди не станет терпеть такого активного общения.

— Оставлю тебя наедине с твоей невестой, — сказал Уилсон, делая ударение на французское произношение.

Он пожал Хаусу руку, еще раз похлопал его по спине, поцеловал Кадди в щеку и ушел.

Кадди закрыла за всеми дверь, закусила губу и посмотрела на Хауса.

— Я всё ещё в шоке, — сказала она.

— Но ты же счастлива, правда? — спросил он.

— Бесконечно, — ответила она и поцеловала его.

— Я тоже.

Он поцеловал ее в ответ, и это был не какой-то спешный офисный поцелуйчик, а самый настоящий горячий поцелуй, во время которого его руки путешествовали по ее попе.

— Как насчет традиционного послепредложенческого быстрячка у тебя в ванной? — прошептал он.

— Хаус, я не могу. До твоего неожиданного вторжения я была по уши в работе. Теперь я в ней уже по макушку.

— Правда? — сказал Хаус, снова целуя ее и подводя к двери ванной. — Какой смысл делать предложение вечером, если за ним не последует вечернее лакомство?

— Это и было мое вечернее лакомство, — сказала она, счастливо глядя на кольцо. — И кроме того, у тебя есть дело. Как только я освобожусь, я приду за тобой.

Хаус вздохнул.

— Ну ладно, — сказал он. — Увидимся позже, моя будущая жена.

***

Войдя в комнату для дифдиагноза, Хаус увидел, что члены его команды обмениваются деньгами — букмекер Чейз принимал ставки.

Увидев Хауса, все виновато посмотрели на него, а Чейз спешно убрал в карман стопку купюр.

— Собираете деньги мне на подарок ко дню рождения? — спросил Хаус.

— Это просто спор... по поводу одной глупой сплетни, которая ходит по больнице, — сказал Тауб.

Хаус поглядел на них.

— Это правда, — злорадно проговорил он.

Тауб сузил глаза.

— Постой... что правда?

— Сплетня, — сказал Хаус.

— Которая? — скептически переспросил Тауб.

— Что Уилсон на самом деле женщина, — ответил Хаус, после чего изобразил фальшиво-виноватый вид и добавил: — Ой, сплетня же не об этом была, да? Вот черт!

В комнате прозвучали вялые смешки.

— Хаус, ты только что сделал Кадди предложение или как? — выпалила Тринадцатая.

— Смотря кто на что ставил.

— А почему это имеет значение? — спросил Тауб. — Ты или сделал или не сделал предложение.

— Дайте-ка угадаю, — сказал Хаус, сложив руки на груди и медленно обходя стол. — Еврейский Наполеон очевидно находит эту сплетню смехотворной, — сказал он. — Значит, он ставил на «нет». Дальше, мы знаем, что Тринадцатая не такая, как все остальные девушки, когда дело касается романтических отношений, поэтому она тоже поставила на «нет»... Форман в тайне «шипперил» — так детишки пишут в интернете — меня и Кадди уже много лет, так что он, ясное дело, поставил на «да», а Чейз не хотел, чтобы Форман сорвал большой куш, и поэтому тоже поставил на «да». Я прав?

— Разделал, как бог — черепаху! — произнес впечатленный Чейз.

— А теперь скажи нам, что брак это плебейский институт для конформистов и троглодитов, и все, кто хотя бы допускает мысль о том, что ты снизойдешь до таких банальностей, просто придурки, — сказал Тауб.

— Есть только один способ узнать наверняка, — сказал Хаус. — Кадди в комнате для переговоров, встречается со спонсорами. Идите и взгляните на ее палец. На нем либо есть прекрасная двухкаратовая фамильная драгоценность семьи Хаусов, либо нет.

— Ты нас разыгрываешь, — заявила Тринадцатая.

— Неужели?

Все уставились на Хауса.

— Идите, — сказал Хаус. — Я подожду. Первый, кто вернется с верной информацией, получит сто баксов сверху выигрыша.

Они переглянулись и, рванув с мест, понеслись по коридору к комнате переговоров.

Чейз врезался в медбрата Джеффри, который был очень не доволен, пока не обнаружил, что столкнулся именно с Чейзом, после чего он кокетливо улыбнулся.

— Куда спешишь, морячок?

— Прошу прощения, — сказал Чейз.

— Простите, — сказал Тауб, отталкивая Чейза и прорываясь вперед.

Они все прибежали к комнате переговоров почти одновременно и остановились. Кадди находилась в окружении очень важных на вид людей. Сначала она не заметила своих подчиненных.

Они вытягивали шеи; Тауб слегка подпрыгнул оперевшись на плечи Формана.

— Я не вижу ее левую руку, — сказал Тауб, снова подпрыгивая.

Наконец Кадди заметила четверых членов хаусовской команды, странно прыгающих за дверью комнаты.

Она закатила глаза, протянула вперед руку и помахала им. Поймав луч света великолепный бриллиант сверкнул.

Рты всех четверых синхронно открылись.

— Срань господня, — проговорил Тауб.

Тринадцатая присвистнула.

— Я так и знал! — сказал Форман.

А Чейз сообразил раньше всех, что на кону хаусовы сто долларов.

— Пока! — сказал он и рванул обратно в кабинет для дифдиагноза.

***

В тот вечер, около семи, Кадди добралась до офиса Хауса.

— А вот и она, — сказал Хаус, откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и глядел на нее.

— Понятия не имею, как мне удалось сделать сегодня всю необходимую работу, — сказала она, подходя к нему. — Я весь день на седьмом небе.

— Я тоже, — сказал он и обнял ее.

— Так значит, ты работал сегодня? — смеясь, сказала она. — Это новость.

— Мило, — сказал он.

Она приподняла юбку и села верхом к нему на колени.

— Привет, — тихо проговорила она.

— И тебе, — ответил он.

Затем она прошептала ему на ухо:

— Не могу дождаться, когда мы будем дома, и я, наконец, до тебя доберусь.

— Ух ты. Надо мне еще раз сделать тебе предложение, — сказал он.

***

За ужином взрослые пили «Вдову Клико», а Рейчел пила газированый сидр из бокала для шампанского.

Кадди показала Рейчел кольцо.

— Нравится? — спросила она.

— Оно блестит! — сказала Рейчел.

— Да, блестит. Это обручальное кольцо. Мне его подарил Хаус. Знаешь, почему?

— Потому что он думает, что ты красивая, — ответила Рейчел.

— В точку, — встрял Хаус.

— Потому что мы собираемся пожениться!

— Ура! — закричала Рейчел и захлопала в ладоши, но через мгновение на ее лице возникло выражение недоумения.

— Ты понимаешь, что это значит, милая?

— Неа, — призналась Рейчел.

— Хаус будет моим мужем, а я буду его женой, — объяснила Кадди.

— А я буду его дочкой? — торжествующе спросила Рейчел.

Хаус и Кадди переглянулись.

— Я... ну... я... — Кадди замешкалась.

— Мы, несомненно, будем настоящей семьей, — сказал Хаус. — И теперь официально.

— Ура! — сказала Рейчел, чье любопытство было на время удовлетворено.

Хаус поднял бокал шампанского.

— За двух моих любимых девочек! — провозгласил он.

И раздался звон бокалов.

***

Несколько часов спустя Хаус и Кадди лежали рядом на постели обнаженными и не могли отдышаться.

Кадди продолжительно выдохнула.

— Так как ты хочешь пожениться? — спросила она. — У судьи? В Вегасе?

— Я подумывал о саде возле того старого каменного дома, куда ты водила меня как-то раз посмотреть что-то про Баха, — сказал Хаус, рассеянно водя указательным пальцем по коже Кадди.

— Про Бетховена, — поправила Кадди и посмотела на Хауса. — Правда? Ты хочешь пожениться в особняке Фернвуд?

Он пожал плечами.

— А почему бы и нет? — сказал он. Его палец задержался на изгибе ее бедра. — Особняк просто прекрасный, как и все особняки.

— Постой! Ты хочешь настоящую свадьбу? С гостями? С цветами? И... со струнным квартетом?

— Вообще-то, я подумывал о джазовом ансамбле, но да, — сказал он. Теперь его палец добрался до ее груди. — А что? Ты думала, что я хочу, чтобы нас поженил двойник Элвиса?

— Вроде того, — призналась Кадди. Она пыталась сосредоточиться на разговоре и не сильно заводиться от воздействия его «умелых ручек».

— Лиза Кадди, вы слишком шикарны для суррогатной свадьбы, — сказал он.

— Мне, правда, всё равно, что это будет за свадьба, если в конечном результате ты станешь моим, — сказала она, пытаясь добиться убедительности в голосе.

— Я отдаленно помню, как кто-то говорил мне, что на свадьбе хотел бы быть в белом, — напомнил Хаус, поигрывая ее соском.

— Ну, да... теоретически. Но это было до того, как на моей теоретической свадьбе появился реальный жених.

— Кадди, я обижен, — сказал он. — Я полностью готов устроить тебе свадьбу твоей мечты и стать для тебя идеальным мужем.

Она хихикнула и наконец отдалась во власть ощущения хаусовой руки на своей груди. Забравшись на него, она спросила:

— Кто вы и что вы сделали с Грегори Хаусом?

***

Несколько дней спустя Хаус встретился в кафетерии с Уилсоном.

— Какого черта ты делаешь, Уилсон?

— Я играю в «Подземелья и драконы». А на что похоже? — сказал Уилсон.

— Похоже на то, что ты обедаешь, — сказал Хаус.

— Да, это очень странно, даже граничит с безумием, что в кафетерии я именно обедаю.

— А ты не считаешь, что всё свободное время ты должен планировать мой мальчишник?

— Планировать мальчишник — это обязанности шафера. А поскольку меня никто не приглашал быть ничьим шафером, я сижу и ем...

Хаус одарил его многозначительным взглядом.

Уилсон ответил тем же.

— Ах ты засранец! Ну кто же еще? — сказал Хаус.

— Джентельмен предпочитает, чтобы его пригласили стать шафером подобающим образом.

— Джеймс Уилсон, мой лучший друг. Мой единственный друг. Пожалуйста, окажите мне честь добыть для меня стриптизерш, сигары и рюмки в форме грудей. И позаботьтесь о том, чтобы я справился с этим и не сошел с ума.

— Когда ты формулируешь так, у меня нет другого выбора, кроме как согласиться, — сказал Уилсон.

И они оба хитро заулыбались.

***

Позже в тот же день Хаусу позвонила Кадди.

— Как ты? — спросила она.

— Хорошо. А что?

— Отдохнул? — спросила она. — В хорошем настроении?

— Мы оба знаем, что у меня было не слишком-то много времени для отдыха, а следовательно, настроение у меня прекрасное.

— Отлично.

— И я снова спрашиваю — почему?

— Потому что я пригласила Джулию и маму на ужин. Сегодня. Нужно сообщить им о нашей помолвке.


Конец второй части


Часть третья

Страшная новость

Рейтинг: R
Отказ: Если бы я работала в сериале, Хаус никогда бы не щеголял браслетом дружбы непонятного происхожения.


— Где синяя рубашка?

— Грязная.

— А розовая?

— Грязная.

— А черная футболка?

— Грязная.

— Это был каверзный вопрос, Хаус. Твоя черная футболка на тебе.

— Я знаю. И именно поэтому я знаю, что она грязная.

Они сидели в спальне у Кадди и готовились к приближавшемуся визиту Арлин и Джулии. Рейчел раскрашивала картинки, сидя на полу. Хаус лежал на кровати.

— Хаус, у тебя что, вообще нет чистой одежды? — спросила Кадди, копаясь я двух ящиках комода, которые она отдала ему.

— Нет, и именно поэтому намного лучше будет, если я покантуюсь в баре у Клайда, пока ты сообщишь страшную новость своей семье.

— Во-первых, это не диагноз рака. Мы не сообщаем никому никаких страшных новостей. Мы празднуем. Во-вторых, хорошая попытка.

— Стоило попробовать, — сказал Хаус, пожав плечами, а затем обратился к Рейчел:

— Мелкая, у меня для тебя есть очень важное задание. Ты должна будешь меня выручить, если дело примет тяжелый оборот. Если я произнесу слова «не бесись, Арлин», это будет означать, что ты должна сказать «Ура! Мы будем настоящей семьей!» и захлопать в ладоши. Поняла?

— Поняла, — сказала Рейчел с очень серьезным видом.

— Давай-ка потренируемся. «Не бесись, Арлин».

— Ура! Мы будем настоящей семьей! — закричала Рейчел, захлопала и засмеялась так усердно, что даже перекувырнулась.

— Прекрасно. Только может быть в следующий раз чуть-чуть поменьше энтузиазма. Нам же не нужно, чтобы нас раскусили. Представь, как будто Ширли Темпл в «Ясных глазах» встречает молодую Джоди Фостер из «Водителя такси».

— Хаус, — Кадди одарила его многозначительным взглядом.

— Я шучу, — сказал он Кадди, а Рейчел показал одобрительный знак — два больших пальца вверх.

Наконец Кадди нашла относительно чистую — пусть и мятую — белую рубашку.

— Вот, надень эту, — сказала она, швыряя рубашку в Хауса. — И надень серый блейзер.

— Может быть не стоит с самого начала так высоко ставить планку моей внешности? — спроисл Хаус, поймав рубашку.

— Да, чистая рубашка — это очень высокая планка, — хмыкнула Кадди. — Одевайся, Хаус.

***

Час спустя они все уже сидели за столом и ужинали: Джулия, ее муж Майкл, Арлин, Хаус, Кадди и Рейчел. По дороге с работы Кадди купила жареную курицу и кус-кус.

После первой жалобы о том, что ее собственная дочь не могла даже удосужиться сама приготовить ужин, Арлин начала пилить Кадди по поводу пыли на вентиляторе и по поводу того, что игрушки Рейчел разбросаны по всему полу, а это опасно.

— Кто-нибудь может споткнуться и сломать лодыжку, — сказала она.

Наконец она откинулась на спинку стула и обратилась ко всем присутствующим.

— Так я должна и дальше продолжать игнорировать не очень-то большое, принимая во внимания ваши докторские зарплаты, кольцо на пальце моей старшей дочери?

— Это фамильная драгоценность, — сквозь зубы процедил Хаус.

— Я ждала, пока кто-нибудь заметит! — широко улыбнулась Кадди и вытянула вперед руку. — Это правда! Мы женимся.

— Давно пора, — сказал Арлин, схватив руку дочери и принявшись пристальнее изучать кольцо.

— Мои поздравления, — радостно сказал Майкл.

Джулия встала из-за стола:

— Прошу прощения.

— Джулия! — Кадди вскочила за ней.

— Ее переполняют чувства, — неубедительно заключил Хаус, наблюдая, как обе унеслись прочь из столовой.

Джулия пронеслась через прихожую, влетела в ванную и заперла за собой дверь.

— Джулия, какого черта с тобой творится? — спросила Кадди, колотя в дверь. — Открывай!

— Я в порядке. Мне нужна всего минутка.

— Джулс, да ладно... впусти меня, — сказала Кадди.

Джулия вздохнула и открыла дверь. Было видно, что она только что сбрызнула лицо водой.

— Это не совсем та реакция, которую я ждала, — иронично произнесла Кадди.

Джулия глядела на сестру, пытаясь подобрать слова:

— Просто... как ты могла? — наконец выпалила она.

— Как я могла что?

— Согласиться выйти за него.

— По банальной причине: я его люблю.

— Но он же... сволочь.

— Со мной он не сволочь.

— С этим можно поспорить, — сказала Джулия, — но незачем, потому что сволочь он и есть сволочь.

— Да, он не белый и пушистый. Подумаешь! Я тоже не подарок. Если бы мне давали по пять центов за каждый раз, когда кто-нибудь обзывал меня стервой, я бы уже скопила полную сумму на колледж Рейчел.

— Он наркоман!

— Он больше не употребляет наркотики. Уже два года, — продолжала защищать Кадди. — Почему ты не можешь просто за меня порадоваться? Почему тебе всегда нужно портить мне удовольствие?

— Лиза, я не этим занимаюсь. Я пытаюсь тебя защитить.

— Мне не нужна защита, — сказала Кадди. — Меня защищает Хаус, а я защищаю его.

— Ты — мать. Ты и правда хочешь, чтобы твою дочь воспитывал антисоциальный, враждебный мизантроп и бывший наркоман?

— Он любит Рейчел... по-своему. А она обожает его.

— Как тётя Рейчел, я волнуюсь о ее безопасности.

— Как мама Рейчел, я думаю, что знаю, что для моей дочери лучше.

Две сестры не сводили друг с друга взглядов.

— Просто подумай о том, что ты делаешь ужасную ошибку, — сказала Джулия, — и взвесь все хорошенько, пока ты не погрязла так глубоко, что не сможешь выбраться.

— Я не хочу выбираться! — возразила Кадди. — Хаус сложный человек. Я это знаю. Он мрачный. Это я знаю тоже. А еще он самый гениальный, самый интересный, самый восхитительный мужчина, какого я когда-либо встречала. И, между прочим, никто кроме него меня так не заводит. — Последнюю фразу она произнесла с вызовом. Майкл мог быть каким угодно, но сексуальный — это не про него. — Я никогда не была такой счастливой.

— Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — побежденно сказала Джулия.

— Знаю, — твердо ответила Кадди. — И я надеюсь, что тот факт, что ты не одобряешь мою свадьбу, не станет препятствием тому, что ты будешь моей главной подружкой невесты.

Джулия застенчиво улыбнулась.

— Конечно, не станет, — ответила она. — Я буду рада быть твоей подружкой невесты.

— Спасибо.

Они обнялись.

— А теперь мы можем вернуться за стол? — спросила Кадди. — Хаус там уже десять минут провел с нашей мамой...

— И это плохо закончится, — сказали они хором.

И правда, когда они вернулись за стол, Арлин без умолку болтала — Кадди услышала слова «принять» и «удочерить» — а Хаус сидел, обхватив голову руками.

— Помоги, — одними губами сказал он Кадди.

— Слава богу, вы вернулись, — сказала Арлин. — Мы тут как раз говорим о том, чтобы Хаус принял иудаизм и удочерил Рейчел. Он упрямится.

— Стоп, мам. Ты немного забегаешь вперед, — сказала Кадди.

— То же самое ты сказала тогда, когда я подняла этот вопрос в прошлый раз. Сегодня, как мне кажется, этот разговор вполне к месту и ко времени.

— Мы с Хаусом это еще даже не обсуждали.

— А что тут обсуждать? Если он женится на тебе, он удочерит Рейчел. Иначе люди станут всякое болтать.

— Не люди станут болтать, — с притворным ужасом произнесла Кадди. — Вот что невыносимо.

— Так кем же он ей будет? Приятелем? Товарищем по комнате? Странным парнем, который иногда живет с ее мамой?

— Арлин, — сказал Хаус, взглядом указав на Рейчел. — Не бесись.

— Ура! — сказала Рейчел. — Мы будем настоящей семьей!

***

Когда все уже оделись, Джулия сказала Майклу:

— Иди в машину. Я хочу перекинуться словечком с Хаусом.

— Звучит устрашающе, — сказал Хаус, и шутил он только наполовину.

Джулия утащила его в гостиную.

— Я хочу извиниться за мое сегодняшнее поведение, — сказала она, глядя в пол. — Слишком много сразу навалилось, и я... не очень хорошо справилась.

— Ах нет же! Запереться в ванной — это самая обычная реакция на известия о том, что твоя сестра выходит замуж.

— Хаус, я пытаюсь извиниться.

— Я принимаю твои извинения, — сказал Хаус.

— Еще я хочу тебя поздравить... и, — она поймала его взгляд, — если ты сделаешь ей больно, я тебя урою.

Хауса застал врасплох этот выпад, но он быстро нашелся:

— Не надо было утруждаться это всё говорить. Могла просто купить мне в магазине открытки с надписями «Обидел ее» и «Я тебя урою».

— Я серьезно.

— Я тоже, — сказал он. — Что из «я люблю твою сестру и хочу провести с ней остаток жизни» ты не понимаешь?

— Ту часть, где ты ничего не можешь с собой поделать. Ту часть, где ты пытаешься не быть козлом, но это твое перманентное состояние.

Он хотел съехидничать снова, сказать что ее перманентное состояние — стерва, но он этого не сделал, потому что ему в голову пришло еще кое-что. Во-первых, Кадди не хотела бы, чтобы он ссорился с ее сестрой. И во-вторых, у них с Джулией было нечто общее: они оба любили Кадди и урыли бы любого, кто причинил бы ей боль.

— Джулия, я скорее себе ногу отрублю, чем сделаю больно твоей сестре, — тихо сказал он. — И все, кто меня знает, также знают, что мне не очень-то нравится рубить ноги.

Джулия посмотрела на него и, уловив нехарактерную искренность в его голосе и взгляде, отступила.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда я поддерживаю свадьбу.

— Спасибо, сестренка, — улыбаясь, сказал он.

— Слишком рано, — отрезала Джулия.


Конец третьей части


Часть четвертая

Утята

От автора: надеюсь, ребята, вы не возражаете, что я выдаю такие маленькие главы. Я еще только втягиваюсь в написание по главам (где-то yahnis плачет от радости). И таким образом, я могу выкладывать чаще...

Отказ: Я поклонница логичных отношений между персонажами, поэтому с сериалом «Доктор Хаус» я не связана.

Рейтинг: PG


Чейз был не совсем уверен, зачем он это делает — чтобы защитить или чтобы наказать, — но он убедил сам себя, что он должен рассказать Кэмерон о предстоящей свадьбе Хауса и Кадди.

В какой-то степени вся история отношений Чейза и Кэмерон измерялась «грегами хаусами».

Конечно же, Хаус был тем, кто их познакомил, взял в свою команду. Чейз был влюблен в Кэмерон с самого начала и в тайне надеялся, что они сойдутся. (Они оба были молоды и красивы и очень тесно и много работали. Другого варианта не дано.)

Поэтому он был очень удивлен и даже слегка разочарован, когда обнаружил, что Кэмерон положила глаз на их вздорного босса. Как такое вообще было возможно? Хаус хромает и старше ее лет на двадцать так точно. К тому же, по характеру он был полной ее противоположностью. Там, где она была доброй, открытой и тактичной, он был разбитым, утратившим вкус к жизни и... в общем, сволочью.

Чейз знал старую поговорку о том, что хорошие парни не выигрывают, но к нему она была не применима. Женщины всегда его любили. Так чего же хотела Кэмерон? (Только потом, когда Чейз понял, что Кэмерон одержима желанием помогать ущербным мужчинам, ее влюбленность в Хауса стала для него объяснимой.)

Когда они с Кэмерон стали встречаться, Чейз беспокоился, что она по-прежнему увлечена Хаусом. Иногда он видел кое-какие признаки — то, как Кэмерон суетилась возле Хауса, когда казалось, что он мучается от боли; то, как она смотрела на него с обожанием, граничащим с благоговением, когда он ставил очередной раздражающе гениальный диагноз.

В конце концов Чейз смирился с положением вещей. Он знал, что Кэмерон всегда будет заботиться о Хаусе, но любила она его, Чейза. Именно за него она вышла замуж, с ним она хотела провести остаток жизни.

Ну и конечно же, именно Хаус и рассорил их. Когда Кэмерон ушла от Чейза после случая с Дибалой, она решила, что это произошло из-за того, что Хаус пагубно повлиял на Чейза — поглотил его понятие этики и морали.

Ирония же состояла вот в чем: большую часть отношений с Кэмерон Чейз ревновал ее к Хаусу, а теперь он ее терял из-за того, что он оказался слишком похож на Хауса.

Жизнь — странная штука.

Так что, наверное, он делал это, чтобы наказать ее. Или, может быть, это просто был повод, чтобы позвонить ей — они не разговаривали уже больше года, с самого того расставательного секса, который стал для них своего рода откровением.

Он сел на диван, глотнул пива и набрал номер.

— Кэмерон... это я, — сказал он.

— Чейз? Привет? — неожиданность его звонка окрасила ее приветствие вопросительной интонацией. — Ты в порядке? Всё хорошо?

— Да, я в порядке... Все нормально. Просто есть кое-какие новости, и я подумал, что лучше тебе их услышать от меня.

— Ты снова женишься, — сказала она, будто бы смирившись. — Я знала, что однажды ты позвонишь мне по этому поводу.

— Что? Нет! Не я женюсь... Хаус.

Кэмерон выпустила короткий звук — полукашель, полувздох.

— Прости. Мне послышалось, ты сказал, что Хаус женится.

— Не послышалось. Я так и сказал.

— Что? Как такое вообще возможно? На ком?

— На Кадди.

В трубке надолго повисло молчание.

— На Лизе Кадди? — тихо переспросила она.

— Да, Кэмерон. На ком же еще...

— Но... Хаус же ненавидит Кадди.

— Вообще-то, не ненавидит. Он, вроде как, по уши в нее влюблен, если хочешь знать.

— Она... беременна?

— Беременна? Судя по той узкой блузке, что была на ней сегодня... Ну, не то, чтобы я ее разглядывал... то есть, мы были на собрании, и там было жарко, поэтому она сняла... ладно, не важно... Я бы сказал, что определенно нет. Не беременна.

— Тогда как она заставила его согласиться на ней жениться?

— Он сделал ей предложение. И сделал он это очень изобретательно. Он обработал снимок сканирования...

— Хаус сам сделал Кадди предложение? — перебила она. — Типа, опустился на одно колено и попросил руки?

— Видимо, да.

Снова тишина.

— Кэмерон, ты в порядке?

— Я в порядке, — неубедительно проговорила она. — Так где они женятся? В мэрии? Или в Вегасе?

— Помнишь то милое место, куда мы как-то ездили на пикник? Там еще был каменный особняк и озеро с уточками.

— Хаус женится в Фернвудском особняке, — сказала Кэмерон тоном, говорящим, что она не верит ни одному слову.

— Ага.

— И я полагаю, ты приглашен на это знаменательное событие?

— Вся команда приглашена.

Она начинала осмысливать полученную информацию.

— Так когда же великий день?

— Через две недели.

— Ух ты. Так быстро?

— Да. Кто-то отменил резервацию на один из дней, и они быстро за него ухватились. Они оба кажутся очень счастливыми.

— Ты идешь туда с кем-то?

— Это... еще не решено, — осторожно ответил Чейз.

— А ты бы хотел... пойти со мной? Хаус же и в моей жизни был важным человеком, как и в твоей, и я хотела бы быть там.

— Правда?

Такого поворота событий он не ожидал.

— Ну да. Только если ты согласен.

Чейз пожал плечами.

— Конечно, Кэмерон. Почему бы и нет? Знаешь, в этом есть определенная... симметрия.

***

— Да, мама, — сказал Хаус в трубку телефона. — Мы тоже очень хотим тебя поскорее увидеть... Ага... Да, она здесь. Подожди.

Он повернулся к Кадди.

— Она хочет с тобой поговорить.

Кадди взяла телефон.

— Привет, Блайт! — радостно поздоровалась она.

С тех пор, как было объявлено о свадьбе, Блайт и Кадди очень подружились.

— Да, они такие фиолетово-сероватые, — Кадди рассказывала о цветах, а может быть и о платьях подружек невесты. Или о тарелках. Хаус никогда не мог понять. — Цвет очень спокойный... не совсем фиолетовый. Понимаешь?

Хаус зачарованно смотрел на Кадди. Она подогнула колени и сидела, оперевшись на локоть. Она выглядела как восторженная девочка-подросток, болтающая с подругой по телефону.

Хаус пошел на кухню сделать себе сэндвич.

Когда он вернулся, она лежала в той же позе и по-прежнему весело болтала.

Он изобразил жест «давай, заканчивай», а она совершенно не обратила на это внимания. Тогда он изобразил, что стреляет себе в висок из пистолета, но она по-прежнему игнорировала его. И только когда он сильно шлепнул ее по попе, она вскрикнула:

— Ау! — А потом сказала в трубку: — Твой сын изображает из себя двухлетнего ребенка, потому что я не уделяю ему достаточно внимания. Да... именно так. Ты его очень хорошо знаешь... Да. Пока.

Она сверкнула взглядом в Хауса.

— Хаус, это было больно.

— Прости, — сказал он, наклоняясь над ней и стягивая ее шорты. — Дай-ка я поцелую, сразу станет легче.

Смеясь она перекатилась на спину.

— Мечтать не вредно!

— О чем вы обе постоянно болтаете? — спросил он, стягивая с себя футболку и надевая пижамные штаны. — За это время можно было уже королевскую свадьбу спланировать.

— Хаус, она очень взволнована. И я тоже. Кроме того, нам хочется друг друга поближе узнать.

— Мило, — сказал он, забираясь в постель.

— Не надо иронизировать, — сказала она.

— Нет, ну правда. Вы как лучшие подружки. А она рассказывала тебе о том классном парне из футбольной команды, в которого она была влюблена?

— Заткнись. Твоя мать очень приятная женщина. Шокирующе приятная, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — сказал он.

— Она спросила о нашем медовом месяце, — сказала Кадди.

— А у нас будет медовый месяц? — спросил Хаус. — Это что-то новенькое.

— А ты хочешь?

— Я хочу то, что хочешь ты, — ответил он.

Кадди села.

— Нет, — отрезала она.

— Нет?

— Я имею ввиду, что хочу сделать так, как хочешь ты. Хаус, вся эта свадьба для меня. Ты говоришь, что это не так, но я же знаю. Да, ты хочешь пожениться, но если бы выбирал ты, мы бы женились в мэрии и Уилсон был бы нашим единственным свидетелем.

Хаус пожал плечами, но не стал отрицать.

— Так что давай сделаем что-нибудь для тебя. Какой бы ты хотел медовый месяц? Грузовики-монстры? Лазерный бой? Увидеть самый большой в мире клубок бечевки?

Он убрал прядку волос с ее лба, улыбнулся и поцеловал ее.

— А как насчет Маунт Сент-Мишель? — спросил он.

— Нет! Хаус, я серьезно. Это мой отпуск мечты, а не твой. Должно же быть какое-то место, куда ты всегда хотел поехать. Должно быть что-то, что ты бы хотел сделать...

Он посмотрел на нее.

— Ну, есть одна вещь.


Конец четвертой части


Часть пятая

Приватный танец

От автора: бонусная глава! Бонусная глава! Прошу прощения, что мне не удается придумать остроумный отказ к каждой главе. Достаточно сказать, что я не Дэвид Шор, не NBC Universal и не Fox, а они — не я.

Рейтинг: R


Трудно вести себя тихо и не натыкаться на всё подряд, когда ты в стельку пьян, в доме — тьма кромешная, а ты идешь с тростью. Но Хаус всё равно попытался. По плану он должен был тихонько прокрасться в спальню — в стиле ниндзя, — быстро принять душ и забраться в постель, не разбудив Кадди.

Его понесло вперед. Он наступил на один из игрушечных паровозиков Рейчел и чуть не упал. (Так значит, Арлин была права — это опасно).

Потом он наткнулся на стол и чуть не обвернул лампу. Потом его ключи с грохотом выпали из кармана.

Наконец он добрался до спальни, но достаточно ли тихо?

— Привет, — пробормотала она. — Повеселился?

Вот дерьмо...

— Да, — тихо ответил он. — Ты спи, спи.

Она сонно приподнялась, чтобы поцеловать его, и у него не было другого выбора, кроме как подчиниться. Он наклонился к ней. Она понюхала воздух.

— От тебя пахнет винокуренным заводом, — сказала она и снова понюхала воздух. — И конфетами.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо...

Она включила лампу на прикроватной тумбочке и прищурилась.

— В чем это ты вымазан?

Чееееееерт!!!

— Уилсон вылил на меня свою выпивку, — соврал Хаус.

— Похоже, он вылил на тебя несколько бутылок, — сказала она и, приподняв бровь, коснулась его рубашки.

— Фууу, оно липкое. Что это такое, черт побери?

Теперь она уже окончательно проснулась и сидела на постели.

— Наверное, конфетки из желе, — предположил он.

— Это же почему, скажите на милость, ты весь вымазан в желе?

— Ну... на вечеринке был такой конкурс... драка в желе, — сказал Хаус.

— Ну да, конечно. Со стриптизершами. Но это всё равно не объясняет того, что ты выглядишь так, как будто это именно ты дрался в этом желе, — настаивала Кадди.

— Я попал под желатиновый обстрел, — сказал Хаус. — Невинная жертва.

Она сверкнула в него взглядом.

— Это был приватный танец, так? Какая-то вымазанная в желе потаскушка об тебя терлась.

— Вовсе нет! — запротестовал Хаус.

— Хаус, я же сказала тебе, чтобы ты повеселился как следует. Я сказала, что ты можешь курить сигары, пить сколько хочешь и даже звать стриптизерш. Но что было той единственной вещью, которую ты обещал мне перед уходом? Что за одна деталь?

— Никаких приватных танцев, — пробубнил он.

— И тем не менее, ты недвусмысленно вымазан желе.

— Я клянусь, что это была шальная бомба из желе, брошенная из стратегически выгодного места, — сказал Хаус.

— И Уилсон подтвердит? — спросила Кадди.

— Конечно!

— Ведь ты знаешь, что Уилсон, какими бы тайными мужскими кодами ты ни пользовался, от меня ничего не скроет. Мне будет достаточно провести с ним пять минут наедине.

Хаус знал, что она права. Уилсон расколется как ребенок.

— Ладно, ну был там один маленький приватный танец, — признался он, — но мне он даже не понравился.

— А знаешь, что еще тебе не понравится? — сказала она, швыряя в него подушку. — Спать на диване. Такова цена. И помойся сначала. Я не хочу, чтобы ты вымазал мне этим дерьмом всю мебель.

***

Утром он проснулся от пульсирующей головной боли и нависающей над ним Рейчел.

— А почему ты на диване? — спросила она.

Он попытался говорить, но во рту было так сухо, что пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы образовалось хоть сколько-нибудь слюны.

— Прошлой ночью я не очень хорошо себя чувствовал, и мамочка решила, что мне лучше поспать на диване, — ответил он.

— А, — сказала она, сморщив носик. — У тебя смешные волосы и помятое лицо.

Хаус потер голову и посмотрел на девочку. Она всегда так громко разговаривает?

— Да... мне еще нездоровится. Может быть, ты поиграешь в своей комнате. Или... посмотришь телек... без звука.

— Ладно, — сказала она.

Она включила телевизор — ее любимый канал с мультиками, — но она не обратила внимания на его замечание про звук. Бессодержательное пение будет его смертью.

Хаус застонал и поплелся в кухню, где за столом сидела Кадди, пила кофе и читала газету.

Хаус хотел налить кофе и себе, но кофейник был пуст.

— А на мою долю ты не сварила? — заныл он.

— Сам себе делай кофе, — сказала она.

— Я так понимаю, это ответ на вопрос «Интересно, она на меня еще злится?»

— Ты чертовски прав, я на тебя еще злюсь.

— Мне кажется, что заставить калеку провести ночь на крайне неудобном диване, уже достаточное наказание, — сказал он.

Он обнаружил, что если пить прямо из кофейника, то несколько капель можно нацедить, что он и сделал.

Кадди посмотрела на него и засмеялась.

— Что смешного? — спросил он.

— Ты, — ответила она. — Ты выглядишь жалко.

— Я и есть жалкий, — сказал он.

— И что, я должна тебя пожалеть?

— Нет, — уступил он.

— Сядь, — сказала она. — Я сделаю тебе кофе.

Он рухнул на стул.

— Слава богу.

Засыпав в кофемолку зерна кофе, Кадди покачала головой, потом опять засмеялась.

— Мне вдруг подумалось, что наш спор из-за приватного танца на мальчишнике — это самый наш приличный спор из всех, что у нас были.

Даже Хаус, чья голова покоилась на его руках, смог усмехнуться.

— Твоя правда, — сказал он и добавил: — Мне, правда, жаль, Кадди... Я забылся.

— Всё нормально, — сказала она. — Просто ты избавил меня от необходимости устраивать для тебя приватный танец в нашу брачную ночь, как я намеревалась сделать.

Хаус поднял голову.

— Правда?

Она пожала плечами.

— Нет, ну Кадди, правда что ли?


Конец пятой части

@темы: фанфики, хаус/кадди, гет

---

Первоапрельский тур "Смех&Грех"

[House M.D. OSF]

Напоминаем: голосование за лучшую заявку/исполнение КТЖ-тура закончится 8 апреля в 20:00

запись создана: 30.03.2012 в 01:47

@темы: ссылки

---

House 8x15 - "Blowing the Whistle" Promo

[Serenity S]

@темы: видео, 8 сезон

---

House MD Project

[katrindepp]

Всем привет!
В связи с завершением сериала NCISmelanie, AleTheHOUSEwife и я устраиваем финальный проект для фанатов Хауса. Мы планируем создать видео с комментариями фанатов о сериале. Было бы очень здорово, если бы русский фандом принял участие.

правила и подробности

Все правила и подробности вы найдете на сайте, я же расскажу вкратце. Фанаты присылают ответы на 8 вопросов, составленных нами. Присылать можно в письменной форме, хотя мы надеемся, что все же будет больше устных ответов, записанный в mp3 (wav, aiff) и присланных нам на [email protected].
8 вопросов:
1. Когда вы начали смотреть Хауса?
2. Каковы были ваши первые впечатления?
3. Почему вы продолжили смотреть сериал?
4. Какой момент вам больше всего не понравился в сериале? Почему?
5. Какой момент вам больше всего понравился в сериале? Почему?
6. Почему Хаус был важен для вас?
7. Чего вам будет не хватать после его завершения?
8. Какие воспоминания сохранятся у вас о сериале?

Так как проект интернациональный, отвечать на вопросы можно на своем родном языке, но необходимо приложить перевод своих ответов на английском в письменной форме. Ответы должны быть присланы одним файлом в форматах WAV, MP3, AIFF (на выбор). Постарайтесь записываться в тихом месте, без посторонних шумов или музыки. В конце записи необходимо добавить фразу "EVERYBODY LIES", по ней мы определим, что вы прочитали все правила до конца.
В конце марта мы закрываем прием записей, поэтому искренне надеемся, что вы заинтересуетесь и решите поучаствовать. Присоединяйтесь, ведь с нами даже Барбара Барнетт .




PS: если у кого-нибудь возникнет желание рассказать о нашем проекте своим друзьям-знакомым, мы будем очень рады и благодарны!

@темы: видео, ссылки, фан-видео, о сериале

---

Фанфик по серии "Nobody's Fault"

[jerom2003]

Название: Nobody's Fault
Автор: jerom2003
Редактор: зануда(милый)
Действующие лица: Форман, Камерон
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst
Размер: мини
Статус: закончен
Описание: Вырезанная сцена из серии "Nobody's Fault"

Низкий поклон и огромная благодарность редактору данного фика - зануда(милый)!

Форман нервно вертел в руках свой мобильный.

Очевидно, это была плохая идея. То, что он собирался сделать - не правильно. Никто его об этом не просил. Совершенно никто. Более того, если все образуется, то ему придется иметь дело с раздраженным Чейзом - зрелище не из приятных, учитывая, как австралиец умел ерничать и злиться, внешне сохраняя полное спокойствие. Порой думалось: уж лучше б ударил...

Но он ничего не мог с собой поделать. Картина перевернутой вверх дном палаты всплывала перед глазами. Да, его там не было, но он отчетливо представлял окровавленное тело своего друга. Форман справедливо мог назвать Чейза другом, возможно даже самым близким. Он усмехнулся над иронией судьбы: скажи ему кто-нибудь несколько лет назад, что он назовет так этого напыщенного, избалованного богача, он бы рассмеялся в лицо.

Форман уставился на свой телефон. А если все пойдет не так? Вдруг Чейз умрет или останется инвалидом? Тогда он будет всю жизнь жалеть, что не набрался смелости позвонить по этому номеру.

Безусловно, Чейз имел право решать, кого вовлекать, а кого-нет, в ту передрягу, в которой он оказался, но и Камерон имела право знать, что произошло с ее бывшим.

Форман предполагал, что она примчится и включит свою гиперопеку на полную катушку. Хочет ли этого Чейз? Но с другой стороны, ему нужен человек, который позаботится о нем.

Два года назад он завидовал Чейзу. У того было все: работа, которая нравилась, женщина, которую любил. Форман предчувствовал, что работа на Хауса не может закончиться чем-то хорошим. Много лет назад, он хотел уйти, боялся за свою душу, но у него и мысли не было, что здесь можно пострадать физически.

Зачем он вернул Чейза и Камерон в команду? Не испытывай он сомнений в своих решениях и диагнозах, и ему не понадобились бы они, для подтверждения своей правоты. Это его неуверенность в себе привела к таким последствиям. Это из-за него Чейз сейчас лежал в полном одиночестве в палате интенсивной терапии.

Форман решительно открыл телефон и нажал на зеленую клавишу.

Последовало несколько гудков, а потом знакомый голос с механическим оттенком диктофона, поприветствовал и предложил оставить сообщение. За это время он успел подобрать слова, но оставленная на автоответчике фраза, теперь казалась пустой и холодной: "Камерон, привет! Это Форман. С Чейзом кое-что произошло, позвони, когда сможешь."

Форман глубоко вздохнул: он сделал это. Дальнейшее зависит не от него.

***

Звонок Камерон не заставил себя ждать.

- Форман, привет! - бодро приветствовала она бывшего коллегу - Что у вас там приключилось?

Форману это показалось странным, и он решил не пытаться смягчить новость.

- Пациент пырнул Чейза скальпелем, прямо в сердце. Он сейчас в реанимации, порез залатали, но тромб закупорил артерию и вызвал паралич нижних конечностей. Его удалили, но пока не понятно, насколько полноценно все восстановится.

Камерон молчала. В трубке слышалось только ее учащающееся дыхание.

- Когда это случилось? - теперь голос стал взволнованным, возможно, даже глаза наполнились слезами.

- Вчера.

Опять молчание. Что она могла сказать? Она была за тысячи миль от них. Зачем Форман вообще позвонил ей?

- Как он?

- Пока стабилен.

Потом Форман понял, что возможно, она имела ввиду не медицинское состояние Чейза.

- Боится, что больше никогда не сможет ходить.

Чейз не говорил этого впрямую, но Форман сам прочел страх в его глазах, когда заходил проведать. Черт, да любой бы думал так же, окажись в подобном положении!

- И ты решил известить меня. Зачем?

Холодный тон Камерон застал его врасплох, настолько, что он даже взглянул на экран мобильного, проверить, не вклинился ли кто-то чужой в их разговор.

- Думал, что ты захочешь знать, что произошло.

- Зачем? Это имело бы смысл, если бы Чейз попросил об этом, в чем я сильно сомневаюсь, - Камерон не могла скрыть злость и раздражение в голосе.

- Ладно, если для тебя это не важно, то извини.

Форман был в недоумении. Ему казалось, что Камерон стоило это знать, хотя бы потому, что она проработала с Чейзом столько лет вместе, даже, если б она не была его бывшей женой.

- Форман, у меня много дел, извини, - голос слегка дрогнул и прежде чем положить трубку она добавила, - спасибо, что сообщил.

Форман какое-то время держал телефон у уха в надежде услышать хоть что-то еще. Странно, он ожидал совсем другой реакции. Это же Камерон - защитница страдающих! Очевидно, всех, кроме Чейза.

Зато теперь не надо бояться гнева своего друга, потому что она вряд ли приедет его спасать.

***

Разговор с Камерон встрепенул Формана, он поднялся и направился в отделение интенсивной терапии. Следовало навестить Чейза, теперь он знал, что вряд ли это сделает кто-то ещё, а оставлять сейчас его одного не по-товарищески.

Форман завернул за угол и уже был в нескольких метрах от палаты, когда поднял голову и увидел знакомую фигуру.

Он не ожидал застать там Хауса и остановился как вкопанный, а затем сделал несколько шагов назад, чтобы диагност не заметил его. При этом сам остался наблюдать: отметил и напряжение в плечах, и то, как тяжело Хаус опирался на трость.

Почему он не хотел, чтобы люди знали, что они не безразличны ему? Почему вел себя как полный ублюдок?

Форман осторожно развернулся и направился обратно в кабинет. За окном лил дождь, он сел в кресло и опустил голову на руки. Завтра будет решаться их судьба и то, ошибся ли он, вытащив Хауса из тюрьмы.

***

В Чикаго приближался вечер, но солнце еще не скрылось за небоскребами, освещая холодными лучами их крыши.

Шум приемного отделения "Скорой помощи" заглушал громкие рыдания, доносившиеся из кабинета начальника.

Камерон сидела за столом, слезы безостановочно капали на папки с делами пациентов, но она не обращала на это внимания. Она рыдала, не заботясь о том, что ее могут услышать... Воображение играло с ней в злую игру, подсовывая кадры с Чейзом, хромающим, подобно Хаусу, по коридорам Принстон Плейсборо.

Но плакала она не от жалости, вызванной картинкой, а от страха.

Она сейчас должна бы лететь на самолете, ехать на поезде, чтобы быть рядом с Чейзом. А вместо этого,она сидела и плакала, признавая, что никогда не любила его и была настолько жестокой, что убедила в обратном и его и всех вокруг. И именно от осознания этого, ей было страшно.

@темы: фанфики, роберт чейз, эрик форман

---

[Зернова]

Кто-нибудь помнит серию, в которой, не зная имени пациента, подписали его на доске как «Rumpelstilskin»?

@темы: о сериале, прошу помощи зала

---

[Natit12-45]

Господа!
Кто-нибудь помнит серию, в которой Хаус пытался сделать пациенту МРТ, но Кадди ему это запрещала?

апд:
Хаус все пытался заглянуть в мозг, даже диагнозы под это постоянно подстраивал, только, чтоб в мозг заглянуть. А ему все говорили - нет, потому что это "не нормальный диагноз, а желание заглянуть в мозг"

@темы: прошу помощи зала

---

Концерт Хью Лори. Киев

[Т*Черть]

Дорогие сообщники, вопрос на миллион. А есть ли среди вас киевляне, желающие пойти на концерт Хью Лори?

Мне самой, как говорится, и хочется, и колется. Особенно учитывая разброс цен.

@темы: прошу помощи зала, hugh laurie

---

[Маграт]

По-моему, на сообществе я этот гиф не встречала

29.02.2012 в 18:57

Пишет  Tounezz:

Вообще я преданный шиппер хилсона, но понравилось

@темы: грегори хаус, роберт чейз, хаус/чейз

---

Historia morbi [5] Diagnosis. Глава 2

[Createress]

Diagnosis
Автор: Creatress
Бета: Моя бабушка
Рейтинг: R
Размер: миди
Пейринг: Уилсон/Хаус
Жанр: Drama, Romance
Отказ: Ну, я бы написала, что все мое - но вы же все равно не поверите, правда? Так что, персонажи, события и места, чьи названия покажутся вам знакомыми, принадлежат тем, кому принадлежат
Цикл: Historia Morbi [5]
Фандом: House MD
Аннотация: Уилсон попадает в ситуацию, в которой никогда еще не оказывался, а Хаус - в ситуацию, в которой бывал уже дважды.
Комментарии: Тайм-лайн: вскоре после третьего развода Уилсона.
Канон, соответственно, учитывается частично.

Все медицинские случаи взяты из практики - очень редко моей, в основном моих преподавателей, кураторов и профессоров.

Diagnosis (лат.) - диагноз. Раздел истории болезни, где формулируются заболевания, которыми страдает пациент.

Комментарии принимаются с благодарностью, здесь же или на е-мэйл
Предупреждения: слэш, OOC
Статус: Не закончен

"Диагноз – ухудшение".
Из больничной выписки.

Глава 1

Глава 1
У Хауса начали появляться гости. Он не был пока готов всесторонне анализировать эту ситуацию, поэтому решил ограничиться взятием данного симптома на заметку и наблюдать дальнейшее развитие клинической картины. А картина развивалась таким образом, что сейчас на любимом хаусовском диване сидела Эллоди и весело перемывала кости их с Уилсоном общих знакомых. С костей с каждой минутой стремительно смывалась надкостница, потому что мясо содрали в самом начале. Хаус, опираясь на трость, встал и принес с кухни три бутылки пива, чудом удерживая их за горлышки одной рукой. Эллоди подняла на него глаза.
- Ты же в курсе, что я беременна, или считаешь, будто я просто пополнела?
Это было довольно трудно не заметить, учитывая, что рожать ей было недели через две, и Хауса подмывало поставить бутылки на выпирающий, обтянутый джинсой живот, чтобы проверить, удастся ли их там уравновесить. Однако рисковать пивом не хотелось, и Хаус со звоном опустил бутылки на столик.
- Это нельзя не заметить, учитывая, что ты заняла большую часть моего дивана и выглядишь так, будто проглотила глобус целиком. Я просто слишком тактичен, чтобы упоминать об этом. В любом случае, все три бутылки – мне.
Эллоди подняла брови и посмотрела на Уилсона, методично сгребающего скорлупу от орешков со стола.
- Это, к сожалению, правда, - подтвердил Джеймс в ответ на ее невысказанный вопрос и поднялся на ноги. – Сока тебе принести?
- И орешков мне захвати, - вставил Хаус и нахмурился, встретив укоризненный взгляд. – Ну что? У меня была всего одна свободная рука!
Уилсон только покачал головой, не в силах прогнать улыбку с губ.
Когда он вернулся с соком, орешками, и забыв пиво для себя, Эллоди как раз с вниманием наблюдала, как Хаус сосредоточенно наливает в поилку Стиву темную пенящуюся жидкость. Когда этот сложных трюк увенчался успехом женщина бурно, но беззвучно зааплодировала. Уилсон укоризненно покачал головой.
- Хаус.
- Что? Это хорошее пиво и мы сошлись на том, что в его возрасте уже можно пить
- Возможно, но не злоупотреблять – а ты уже давал ему пиво вчера.
- Он будет единственной в мире крыской, претендующей на место в реабилитационном центре, - усмехнулась Эллоди, отпивая сока.
- Я свистну тебе если что – подгонишь ему V.I.P. палату с белкой-шлюхой в колесе, - согласился Хаус, глядя, как Стив тщательно умывает усатую мордочку. – И вообще, например, если твой ребенок будет похож на тебя – это же никого не удивит…
- Он только что сравнил моего ребенка с крысой? – уточнила женщина у Уилсона.
- Сравнил-сравнил, - меланхолично подтвердил тот, разыскивая пульт среди вороха газет на журнальном столике. – Я сам слышал.
К чести Эллоди она рассмеялась.
- Ладно, мне определенно пора. Джеймс, помоги встать, пожалуйста.
Уилсон поднял ее с низкого дивана, откровенно говоря, не без труда.
- Приходи почаще, - любезно заметил Хаус, - я уже заказал лебедку – к следующему месяцу должны прислать.
- Уже скорее всего не понадобится, - возразила Эллоди.
- Это ты так думаешь, - негромко, но так, чтобы все слышали, уточнил Хаус.
- Он намекает, что я переношу беременность? – женщина повернулась к Уилсону
- Нет, - пояснил тот, - на то, что ты растолстеешь. Прости. Пойду твое пальто принесу.
Пальто на ней не сходилось, так что она просто накрутила сверху теплый шарф, радуясь в глубине души, что все-таки влезает за руль машины.
Квартира за последние месяцы приобрела некий средний вид между творческим беспорядком Хауса и стратегически выверенным «каждой вещи – свое место» Уилсона. Самый оптимальный вариант, если подумать.
- Хаус из-за тебя остался без Рождества, - спросила Эллоди, которой в глаза бросилось полное отсутствие всяких украшений, - или это ты из-за него остался и без Хануки, и без Рождества?
- Слушай, - крикнул с кухни Хаус, не давая Уилсону возможности ответить, - никто и так не сомневается, что в тебе бушуют женские гормоны, заставляющие умилятся любому младенцу.
Уилсон открыл, было, рот, словно желая что-нибудь сказать, но вместо этого только покачал головой.
- Пойдем, я провожу тебя.
Они вышли в коридор, и Уилсон ей улыбнулся своей обычной теплой и ясной улыбкой.
- Значит уже совсем скоро… Не боишься?
- Да нет. Первого родила и этого рожу. Все будет в порядке, Гарри волнуется больше, чем я, - она нахмурилась, глядя в его обеспокоенное лицо. – Ты не умеешь рисковать, Джеймс.
- Для этого у меня и есть Хаус, - улыбнулся он и вернулся к прежней теме. – Смелость женщин – это совершенно особая вещь, но как мужчины решаются, чтобы у них рождались вторые и третьи дети – для меня загадка. Гарри – герой.
- Проблема в том, что у тебя никогда не было ребенка, - заметила Эллоди, и в голосе ее помимо воли прорезалось сочувствие.
Уилсон порадовался, что Хаус их не слышит – он бы ее растерзал. Словно в ответ на мысли о Хаусе из квартиры раздался громкий аккорд пианино, и Уилсон машинально скосил глаза на часы – без малого полночь. Он вздохнул.
- Проблема в том, что сейчас он у меня есть.
- Это извращенное отцовство, - возразила Эллоди.
- А сорокапятилетний трудный подросток – это нормально?
Этот риторический вопрос мог звучать по-разному, но Уилсон улыбался.
*
Уилсону удалось с минимальными потерями отвлечь Хауса от пианино, и они неторопливо сгребали теперь посуду на кухне, чтобы помыть. Вернее, Уилсон ее собирал и ставил рядом с раковиной, а Хаус опускал в мыльную воду и делал вид, что таким образом она отмылась. Фартуки были тем, чем обросла квартира с переездом Уилсона. Выбирал их Хаус, поэтому на его собственном по зеленому фону весьма психоделично прыгали покемоны, а на уготованном Уилсону и вовсе были разбросаны бантики, хотя Джеймс и настаивал, что это узелки, но Хаус-то знал, что именно он покупал.
- По крайней мере в деторождении хорошо одно, - вяло заметил Хаус, который чувствовал себя сонным и скрытно мечтал о моменте, когда окажется, наконец, в постели с Уилсоном, - в следующие недели Эллоди будет занята достаточно, чтобы не навещать нас. Я буду скучать - для психоаналитика она не такая уж и психованная.
Уилсон зевнул, тоже утомленный долгим днем.
- Невероятно, что через несколько дней у нее уже будет ребенок... маленькое живое существо.
- Да, - перебил Хаус, - меня самого шокировал тот факт, что из женщин периодически сыплются дети, когда я впервые об этом узнал... лет в шесть-семь. Куда больше меня шокировало, когда я узнал, откуда именно они вылезают - несколько позже, а еще больше, когда померил размер, ну диаметр я имею в виду... и не циркулем, а...
- Я понял, - перебил Уилсон. - В любом случае Гарри очень повезло.
- Ага, - подтвердил Хаус, - в ближайшие дни его жена порвет влагалище.
- Я не это имел в виду, - машинально начал Уилсон, но сообразил, что Хаус, конечно, прикалывается и только покачал головой. Закатить глаза достаточно выразительно ему не удалось, настолько они слипались. - Хаус, помнишь, как мы с тобой обсуждали, что такое хорошо, а что плохо? Убей меня бог, если я понимаю, почему вообще должен это объяснять тебе, но дети - это хорошо.
- Ты действительно так думаешь? - уточнил Хаус, пока Уилсон опять зевал.
- Ну да, - подтвердил тот неразборчиво.
Хаус кивнул, взял очередную чашку за ручку и очень аккуратно стукнул ею о бортик раковины так, что осколки полетели во все стороны.
Уилсон, с которого мгновенно соскочила вся сонливость, с изумлением уставился на него. Хаус по-крокодильи добро улыбнулся, показав отбеленные зубы, снял фартук и накинул его Уилсону на плечо.
- Спокойной ночи, - вежливо пожелал он, уходя с кухни.
- Хаус! - крикнул ему вслед Уилсон, отмерев. - Чтобы отлынить от мытья посуды, это был бездарный способ.
- Ну отчего же? - отозвался тот из комнаты. - На мой взгляд, это было достаточно изящно.
*
Хаус демонстративно лежал спиной к нему, умудряясь даже так весьма выразительно показывать вид оскорбленного достоинства – он терпеть не мог, когда Уилсон ложился позже него. Впрочем, Джеймс привычно проигнорировал этот невербальный посыл, подобрался поближе и обнял Хауса сзади, прижимаясь щекой к плечу. Это ощущение: родного запаха, тепла любимого человека, шероховатости ткани футболки – оно успокаивало, умиротворяло и просто лежать рядом, чувствовать, воспринимать доставляло почти животное удовольствие, одновременно переполняя нежностью.
Хаус лежал молча и неподвижно, но Уилсон мог бы поклясться, что тот не спит, хотя не знал, почему так в этом уверен. Это было что-то незаметное, выросшее из долгих лет знакомства и глубокой близости – возможно, частота сердцебиения, или температура тела, или ритм дыхания… что-то, что люди называют чутьем на другого человека. Поэтому Уилсон не стал даже понижать голос, просто сказал:
- Хаус… мы вполне можем отпраздновать Рождество… ну если ты хочешь, конечно… я имею в виду, многие так делают…
Он замолчал, чувствуя, что начинает частить. Ответная тишина слегка обескураживала, и на секунду Уилсон подумал, что возможно Хаус и в самом деле спит, но в этот момент тот повернулся в кольце обнимающих рук так, чтобы оказаться лицом к лицу с Уилсоном. Хаус с совершенно непередаваемым выражением лица слегка приподнялся, подперев голову рукой, и смерил Уилсона подчеркнуто внимательным взглядом.
- Ты прав. Ты прав. Именно этого я и хочу: елку, много-много подарков, а и еще Санту, обязательно Санту, и давай еще родственников пригласим… и много-много ребятишек – без воплей, соплей, разбитых носов за последнюю шоколадку и битых окон никакое рождество не в радость. И конечно, рождественские хоралы, которые завывают дурными голосами верующие, уподобляясь осатаневшим овчаркам – я обязательно разучу парочку, а ты сможешь стать моей бэк-вокалисткой, сестрой Джеммой – мы одолжим у соседки с большими буферами с третьего этажа ее лифчик…
Уилсон вздохнул, разжал руки, отвернулся от Хауса и лег к нему спиной, демонстративно накрываясь одеялом чуть ли не с головой.
- Подожди, - возразил Хаус, бесцеремонно поворачивая его к себе за плечо, - я еще не закончил перечисление всех приспособлений, которые нам потребуются, чтобы проникнуться духом рождества. И это все еще не считая того, что нам пора уже сейчас отвыкать заниматься сексом – иначе мы будем не достаточно просветленными к этому празднику, ну или в крайнем случае, мы можем иногда все-таки продолжать предаваться этому пороку, но только держа одну руку на библии, а вторую на конституции. Уилсон, будет так здорово – просто не терпится начать!
Лицемерие, которым несло от этого показного энтузиазма, Уилсон безошибочно распознал бы даже в полной темноте на расстоянии мили и с завязанными ушами.
- Хватит, Хаус, - устало поморщился он, - я все понял.
- Ничего ты не понял, - возразил тот, блеснув в темноте насмешливой улыбкой, - я еще только начал благодарить тебя за глубокое понимание моей сущности, заботу и готовность подарить радость…
- Хаус, отвали, - дружески посоветовал Уилсон, порываясь снова отвернуться, однако Хаус снова его удержал.
- А обещанная радость?
Уилсон с трудом удержал порыв слегка придушить его, но погрубевший хрипловатый голос Хауса оставался сексуальным, так что вместо этого Уилсон склонился, целуя любовника в шею, а потом сжимая кожу зубами, так что тот дернулся, откидывая голосу назад.
Ну возможно, хотя Хаус и не протестовал, он прикусил слишком сильно, но Уилсон все еще был слегка зол. Не потому, что, боже сохрани, хотел праздновать рождество, а за то, что Хаус вот так реагирует на искреннюю попытку сделать ему приятное. Однако налет этой горечи был легчайшим и привычным, а целовать горячую шею, чувствуя пальцы Хауса, вплетающиеся в его волосы, было приятно, так что Уилсон без особого напряжения выкинул все постороннее из головы.
***
Обычно Хауса нельзя было назвать обладателем вечно безоблачного настроения - сам он с годами выработал четкую классификацию для определения меры неприязни к окружающему миру на данный момент. Туда входили стадии от "стоит ли этот мир вообще того, чтобы я дал ему еще один шанс" и через множество промежуточных до "стоит, но прошел он этот тест с трудом". Последние стадии расценивались им как основание для вынесения диагноза "Еще один терпимый день в этой помойке в кое-каких кругах известной как третья планета от Солнца". Надо заметить, что в последние полгода подобный диагноз наблюдался непривычно часто.
Вот и сегодня Хаус ощущал, что мир, его окружающий, если не отличен, то по крайней мере сносен достаточно, чтобы как-нибудь перебиться пока не подоспел более подходящий. До такого чувства его могло довести несколько вещей: секс с Уилсоном, игра на нервах Уилсона и благополучное исполнением какого-нибудь коварного плана... относительно Уилсона - и так как у Хауса был приличный шанс получить все эти вещи за один день, то он соизволил даже насвистеть какой-то победный мотивчик, направляясь в кабинет онколога.
- Уилсон, мир в опасности, - сообщил Хаус открывая дверь.
Уилсон отмахнулся, показывая, что говорит по телефону. Хаус неторопливо подошел и нажал на рычаг.
- Хаус! Я говорил с коллегой из Трентона.
- Он перезвонит. Так вот, как я говорил: Санта-Клаус явно нуждается в снижении артериального давления и в профилактике диабета второго типа, а я хотел проверить, болеет ли олень Рудольф ринофимой¹ еще с тех пор как был маленьким мальчиком - а теперь из-за тебя я теряю шанс выяснить это в ближайшее Рождество, так что я считаю, что ты должен возместить мне эту потерю. Думаю выходные в Лас-Вегасе помогут мне примириться с разочарованием.
На взгляд Хауса в этой речи не было ни единого изъяна с точки зрения возможного воздействия на Уилсона - она была короткой, четкой, логичной и давила на чувство вины. Уилсон был просто обязан проглотить наживку, облизать губы и еще извиниться в дополнение.
Однако вместо этого Уилсон поджал губы и покачал головой, принимая нарочито задумчивый вид, которому Хаус не поверил ни на мгновенье.
- Ммм... нет.
Хаус непонимающе нахмурился.
- Нет?
- Именно так. Нет. Это не я виноват в том, что тебе пришлось пережить разочарование, а ты отказался праздновать Рождество, заодно не забыв напомнить, что я абсолютно тебя не понимаю. Ну так при том, что я не гений, то, что ты не хочешь праздновать - это я уяснил. Я осознаю, что сейчас ты готов принести свое нежелание в жертву, но я такого принять не могу.
При напускном смирении, в глазах у Уилсона плясали чертики, и Хаус подумал, что они с Джеймсом слишком много поднабрались друг от друга за эти года. Например, умению почти профессионально друг над другом издеваться.
- Брось, Уилсон. В Лас Вегасе можно будет прекрасно проникнуться рождественским духом! Мы купим тебе костюм оленя, такой коричневый с белой грудкой и с рожками, а я воспользуюсь своими навыками ковбоя и буду седлать и запрягать тебя каждую ночь.
Уилсон слегка улыбнулся, очевидно не в силах удержаться от того, чтобы не представить себе такую картину, но покачал головой.
- Я уезжаю 24 числа на два дня читать доклад для конференции по поводу поддержки больных с тяжелыми заболеваниями.
Сказав это, Уилсон начал копаться в своей записной книжке, надеясь таки найти телефон коллеги из Трентона и перезвонить. Весь его вид явственно демонстрировал, что разговор окончен, однако Хаус бы был не Хаусом, если бы от него можно был бы отделаться так легко.
- Тебя не будет на Рождество? - переспросил он.
Уилсон слегка поерзал на стуле, избегая смотреть Хаусу в глаза.
- Ты сказал, что мы не будем праздновать, - упрямо повторил онколог, - и я согласился участвовать в конференции.
- Какому дураку вообще пришло в голову устраивать конференцию 25 декабря?! - вопросил Хаус, теряя терпение. - Куда ты едешь? Нью-Йорк, Лос-Анжелес, Сан-Франциско² или пустыня Моисея?
- Хаус, иди к черту, - беззлобно огрызнулся Уилсон, отыскавший наконец запись и набравший номер. - Алло, это Джеймс Уилсон из Принстон Плейнсборо, нас... разъединили...
При этих словах он очень выразительно посмотрел на Хауса, который тут же воспользовался моментом и снова нажал на рычаг телефона.
- Он должен перезвонить сам, - заметил он в ответ на возмущение Уилсона. - А тебе я должен сказать, что ты нарываешься на невезение - всем известно, что блудный побег на семитскую конференцию, где ты собираешься поглощать мацу, кошерную пищу и ухлестывать за замужними сарами, накануне Рождества приносит одни неприятности. Хуже чем если разбить зеркало... обычное, не гинекологическое, потому что если разбить гинекологическое...
- Мне сейчас приносишь неприятности ты, - перебил Уилсон, запасы терпения которого были небезграничны. - Ты хотел не праздновать - и мы не празднуем, чего тебе еще надо?
- Это неправильная постановка вопроса, Уилсон, исходящая из неверных предпосылок. Ты не должен делать то, что я хочу. Ты должен заставлять меня делать то, что я не хочу. Блин, ты вечно все забываешь - может нам в брачный контракт это вписать? Твоя обязанность - противодействовать!
Уилсон не мог не признать, что определенная логика тут была, его обязанностью действительно было заставлять Хауса делать то, что тот не делать хочет, иногда чаще, последние полгода реже, потому что Хаус вдруг начал хотеть. Хотеть совместного отпуска, хотеть секса, хотеть ужинов рядом и завтраков в постели вместе, по крайней мере по субботам. Возможно, Уилсон из-за этого подзабыл о своей главной обязанности... Хаус хотел, чтобы Уилсон заставил его отпраздновать? На какую-то долю секунды Джеймс на самом деле почувствовал себя виноватым, но потом припомнив с чем Хаус пришел на этот раз, заметил:
- Ну считай, что я примерно так и делаю. Ты хочешь ехать в Вегас - значит, я должен этому противодействовать!
Хаус открыл было рот, чтобы что-то сказать, и так и остался, чудесным и безмолвным.
План явно шел наперекосяк, хорошее настроение слизнули словно широкий лентец³ - витамин В12. Хаус уже собирался вытащить из рукава какой-нибудь непредсказуемый туз, но в этот момент в дверь постучали, и вошел Чейз.
- Хаус, я искал вас.
- И поэтому ты пришел в чужой кабинет? - уточнил Хаус, почти обрадованный приходу Чейза. По крайней мере теперь было на ком сорвать плохое настроение. - Вот так ты и операции делаешь. А потом приходится обосновывать новый способ удаления внутригрудных лимфоузлов из параректального доступа.
- Но вы и вправду оказались здесь, - резонно возразил Чейз.
- А их и вправду можно удалить из параректального доступа, - не менее резонно заметил Хаус.
- В любом случае, я принес вам историю болезни.
- Спасибо. Хотя я абсолютно уверен, что, говоря "Пентхаус", я имел в виду совсем другое... - скривился Хаус и вздохнул. - С другой стороны, я могу почитать результаты лапараскопии - так глубоко даже "Пентхаус" не обнажает своих женщин.
- Там вас как раз и ждет женщина, - сказал на это Чейз.
Хаус и Уилсон одновременно посмотрели на него. Хаус отреагировал первым.
- О, это хорошая новость - ты определенно справился с заданием куда лучше, чем я думал.
- Она пациентка... в смысле... она привезла вам свою дочь.
- А... - протянул Хаус, видимо, теряя интерес к разговору. - Не привлекает. Скажи, пусть лучше купит мне утконоса или муравьеда. Тебе понравится держать муравьеда дома, Уилсон. Он сможет выметать пыль из углов с помощью языка, и мы вообще можем научить его как следует работать языком... ну я имею в виду, - жест, который сделал Хаус едва ли можно было счесть приличным, - он может мыть посуду...
- Что за пациентка? - перебил Уилсон, обращаясь к Чейзу.
- Кэрри Уэлш, 16 лет, - с видимым облегчением ответил тот, передавая папку хозяину кабинета, однако Хаус вырвал ее на полпути и торопливо начал листать.
- Уэлш... - пробормотал он. - Вот черт...
Не без труда Хаус резко встал из кресла и похромал к выходу.
Чейз проводил его удивленным взглядом - ему было прекрасно известно, что Хаус крайне редко помнит своих пациентов поименно.
- Он уже лечил ее? - спросил Чейз, когда дверь за Хаусом закрылась.
- А что у нее?
- Я не знаю. Ее мать пришла и целенаправленно попросила консультации Хауса - я подумал, что это его бывшая пациентка. В приемнике обнаружили повышение трансаминаз.
Уилсон со вздохом скривился.
- Нет, ее он никогда не лечил.
*
Уилсон как раз успел добавить соус в салат, когда напротив плюхнулся Хаус и бросил полный отвращения взгляд на его тарелку. Впрочем, взгляд, который достался Уилсону, был немногим лучше.
- Что ты наговорил Чейзу? Он теперь вообразил, будто понимает меня и имеет право мне сочувствовать, так что ходит по пятам и смотрит глазами игуаны… причем игуаны тяжелобольной, возможно даже умирающей. Ты понимаешь, как это раздражает?
Несмотря на то, что Уилсон не мог представить себе довольно симпатичную мордашку Чейза с выражением игуаны на ней как тяжелобольной, так и здоровой, он вынужден был признать, что описанный Хаусом образ и впрямь не мог не быть раздражающим.
- Да ничего такого я не говорил, - защищаясь воскликнул он, - я только сказал что лет шесть-семь назад у тебя была пациентка по фамилии Уэлш, которая долго и тяжело умирала от печеночной недостаточности, вот и все.
- Черт, Уилсон, - почти простонал Хаус, перетягивая к себе его тарелку, - ну зачем ты это сказал? Почему ты вообще помнишь мою пациентку, умершую семь лет назад? Тебе что, не хватает своих покойников?
- Да она тогда лежала в больнице почти год, - попытался оправдаться Уилсон, - и ей было лет пятнадцать… И ты мне тогда прожужжал о ней все уши.
- Такого не было, - тут же перебил Хаус, вяло ковыряя вилкой в чужом салате.
- Еще как было, - возразил Уилсон, - поэтому – да, я ее запомнил. Ну и еще потому, что у тебя редко умирают пациенты, прости. И еще я ненавижу фильм «На игле»⁴.
- Теперь я знаю, что мы возьмем в прокате на выходные, - огрызнулся Хаус, раздраженно отбрасывая вилку. Есть ему явно не хотелось, и Уилсон попытался под шумок вернуть свой салат, но безуспешно.
- В чем проблема, Хаус? – наконец, спросил Уилсон.
- В том, что я лечил не пятнадцатилетнюю Пэтти Уэлш семь лет назад, а для начала семнадцатилетнюю Мэг Уэлш двенадцать лет назад.
- Что?
- Я работал тогда в бостонсокй клинике, когда она поступила с признаками поражения печени… На самом деле, она была на последнем градусе цирроза. Те козлы, которые консультировали ее до этого сделали анализ на вирусные гепатиты – получили отрицательный результат, и проклятых полгода твердили, что желтый цвет кожи у девочки из-за того, что она пьет много морковного сока. Морковного сока, понимаешь, Уилсон? У нее все это время держалась желтуха, билирубин зашкаливал в сотни раз, она разодрала себе всю кожу от дикого зуда… Она выглядела лет на двадцать пять – потому что печень не могла больше разрушать гормоны, и они накапливались. Когда она полностью отекла, словно презерватив с водой, и едва могла говорить, ее отправили, наконец, в больницу, с «неясным гепатитом, для дообследования и уточнения диагноза». На отделении схватились за голову и не хотели брать – они-то видели, что она уже труп. Но все-таки взяли.
- К тебе? – уточнил Уилсон.
Хаус не глядя на него кивнул.
- Я был штатным инфекционистом… а это был по-своему простой диагноз, после того, как мы исключили все инфекционные поражения.
- Аутоиммунный гепатит?
- Конечно, - вяло подтвердил Хаус. – Ну в общем, у меня ушло около пяти дней, чтобы это доказать, а у нее ушло около пары недель, чтобы перестать говорить окончательно, начать пускать пузыри, ходить под себя и, в конце концов, тихо-мирно отчалить, не приходя в сознание.
Если бы Уилсон не знал манеры Хауса и не знал, что такое смерть безнадежного, хотя и очень молодого, больного для лечащего врача, он бы сейчас, пожалуй, плеснул чаем в небритое лицо. Ну или по меньшей мере, хотел бы это сделать. Однако он знал, так что такого желания у него не возникло. Вместо этого он отобрал свой изрядно потрепанный салат и воткнул вилку в чудом уцелевшую помидорку-черри, помедлил немного и протянул ее Хаусу. Тот овощ съел, хотя и без особого энтузиазма, скорее машинально.
- Ну а что было с Пэтти Уэлш семь лет назад? – спросил, наконец, Уилсон. – Я же ее точно помню.
- И тут тебе нечем гордиться, - отметил Хаус, и онколог вынужден был с ним согласиться, хоть и не признавая это вслух. – Ну, у нас с миссис Уэлш были очень интересные беседы, когда умирала ее старшая дочь, а мистер Уэлш чуть не выбил мне пару зубов… и не выбил не потому, что не пытался… Так что, когда годам к пятнадцати у второй девочки повысились трансаминазы – ее мать не стала больше слушать тех, кто говорил о наблюдении и перепроверке, а притащила ее в клюве мне, дав тем самым возможность понаблюдать весь процесс умирания от печеночной недостаточности в деталях. Очень мило с ее стороны, не находишь? Короче говоря, после одиннадцати месяцев в старой доброй Принстон Плейнсборо, пройдя квест от «гастроэнтерологического отделения» до «палаты интенсивной терапии», вторая мисс Уэлш, наконец, умерла, к облегчению медсестер и страховой компании, но, боюсь, немало расстроив свою мать и прервав мой цикл, когда я виртуально хоронил ее каждый раз, получая новый отчет из лаборатории. А я только-только к нему привык, между прочим.
Если уж Хаус привык к тому, что его пациентка умирает – значит дело было совсем плохо. Уилсон попытался вспомнить, что он сам делал семь лет назад, но по всему выходило, что как обычно купался в онкологическом океане болезненных поражений и вырванных побед. Так уж устроено, что трагедии одного врача довольно часто только вскользь задевают других.
- Что с ней было? – наконец, спросил онколог, незаметно подпихивая к Хаусу свой крепкий чай.
- Вопрос на миллион. Лептоспироз? Нет. Эхинококкоз? Определенно, нет. Аутоиммунный гепатит? Вот теперь правильно – я не зря в тебя верил.
- Господи, - покачал головой Уилсон, - семейная форма?
- Черт, Уилсон, - раздраженно поморщился Хаус в ответ, делая глоток чая, - не дискредитируй звание врача! Нет никакой семейной формы! Есть случай. Глупый, бесполезный случай.
- Очень печальный случай, - не мог не отметить Уилсон, а Хаус в ответ усмехнулся без малейшего признака веселья.
- Печальный? Ну не знаю. Милейшая миссис Уэлш, которая, кстати, и поныне очень даже ничего себе выглядит, сегодня привезла мне свою третью и последнюю, насколько мне известно, дочь с признаками поражения печени. По-моему это уже становится забавным, не находишь?
Уилсон считал себя человеком, не обделенным чувством юмора, но комизма в этой ситуации он не мог найти при всем желании и был готов поспорить, что Хаус тоже, как бы он ни хорохорился.
- Вирусные гепатиты исключили? – спросил он, просто чтобы спросить хоть что-нибудь, понимая, что в приемнике вряд ли успели это сделать.
- Не знаю, - пожал плечами Хаус. – Я еще историю не брал.
Обычно Уилсон в ситуациях, когда к нему поступали с заранее не оптимистичным прогнозом, старался посмотреть больного как можно быстрее – потому как дело могло быть и просто плохо, и очень плохо, но в таком случае, пожалуй, он понимал Хауса. Хауса, который явно на взводе, хотя и выдают это только взбудоражено постукивающие по рукоятке трости кончики пальцев, ну и пожалуй затравленный взгляд светлых блестящих глаз. Да, Уилсон мог это понять. Хаус был готов схлестнуться практически с любой болезнью, какой бы безнадежной ни выглядела эта схватка, и перевернуть все мыслимые и немыслимые законы, и выбить победу. Но играть роль агента ритуальных услуг, «доктора для приличия», для имитации действия – это определенно не по нему.
Уилсон чуть наклонился вперед и потрепал Хауса по руке, лежащей на столе.
- Мне жаль. Правда.
- Чего ради? Это ж диву достойно!
Джеймс вздохнул и встал.
- Мне пора - у меня прием. Увидимся.
- А прощальный поцелуй?
Уилсон сделал вид, что обдумывает это предложение.
- Пожалуй, в другой раз – когда рядом не будет всех наших коллег
- Обещания-обещания, - притворно вздохнул Хаус.


~ ~ ~
1. Хроническое заболевание, поражающее в основном мужчин, в результате которого нос увеличивается в размерах, меняет окраску и обезображивается.

2. Хаус перечисляет места с самым высоким процентом евреев среди жителей.

3. Разновидность паразита, живущего в кишечнике человека, является одной из причин возникновения В12-дефицитной анемии.

4. Фильм снят по одноименному роману Ирвина Уэлша.

Глава 2

Глава 2
Стоящая около лифта Салливан, прижимающая стопку приемных листов к груди, махнула Уилсону рукой.
- Опаздываете на прием, доктор, - с улыбкой заметила она. – Я уже проводила мистера Кортиса к вам в кабинет.
- Я опоздал, да? – без нужды переспросил Уилсон.
- И уже на пятнадцать минут, - все так же улыбаясь заметила женщина.
- Совсем о времени забыл, - извиняющимся тоном ответил онколог, машинально глядя на часы.
Это была вопиющая ложь. Он помнил о времени постоянно пока сидел с Хаусом, но просто не мог уйти не дослушав – второй раз того на откровенность не вытащишь.
- Да о чем речь? – отмахнулась Пейдж. – Я же понимаю, что вы не за салатиком засиделись.
- Конечно, - пробормотал Уилсон, нажимая и без того светящуюся кнопку вызова, словно рассчитывая, что лифт так придет быстрее, - какой тут салатик?.. И как вам Кортис показался? – спросил он, переводя разговор.
Салливан перестала улыбаться и пожала плечами.
- Плохо, доктор Уилсон. Цианоз нарастает и дыхательная недостаточность тоже… Если вы не планируете повторную операцию по удалению опухолевых разрастаний в трахее, то посмотрите не пора ли накладывать трахеостому… Я могу оформить его, как экстренного пациента, если пожелаете.
Это был один из тех случаев, когда дело действительно могло быть как просто плохо, так и очень плохо, так что Уилсону не терпелось своими глазами увидеть, что происходит с мистером Кортисом.
Неоперабельную опухоль трахеи у этого пациента Уилсон диагностировал почти два года назад, и сколько-то рост массы, неминуемо перекрывающей дыхательные пути, удавалось сдерживать лучевой и химиотерапией, потом последовала паллиативная операция. Если теперь сужение трахеи снова перестало компенсироваться, значит Салливан права – пора сделать дырку в горле пациента пониже опухоли и дать ему доживать оставшиеся пару месяцев, дыша через нее. Доживать до неизбежной пневмонии.
Мистер Кортис, приятный, пожилой уже мужчина, поднялся с кресла, чтобы поприветствовать доктора, когда Уилсон зашел, и даже это небольшое усилие заставило его тяжело ловить воздух посиневшими губами, а нехороший сипящий свист на каждый вдох был слышен и на расстоянии. Грудная клетка вздрагивала и в вырезе водолазки было видно, как дергаются мышцы, чтобы хоть как-то поддержать дыхание. В окно падал не по-зимнему яркий солнечный свет, и, как бывает у онкологических больных, от этого пациент выглядел еще изможденнее. Очень бледная кожа отливала даже не землистым, а «чугунным» оттенком разлитого цианоза, а кончики пальцев, носа и губы выглядели совсем синими.
В общем с первого взгляда, Уилсон понял, что в оценке врач приемного отделения не ошиблась – мистеру Кортису явно было очень и очень плохо.
Стеноз трахеи, месяцами оставаясь субкомпенсированным, может переходить в стадию декомпенсации, буквально оставляя человека без возможности дышать, очень быстро, в считанные часы, а иногда и минуты. Уилсон это, конечно, знал, и по-хорошему следовало бы сделать трахеоскопию и посмотреть, какая часть просвета уже блокирована опухолью, но Уилсон опасался реактивного удушья в ответ на введение эндоскопа, кроме того ему не хотелось лишний раз заставлять пациента проходить неприятную и болезненную процедуру.
- Как ваши дела, доктор Уилсон? – негромко спросил Кортис.
Тихий голос его сопровождался глухим дующим сипом, но тем не менее мужчина улыбнулся. Как бы то ни было, а доктор Уилсон был приятным и милым человеком, так что, если уж встречи с онкологом были неизбежны, мистер Кортис был рад, что встречается именно с этим.
- Все отлично, извините, что опоздал, - ответил Уилсон, поднося к глазам только что сделанный экспресс-анализ газов крови – судя по нему ситуация была совсем плоха.
Уилсона любило подавляющее большинство его пациентов, и он солгал бы, если бы сказал, что ему об этом неизвестно. Много пользы им это приносит, со внезапным раздражением подумал Уилсон, но взял себя в руки.
- Как вы себя чувствуете?
- О, гораздо лучше, спасибо, - по своему обыкновению ответил мистер Кортис. Он, в любом случае, был мужественным человеком. – Лиз сказала, что ждет ребенка.
- Решила произвести вас в дедушки? – с усилием улыбнулся онколог.
- Именно так, - с достоинством отозвался мужчина, втайне польщенный, что врач помнит членов его семьи.

Уилсон как раз заканчивал составлять список необходимых процедур и обследований, которые необходимо было провести в эту госпитализацию, чтобы решить вопрос о тактике лечения, когда его пациент, убиравший в старый потрепанный чехол свои очки, вдруг весь как-то напрягся, плечи его затряслись, сизые губы приоткрылись, и весь он наклонился вперед, силясь вдохнуть. Очешник выскользнул из его пальцев и упал рядом со столом. Раньше, чем Уилсон успел вскочить на ноги, мистер Кортис уже сполз с кресла на пол, неловко и нелепо как-то, словно марионетка с обрезанными нитками. Доктор кинулся к нему и увидел широко раскрытые, выкатившиеся глаза, полиловевшее лицо, ногти слабо скребущие по полу. Начался приступ настоящего удушья. Уилсон бросился к двери, распахнул ее и крикнул:
- Набор на трахеотомию срочно! И зовите реанимационную бригаду!
Медсестра с уложенным набором была в его кабинете меньше чем через полминуты. Они отодвинули кресло и уложили пациента на спину более-менее ровно. Тело мужчины начало содрогаться судорожными попытками движения, но медсестра смогла его зафиксировать, давая Уилсону возможность открыть набор и торопливо провести стерильной салфеткой по горлу мистера Кортиса.
Скальпель в собственной руке казался Уилсону слишком острым и слишком блестящим рядом с подрагивающей теплой человеческой кожей, но он заставил себя глубоко вздохнуть и успокоиться. В конце концов, он хотя бы знал, что делать. В подготовку врача входит выполнение трахеотомии, но неспециалисту и в экстренных условиях по всем правилам следует выполнять коникотомию – рассечение кожи, а потом связок гортани для хода воздуха – это намного проще и быстрее. Уилсон заставил медсестру удерживать пациента так, чтобы четко выделялись хрящи гортани, нащупал щель между ними, где от дыхательной трубки отделяет только слой кожи и связки, задержал дыхание и провел скальпелем по горлу распростертого на полу Кортиса. За лезвием потянулась яркая алая полоса, кровь полилась на шею, на руки Уилсона, на пол, залила рану, мешая видеть. Уилсон торопливо промокнул рану салфеткой, чувствуя, как у него самого нелепо и неприятно по носу ползет капля пота. Кровь сочилась одновременно со всех сторон, но ему удалось увидеть розовато-белые связки в глубине раны, и Уилсон, перехватив скальпель, воткнул его туда, чувствуя, как острие преодолевает упругое сопротивление, а потом буквально проваливается внутрь.
В кабинет вбежала Пейдж Салливан с медбратом из реанимационной бригады, тащившим аппарат для дефибрилляции.
- Почему вы? Где реанимация? – спросил Уилсон, откладывая окровавленный скальпель.
- Я сегодня в этом качестве, - ответила Салливан вкладывая в его протянутую руку трубку для интубации.
Медбрат разматывал провода дефибриллятора.
Кровь заливалась внутрь, в зияющее темным провалом отверстие, ведущее в дыхательные пути, и Уилсон ввел туда же трубку для интубации, разворачивая ее и стараясь пропихнуть глубже, чтобы она правильно легла в трахею и обеспечила нормальное дыхание. Однако вместо этого трубка упиралась во что-то, не входила на всю длину, вздрагивала в руках на каждый спазм удушья, который проходил по телу пациента. Уилсон решил, было, что выбрал неправильный угол, но ведь все было верно – трубка должна была легко проскользнуть, а вместо этого…
Кортис уже не бился, как Уилсон надеялся из-за сделанной ему медсестрой инъекции, но лучше ему явно не стало, дыхание отсутствовало. Он снова двинул трубку и отчетливо почувствовал препятствие… разрастание…
- Доктор, - сказала Салливан, очевидно, одновременно с ним пришедшая к одной и той же мысли, - доктор, не введете. Делайте трахеотомию в нижнем сегменте.
- Это опухоль, - выдохнул Уилсон.
Опухоль, слишком крупная и слишком плотная, чтобы мимо нее удалось провести трубку.
Уилсон снова взялся за скальпель, на этот раз уже не чувствуя волнения – у него просто не было на это времени – лишь где-то внутри в животе застыл тяжелый ледяной ком, который будто пульсировал в такт писку кардиомонитора, к которому уже успели подсоединить пациента.
На этот раз кровотечение было гораздо сильнее, и Салливан из-под его руки цепляла зажимы на сосуды, чтобы хоть как-то освободить рану от крови. Счет все еще шел на минуты, хотя Уилсону казалось, что он уже час стоит на коленях на полу, по спине течет пот, а руки скользкие от крови. Трахея и кольца хрящей пружинили под лезвием и Уилсону живо представилось, как разрез зазмеится куда-то в сторону.
По кардиомонитору пошла изолиния, и он запищал на одной высокой раздражающей ноте.
- Остановка сердца, - сказал медбрат, глядя на монитор и держа дефибриллятор наготове.
- Заканчивайте, доктор Уилсон, - отозвалась Салливан.
На мгновенье ему захотелось спросить, зачем заканчивать трахеотомию мертвому пациенту, но Уилсон тут же опомнился, разводя края рассеченной трахеи крючками. Салливан ловко их перехватила, освобождая Уилсону руки. На этот раз трубка для интубации скользнула легко и легла на положенное место. Онколог прихватил ее «ушки» бинтом, чтобы она не сдвинулась, а Салливан в этот момент уже забрала у медбрата дефибриллятор.
- 200. Руки! Разряд!
- Нет эффекта, - отозвался медбрат глядя на кардиомонитор.
- 300. Руки! Разряд!
- Сердцебиения нет.
- 360. Руки! Разряд!
Тело Кортиса подбросило на полу.
- Сердцебиения нет.
- Еще раз, - упрямо сказала врач, схлопывая на секунду электроды и прижимая их к груди Кортиса снова. – 360. Руки! Разряд!
- Нет эффекта.
- Может еще поднять мощность? - предложил Уилсон.
- Доктор, у него рак четвертой стадии. Он вообще не подлежит реанимации, - покачала головой Салливан.
На онколога она не смотрела, но он все понял. Ей просто очень не хотелось, чтобы мистер Кортис шел как «умерший во время трахеотомии у доктора Уилсона». Не только пациенты любили доктора Уилсона.
- 360. Руки! Разряд!
Уилсон коснулся ее плеча.
- Пейдж. Не надо. Спасибо.
Она одновременно опустила взгляд и руки. Потом положила электроды, посмотрела на наручные часы.
- Время смерти два часа сорок шесть минут.
Уилсон кивнул и с некоторым трудом поднялся с колен. Рубашка ледяным пластырем прилипла к спине, поясницу разломило от боли. Неизвестно когда пришедший Майкл Эш из реанимации подошел поближе к трупу, наклонился, потрогал издевательски аккуратно закрепленную интубационную трубку.
- Чисто сделано. Все в порядке, доктор Уилсон, не беспокойтесь.
И хотя Уилсон знал, что Эш имеет в виду предстоящую патологоанатомическую комиссию, его все равно неприятно резанули эти слова.
А может и не они, просто внутри появилось какое-то странное ощущение неправильности. Это не было похоже на чувство вины, нерациональное, но возникающее у него с каждым умершим пациентом, чувство беспомощности и бесполезности.
Нет. Не то. Что-то более глубокое.
Винил ли он себя за то, что опоздал на прием, в то время, как счет для мистера Кортиса шел уже на минуты?
Нет. Нет, так далеко его чувство ответственности не заходило. С годами понимание того, что он только врач, а не господь бог, все-таки было в него вбито. Он не мог предугадать, что декомпенсация случится именно сейчас. Он не мог предсказывать будущее. Никто не мог.
Уилсон вышел из кабинета, в котором все прибывало и прибывало народу.
Возможно, это просто потрясение от смерти больного буквально на его руках, на острие его скальпеля? Он не привык к такому, он не оперирующий хирург. Его поражения, они всегда были на уровне «неэффективной терапии», «терминального ухудшения состояния», «наступившего летального исхода». К такой смерти, когда его руки еще до сих пор все в крови, он не был готов.
Он выкинул перчатки, тщательно вымыл руки, обработал антисептиком, завернул окровавленный манжет рубашки, но это все не принесло ему облегчения.
Не то.
В животе все никак не расправлялась сжатая тугая и холодная пружина. В мозгу проносился обрывок какой-то мысли, и казалось, что поймай ее – и все станет ясно, но поймать никак не удавалось.
Ему не в чем было винить себя в случае с мистером Кортисом. Действительно не в чем – это был один из тех немногих случаев, когда доктор может быть в этом уверен. Все было безнадежно еще два года назад, и в этом смысле эти выбитые два года – его, Уилсона, чистая победа.
Подходили врачи, выражали сочувствие. Пришла Кадди, успокоила и сказала, что никакой вины тут его нет, не может быть и сомнений, но тем не менее комиссию пройти придется. Формальность. Она так и сказала: «Формальность, Джеймс, ты же понимаешь?».
Он кивнул. Он понимал, и не мысль о комиссии была тем, что не давало ему покоя.
Что же не так?
Несделанная трахеоскопия?
Нет. Единственное, к чему это могло бы привести, что пациент умер бы не в его кабинете, а в кабинете эндоскопии. Не то.
Что же так гнетет его?
Санитары перегрузили труп на каталку и увезли.
- Я вот думаю, - вдруг сказал Хаус, неведомо как и зачем тоже оказавшийся среди толпы в кабинете Уилсона, - зачем тебе вообще понадобилось делать этому бедолаге коникотомию? Ты же был его лечащим врачом, ты знал, что у него опухоль трахеи и трубка не пройдет. Делал бы сразу трахеотомию.
Сказал и будто врезал Уилсону под дых. Пружина распрямилась, разорвалась так, что дыхание на секунду перехватило, во рту стало горько, а в голове ясно. Уилсон даже слова выдавить из себя не мог, настолько поражен он был этим, внезапно открывшимся, пониманием того, что на подсознании его тревожило.
Однако Хаусу и не нужен был ответ, он лишь махнул свободной рукой, мол, увидимся, и похромал прочь, оставив Уилсона самому разбираться, что ему делать с этим знанием.
*
С миссис Уэлш, женщиной и вправду весьма привлекательной, тут он Уилсону не соврал, Хаус встречался дважды. Первый раз, когда ей не было еще и сорока, были потрясающие ямочки на щеках, к которым прилагались муж и трое дочерей, а сам Хаус дважды в неделю играл в лакросс и принимал участие во всех соревнованиях местного гольф-клуба, нередко на пару со Стейси. Второй раз семь лет назад, когда у миссис Уэлш прибавилось серебра в волосах, что, впрочем ее не портило, появились алименты после развода и стало на одну дочь меньше, а Хаус учился заново ходить, садиться, вставать, а в качестве личной жизни имел собственный организм такими дозами викодина, что самому было страшно.
Эта встреча должна была быть третьей, и миссис Уэлш была все так же обаятельна, хотя у нее за плечами было двое похороненных детей и, судя по страховке, с алиментами тоже не все было в порядке. У Хауса в свою очередь было судебное преследование, многолетняя наркотическая зависимость, реабилитация, полугодовая ремиссия и личная жизнь, наверняка сейчас оплакивающая где-нибудь в подсобке очередного пациента. Ну это все, если не считать хронических болей и крысы. В целом, если воспринимать эту игру как «Хаус против Хауса», то он считал, что может с чистой совестью считать себя выигрывающим по очкам. Семь лет назад он вообще не собирался доживать до этого момента.
И тем не менее… и тем не менее, встречаться с миссис Уэлш ему не хотелось. По крайней мере не сейчас. Завтра или послезавтра, когда уже будут выполнены основные анализы и начато лечение, какой бы степенью бесполезностью оно ни характеризовалось, будет, он знал это по опыту, легче. Завтра или послезавтра он сможет спихнуть все общение на Утят - на Кэмерон, определенно на Кэмерон - отговориться занятостью в лечении и процедурах и ограничиться парочкой язвительных реплик в адрес всех и каждого и никого конкретного. За свою более чем двадцатилетнюю практику он так и не научился общаться с пациентами, он вообще эту часть работы всегда терпеть не мог, а уж про родственников пациентов и говорить нечего – эти вообще были посланы мирозданием, чтобы делать мир местом особенно невыносимым.
В общем, к палате он шел особенно неторопливо, заглянув по дороге к коматознику, посмотрев пару серий дневного шоу, потрепавшись в кафетерии с Уилсоном, потусовавшись на онкологическом отделении – короче, отчаянно надеясь, что к тому моменту, как он доберется, миссис Уэлш уже уйдет. Хаус и вовсе не пошел бы, ограничившись просмотром истории болезни и анализов в диагностическом кабинете, но тут подстерегало сразу несколько подводных камней. Во-первых, шикарный шанс натолкнуться на Кадди, у которой были теперь две коронные темы: как Хаусу вести себя с пациентами и как Хаусу вести себя с Уилсоном, и обе прескучные, во-вторых, там можно было пересечься с Уилсоном в депрессии, а Хаус был не расположен сейчас играть роль солнышка, пусть даже очень язвительного и злобного солнышка, ну и в-третьих, учитывая, что ни анализы, ни даже осмотр лечащего врача еще не были выполнены, историю пришлось бы ждать еще часа два. Любопытство, которое оставалось ведущей чертой в многогранном характере Хауса, таки пригнало его в палату, где уже стояли Чейз и Кэмерон.
Кэрри Уэлш оказалась миниатюрной девочкой, которую уже успели переодеть в больничную рубашку – жуткую хламиду унылого цвета, служащую одной из причин, почему врачи с большим трудом узнают пациента, когда встречают его в других условиях. Обнаженные руки девочки, выглядывающие из-под рукавов, имели тот теплый желтый, почти охристый оттенок, который раз увидев, трудно с чем-то спутать, а лицо ее, по крайней мере та его часть, которую видел Хаус, была толсто напудрена очень светлым, почти белым тоном, на котором, словно глазницы у отмацерированного¹ черепа выделялись черные провалы густо намазанных тушью и тенями глаз. Впрочем, большая часть лица скрывалась под длинной косой челкой, спускавшейся почти до губ, тоже накрашенных черной помадой. Волосы, радикально-черного, явно искусственного цвета, торчали во все стороны. В целом это было похоже на какую-то абстракционистскую мазню, обрамленную траурной рамочкой.
Хаус невольно вскинул брови. Не то, чтобы его это по-настоящему шокировало, но Кэрри явно очень отличалась от своих сестер. По крайней мере внешне, ее внутренний мир, который интересовал Хауса куда больше и состоял из антител, клеток печени, белков крови, желчных пигментов, гормонов и прочего, очевидно был удручающе сходен с сестринскими.
- Это доктор Хаус, - с очевидным облегчением представил его Чейз, который, как многие молодые врачи-мужчины, несколько терялся с пациентами-детьми.
- Я вас помню, - не глядя на него ответила Кэрри тщательно пережевывающая слова, словно вязкую кашу во рту. – Вы лечили Пэтти. До того как она умерла.
Уточнение было удручающе верным.
- Ну, Кэрри, - преувеличено мягко, как любят взрослые, обращаясь к ребенку, заговорила Кэмерон, - сейчас мы тебя осмотрим…
- Я уже сказала, пусть доктор Мистер-Лучшая-Прическа выйдет.
Чейз с видимым облегчением попытался сбежать, но Хаус перехватил его за рукав халата.
- Что это ты сделал пациентке?
Девочка тряхнула головой так, что волосы окончательно завесили все лицо, и посмотрела через густую челку на Хауса, словно желая удостовериться, не идиот ли он. Девочки выучивают так смотреть примерно лет в тринадцать, и этот взгляд очевидно крайне мало изменился с тех пор, как Хаус был подвергнут ему в первый раз, около тридцати пяти лет назад.
- Он – мужчина, доктор, или это вы не заметили?
- Ну, медицина не обращает внимания на подобные мелочи, - пожал плечами Хаус. – Кроме того, я тоже мужчина.
- Вы старый, - возразила Кэрри.
Кэмерон, отлично знавшая, что Хаус вполне может сейчас пошутить насчет возраста или насчет размеров «мелочи», или насчет и того, и другого одновременно, поспешно вывела обоих мужчин в коридор из палаты.
- Хаус, - просяще сказала она, - пожалуйста, можно я ее осмотрю сама?
- Ты сомневаешься в моем умении находить общий язык с пациентами? – возмущенно спросил он.
- Я думаю, - напрямик ответила девушка, - что хуже, чем просто с пациентами, вы можете общаться только с подростками. Хаус, вы представить себе не можете, что такое быть угловатой девочкой-тинэйджером с прыщами и проблемами в школе.
Такая отповедь Хауса все же слегка обескуражила, потому что он привык считать, что с подростками ему найти контакт проще. Прыщей особых он, кстати, не заметил под толстым слоем косметики, но Кэмерон, конечно, острым женским взглядом усмотрела все.
- Нет, конечно, - огрызнулся Хаус, просто чтобы что-то сказать, - у меня лично член вырос еще на третьем месяце после зачатия.
- Я поддерживаю, - вдруг заявил Чейз, - Хаус, ей шестнадцать. Пара ваших коронных шуточек тут могут кончится не иском на адрес главного врача за оскорбление, а уголовным преследованием и дозой медрокиспрогестерона². Пусть лучше ее посмотрит Кэмерон.
Хаус, которого вообще-то совершенно не прельщало выполнять осмотр, поколебался, не стоит ли поупрямиться, чтобы заставить их понервничать, но в итоге махнул рукой. Настроения не было даже издеваться над Утятами, а что до Кэрри, то желтый цвет кожи, красные ладони и множество разномастных кровоподтеков на голенях и лодыжках и так уже сказали Хаусу все, что он хотел знать. Тяжелое поражение печени.
- Ладно, - словно бы нехотя произнес он вслух, - Кэмерон, взять ее!
Они оба вздохнули с облегчением почти в унисон, и Кэмерон пошла в подсобку за стерильными перчатками, шпателем и прочим.
- А где Форман? – спросил Хаус у Чейза.
Однако тот вместо ответа все так же внимательно смотрел вслед Кэмерон, погруженный очевидно в свои какие-то мысли. По глубокому убеждению Хауса сейчас даже Уилсон не мог бы оспорить сходства Чейза с влюбленной игуаной. Он щелкнул пальцами у молодого человека под ухом, и Чейз вздрогнул.
- Что?
- Я спрашиваю, почему ты не пригласишь ее на свидание? Поиграли бы в песочнице, полепили бы куличики, она бы одела тебе на голову ведерко и постучала бы сверху совочком, раз уж тебе нравится БДСМ, ну и вы могли бы закончить неловким угловатым детским сексом.
Чейз на секунду принял гордый и замкнутый вид, будто собираясь сказать, что не желает обсуждать подобные вопросы, но быстро спохватился, что Хауса этим не проймешь.
- Я бы предпочел советы не от того, чьи отношения держатся только на подвижничестве доктора Уилсона.
Хаус откровенно хмыкнул и окликнул девушку, вышедшую из кладовой с упаковками в руках.
- Кэмерон, ты помнишь Чейза? Отличная прическа, австралийский акцент, хорошие перспективы на многих достойных поприщах и паре недостойных.
Она склонила голову к плечу, переводя взгляд с одного на второго.
- Я, конечно, знаю Чейза, - осторожно ответила Кэмерон, не уверенная, что именно задумал Хаус.
- Как насчет того, чтобы сходить с ним на свидание?
На этот раз Кэмерон улыбнулась.
- Хорошо. Пятница его устроит? Он может угостить меня кофе.
- Вполне. Он обожает кофе и обожает пятницы.
- Значит, мы договорились, - заключила она и открыла дверь палаты. – И, Хаус, во время свидания нам тоже надо будет общаться через вас или можно будет говорить напрямую?
- Это еще обсуждается, - ответил Хаус.
Как только дверь палаты закрылась за ней, Чейз повернулся к Хаусу.
- Какого черта это было? Хаус… Вообще-то ладно, - внезапно оборвал он сам себя, - я ничего не хочу знать, скажите только, зачем вы это сделали?
Тот пожал плечами.
- Я проникаюсь духом Рождества и мне хочется делать приятное людям. Во мне заговорил инстинкт работодателя, а от тебя не будет толка, пока половину времени ты в прострации, а вторую половину в спермотоксикозе. Я уверен, что вы будете ужасной парой и потворствую своему желанию делать гадости. Выбери любой вариант, ты все равно не узнаешь, который из них – правда. Если тебе обязательно нужен один – выбирай последний, он подтверждается фактами, а это полезно. Теперь, если ты желаешь избавиться от моего общества, можешь просто сказать мне, где Форман.


~ ~ ~
1. очищенного от мягких тканей
2. препарат для химической кастрации, применявшийся по судебному решению против педофилов.

запись создана: 24.01.2012 в 19:53

@темы: слэш, грегори хаус, фанфики, хаус/уилсон, джеймс уилсон

---

[Dot Com]

Случайно на ютубе нашла совершенно гениальную, ИМХО, вещь. Довольно свежий ролик, от 18.02.12.
Видео-кроссовер House MD, BBC Sherlock, Fortysomething
Автор - daasgrrl
Музыка - Cat's in the Cradle (Harry Chapin)

Страница автора на youtube - daasgrrl
Я прямо прослезилась.
Очень рекомендую.

Текст песни

Cat's in the Cradle
My child arrived just the other day,
He came to the world in the usual way.
But there were planes to catch, and bills to pay.
He learned to walk while I was away.
And he was talking ’fore I knew it, and as he grew,
He’d say, "I’m gonna be like you, dad.
You know I’m gonna be like you."

And the cat’s in the cradle and the silver spoon,
Little boy blue and the man in the moon.
"When you coming home, dad?" "I don’t know when,
But we’ll get together then.
You know we’ll have a good time then."

My son turned ten just the other day.
He said, "Thanks for the ball, dad, come on let’s play.
Can you teach me to throw?" I said, "Not today,
I got a lot to do." He said, "That’s ok."
And he walked away, but his smile never dimmmed,
Said, "I’m gonna be like him, yeah.
You know I’m gonna be like him."

And the cat’s in the cradle and the silver spoon,
Little boy blue and the man in the moon.
"When you coming home, dad?" "I don’t know when,
But we’ll get together then.
You know we’ll have a good time then."

Well, he came from college just the other day,
So much like a man I just had to say,
"Son, I’m proud of you. Can you sit for a while?"
He shook his head, and he said with a smile,
"What I’d really like, dad, is to borrow the car keys.
See you later. Can I have them please?"

And the cat’s in the cradle and the silver spoon,
Little boy blue and the man in the moon.
"When you coming home, son?" "I don’t know when,
But we’ll get together then, dad.
You know we’ll have a good time then."

I’ve long since retired and my son’s moved away.
I called him up just the other day.
I said, "I’d like to see you if you don’t mind."
He said, "I’d love to, dad, if I could find the time.
You see, my new job’s a hassle, and the kid’s got the flu,
But it’s sure nice talking to you, dad.
It’s been sure nice talking to you."
And as I hung up the phone, it occurred to me,
He’d grown up just like me.
My boy was just like me.

And the cat’s in the cradle and the silver spoon,
Little boy blue and the man in the moon.
"When you coming home, son?" "I don’t know when,
But we’ll get together then, dad.
You know we’ll have a good time then."

@темы: ссылки, фан-видео, грегори хаус, hugh laurie

---

Я не забыл, просто очень понравилось!)

[Kommissar]

Сантехник Алексей из Самары до сих пор не понимает, почему на улице люди так пристально на него смотрят.

@темы: фото, грегори хаус, шутки юмора

---

Реклама

[House M.D. OSF]

Знаешь, словом и убить можно! © Хаус



Ты хочешь читать однострочники по "Доктору Хаусу"? Ты хочешь писать однострочники по "Доктору Хаусу"? Но ты нигде не можешь найти нужный фест?
Приходи к нам!

Круг Твоих Желаний открыт!

@темы: ссылки, реклама

---

[делюж]

House M.D.
39 аватарок
100*100



остальные в дневнике

@темы: аватары

---

[Диран]

Я как всегда хулиганю =)

Название: О пользе бумажек
Автор: Диран
Пейринг: Хаус/Чейз
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Жанр: PWP с обоснуем)
Примечание: как всегда, зарисовка в духе "дневников". Кода к 7.09.

Дело было дурным. Да, я врач, мне не привыкать к виду больных. К смертям. Но сначала я был реаниматологом, я должен был спасти от смерти и отправить на лечение дальше. Потом работа у Хауса – мало чем отличается. За несколько дней спасаешь стремительно помирающего человека, а дальше либо он встал и ушел домой, либо лечение, но меня это не касается. Даже если вдруг болезнь неизлечима – мы поставили диагноз и расстались.
Но иногда приходиться работать с такими, как последний пациент. И это выматывает. Неизлечимо больные с психологическими или неврологическими дисфункциями, наркоманы, алкоголики – с этими людьми не хочется находиться рядом. Малодушно, да. С другой стороны, я достаточную часть своей жизни посвятил подобному, чтоб иметь на это право.
Хотя о чем это я. Я же сейчас живу с наркоманом. Но это другой случай, да. Хаус адекватен. Ну, то есть как… Ладно, я так быстро запутаюсь в терминологии. Хаус не блюющий овощ, в туалет ходит сам, и его мозгу позавидует любой самый здоровый человек.

Хотя бывают сбои. Интрижка с Кадди, тюрьма – но это же так по мелочи. Я говорю скорее о таких ситуациях, как сегодня вечером.
Хаус свалил с работы рано, заявив, что никто не уконтролирует его без маячка, а документы оформить, помаячить на глазах новых спонсоров Формана, мол, у нас тут диагностическое отделение, а не хрен собачий, – это наша работа.
В результате явился домой я на несколько часов позже и столкнулся с таким вот… «сбоем».
Грегори развалился в кресле. Ноги закинуты на стол, на столе бутылка, в руках пистолет. С Хаусом привыкаешь к постоянным сюрпризам, так что в тот момент я не особо сильно напрягся. Зря.
- Грег…
- О! Робби! – из коридора было не видно, но судя по голосу, бутылка-то пустая. Я запер дверь и зашел в комнату.
- Мы что-то празднуем?
- Не-а. Просто расслабляюсь после работы. Викодин закончился, до аптеки идти лень. Может, ты сходишь?
Я снял куртку.
- Способов расслабления много.
- О да, - Хаус прокрутил пистолет в руке.
Пушка в руках у пьяного – стремновато. Но у Хауса – нет. Этот всегда все контролирует. По-моему, даже если отключиться, и тогда будет.
- Но если тебе будет больно, я схожу.
Я подошел к Грегу и уселся на стол, напротив него. Бутылка действительно пуста.
- О, ты так обо мне заботишься, - скорчил рожу.
- Да. А мне не трудно дойти до кухни и вытащить с полки над холодильником твою заначку.
Хаус на мгновение задержал на мне взгляд. Я усмехнулся. Как же я люблю попадать в точку… Знаю, что в этот момент он в своей голове ставит мне оценку «отлично». Напротив какого-нибудь пошлого обзывательства.
А Грег уже скорчил еще более жуткую мину, изображая умиление:
- Ты даже знаешь, где мои заначки!
Хаус посерьезнел. Вмиг, разом.
- И не надоело?
- Что? – я даже не сразу понял, о чем Хаус говорит.
- Ну я же наркоман. «Хотел бы я, чтоб у него в руках вместо баночки викодина была пушка? Да». Ой, я что-то напутал. Но главное суть, - улыбнулся Грег и приставил пистолет к виску.
Я забыл, как думать. Дышать, говорить. И как общаться с психами. Потому что, когда чувствуешь, как сам едешь с катушек, не до психологии.
Я ринулся вперед, пытаясь отнять у Хауса пистолет. Но Грегори завел руку за голову, и я почти упал на него. А он еще и второй рукой подхватил, чтоб я по нему совсем распластался и врезался головой в спинку кресла..
- Ты что творишь?
Хаусовы губы оказались как раз возле моего уха:
- Ах, прости. Я не учел. Вы с мамой не трахались. Пожалуй, это многое меняет. Поэтому со мной возишься?
- Ты сдурел? Ты же прекрасно понимаешь, в чем разница, я…
Я заткнулся, почувствовав холод металла у виска.
- В спальню, - хотя голос Хауса поменялся с придурковатого на приказной, в нем все равно слышалась откровенно пьяная хрипотца.
Когда-то Грегори заливал, что все на свете можно рассматривать с точки зрения секса. Большинство чувств, эмоций и ощущений как возбуждение и приближение к оргазму – усиливается, но по спирали. Витками. Волнами.
Он был прав. Страх накатывает волнами. И каждая неплохо оглушает.

Я встал. Грег тоже встал, чтоб не отрывать пистолет от моей головы, и кивнул в сторону спальни. Из-за его хромоты дуло то врезалось глубже, то почти отходило от кожи. Когда мы добрались до кровати, мне казалось, что там уже ссадина натерлась.
- Ложись.
Я послушно опустился на кровать. Теперь пистолет был прижат ко лбу.
- Раздевайся.
Я округлил глаза. Наверное, со стороны мы сейчас выглядим как порнуха. Бытовая такая: с бородатыми мужиками, бутылками и разбросанными по полу шмотками.
Но здесь, изнутри, это был триллер. Я стал снимать галстук, рубашку. Руки сами расстегивали пуговицы, выполняя приказ – он как-то миновал мозг. Когда я, отодвинув рубашку от себя подальше, замер в нерешительности, Хаус только утвердительно кивнул, шевельнув пистолетом. Я принялся за брюки.
Когда на мне не осталось ничего, Грег оценивающе оглядел, потом бросил:
- Теперь меня.
Я уже перестал пытаться понять, что за черт у Хауса в голове. Просто выполнял, что говорит, и думал, как отнять пушку. Пока понимал, что никак – пьяный-то пьяный, а вцепился, будь здоров как. То есть попытаться можно, но без потерь не обойдется. Такой расклад меня мало устраивал. Поэтому я раздел и Хауса.
- Замечательно, - Грег мотнул головой в сторону, и я забрался на середину кровати. Видимо, угадал – он забрался туда же, точнее на меня.
- Так скажи, - Хаус сжал мою шею под затылком, - тебе не хотелось, чтоб я пустил себе пулю в лоб?
- Ты сошел с ума. Но даже, учитывая это, нет.
- Даже когда я смотрел несчастными глазами, разлегшись на полу в ванной, и гипнотизировал таблетки?
- Даже тогда.
Хаус опустился ниже, склонил голову к плечу и улыбнулся как Джокер:
- А когда я смотрел уже не на тебя, а на Лизу?
Я нервно сглотнул.
- Н-нет.
- А чего же тебе тогда хотелось? Может, пристрелить ее?
- Она здесь вообще при чем? Чтоб ты перестал смотреть на нее и все. Далась тебя эта моя фраза про пушку! Ну сказал и поду…
Дуло с новой силой вжалось в лоб, заставляя так и замереть с открытым ртом.
- Скажи мне, мой милый Робби, - пистолет проехался по лбу, очертил скулу. Пройдясь по щеке, нырнул под подбородок и пребольно уперся в шею. – А ты сам не думал о суициде?
Раз тебе, бедному, было так тяжело? Зачем же перекладывать ответственность за такое решение на и без того раздавленных людей?
- Потому что это они не могут уследить хотя бы за собой, а не я. Эскимосы своих старейшин оставляют умирать на плавучей льдине, когда те так одряхлеют, что больше не могут охотиться.
- Это миф*, - Грег свободной рукой сжал мои яйца. Но я заметил дрогнувшие уголки губ. Выдрессированный Хаусом аналитизм уцепился за это, как за симптом, но все тут же вылетело из головы, потому что руки Хауса двигались. Правой Хаус уперся локтем в кровать, поэтому пистолет съехал ниже, упершись ровно в сонную артерию. Левой Хаус гладил мой член.
Можно подумать, он продумал все заранее… потому что на протяжении всего дела, а еще и несколько дней до секса у нас не было. Ну не до этого, нога болит, очень интересный матч – много чего.
Так что встало у меня быстро. А этот только усмехался, да поглаживал.
- У тебя, значит, под пистолетом встает?
- Хаус! Ты ведь все понимаешь, - я попытался обижено дернуться, но шевельнувшийся под ухом ствол и Хаусовское «А-а-а!» заставили остаться в прежнем положении. – Ты же там руками шевелишь.
- О, надо исправиться!
Грег резко переменил позу и приставил пистолет к моим яйцам.
- Так лучше?
Я сглотнул. Псих. Ребенок. Хаус.
Пока я, приподнявшись на локтях, продолжал сверлить его шокированным взглядом, он начал двигать дулом по члену, очертил линию головки и снова ткнул под мошонку. Я уже был возбужден. Поэтому тело не могло не откликнуться. А Грегори только пьяно, нехорошо рассмеялся и полез целоваться.
Целовал губы, шею – довольно грубо и ласкал пистолетом. Боже, если этот придурок прострелит мне член вместо головы, я его убью. Выгибаться и тереться было страшно, да и несколько не по себе, после издевательской реплики Грега, но сдерживаться – куда тяжелее. Когда эта сволочь ласкает языком сосок, кусает под ключицей и шевелит гребанным, нагревшимся от тела стволом, попробуй сдержись!
Вот у меня ни черта и не вышло. Я застонал.
Хаус очень быстро доделал все ладонью. Я даже удивился. Впрочем, удивленье мое было недолгим.
- Перевернись.
Я, проморгавшись с оргазма, послушался – ткнулся лицом в подушку. Теперь пистолет гулял по моей спине, очерчивая позвонки. Когда дуло уткнулось под лопатку, Хаус сунул руку между мной и матрасом. Ах, вот оно что.
Второй заход обещал быть не таким быстрым.

Так и случилось. Хаус не слезал с меня на протяжении… даже не знаю, мне показалось, что часа два.
Сначала он наваливался, вжимал в матрас, кусал за загривок, ласкал – приводил в «чувство», скажем так.
Пока он сжимал мои плечи и возил носом по подушке, он и сам захотел – я, в буквальном смысле «жопой почуял», когда его член уперся в мою правую ягодицу.
А потом я той же самой жопой почуял уж совсем неладное. Когда он стал раздвигать пистолетом ягодицы и гладить между ними.
- Хей…
- Молчать.
Я замолчал, вгрызся в подушку и попытался вспомнить слова хоть одной молитвы. Но, к сожалению, нет не одной «Господи, не дай этому психопату засунуть мне пистолет в задницу». Поэтому я молча давился наволочкой, стараясь не слишком сильно напрягаться.

Когда Хаус вошел в меня, я не выдержал и вскрикнул. Во-первых, я был на взводе и сжался, словно мы в первый раз. Во-вторых, эта сволочь сунул в меня сразу и все, а я ведь был на взводе… Отличить возбужденный Грегов хуй от нагретого металла получилось не сразу.
Только когда он рассмеялся мне на ухо, а под лопатку снова уперлось металлическое дуло, я понял, что трахает меня именно Хаус.
Отпустило. Я облегченно опустился на подушку – теперь расслабиться было проще. Тем более, что Грегори начал двигаться, а я вместе с ним. Возбужденный его стараниями член начал тереться о простыни, и можно было забыть обо всем.
Давно так не было – жестко, когда даже больно, но сквозь это безумно, до одури приятно. Когда саднить будет потом, а сейчас все забывается, не чувствуется. Только глаза слезятся, да в подушку стонешь.
Кончить Хаус мне дал нескоро. Он сам наслаждался по полной, иногда останавливаясь, чтоб напомнить, что готовое выстрелить оружие никуда не делось.
Потом, когда его «биологическое» оружие «выстрелило», и он опустился на бок рядом со мной, он начал совсем уж зверские пытки. Заставил задрать зад совсем высоко, чтоб член не касался матраса, стал танцевать пальцами по головке.
Хаус – садист. Вы не знали?

В общем, издеваться он прекратил, когда в конец влажная подушка была изжевана до совсем непристойного состояния, когда у меня со лба, по груди и шее уже текло, когда мои стоны, успев побывать невнятным бормотаниям в духе «не могу больше», уже успели снова стать мычанием.
Я кончил и рухнул. Думал, руку ему сломаю.
Но нет, он ее убрал. Да и вторую – пистолет остался лежать на моей спине. Сил решительно стряхнуть пушку не было. Я вяло перевернулся на бок лицом к Грегу – так и пистолет по другую сторону упал.
А Хаус улыбался. Кажется, секс его протрезвил.

- Грегори, что это было?
- Да так… - провел пальцем по моей щеке, - Роберт, там за спинкой кровати бумажка. Сил достать хватит?
Я прикусил губу и потянулся за бумажкой. Ну да, разумеется. И как я мог…
Желтый стикер гласил: «Проверь обойму, душка». Я поджал губы и осмотрел пистолет. Ну конечно, пустышка.
- Сволочь.
- Мне это много раз говорили. – Хаус встал и, не одеваясь, подошел к двери. – Тебе пива принести?
Я собрал остатки сил и приподнялся на локтях, чтоб посмотреть на любимого гада.
- А пицца осталась?
- Угу.
- Можешь погреть и притащить? Я бы в душ пока сгонял.
- Угу.

Я уполз в душ. Потому что ну невозможно же.
Под моим гелем лежала еще одна бумажка.
«Когда соберешься звонить сестре, могу за руку подержать». Я фыркнул и включил воду. Это была моя ошибка – еще один, непонятно где крепившийся стикер, тут же упал в ванну и стал мокнуть. Я быстро вытащил его, но текст уже поплыл. «..берт, ты отв…ствен…й и несчас..ый и…от, мало учи…я на о…бках. Но со мно… …ак не наколе…я ». Видимо, Грег рассчитывал, что я ее утоплю. Такое, действительно лучше топить. Запомнить, обрыдаться от умиления и никогда не вспоминать вслух.
Я смыл ее от греха подальше в унитаз.

Последний сюрприз ждал меня на крючке для полотенец.
«Пицца уже в комнате. И никакой одежды! Разрешаю только полотенце».

*Цитата из "13 друзей оушена"

@темы: слэш, фанфики, хаус/чейз, 7 сезон

---

[Jenna Jey Ostins]

Название:Yesterday
Автор:Jenna Jey Ostins
Пейринг:временно отсутствует
Статус:в процессе написания
Размер:Макси
Примечание:скажу так:моя больная фантазия разыгралась не на шутку.Никаких розвых слоников-максимум трагичности и серости,но до поры до времени...
Все развивается,а пока- немного вступления,может быть кого и заинтересует.

Очередное обычное серое дождливое утро, ничем не отличающееся от предыдущих- такое же холодное, недоброжелательное, покрытое мраком, лишенное всякого смысла и надежд… Еще вчера было солнечно, но вот уже все заволокло белесым туманом. Вместо привычного лучика света, щекотавшего нос и щеки- серая мгла. Такое ощущение, что кто-то, сидящий на небе, усилено раскуривает трубку…
Очередной рабочий день. Доктор Грегори Хаус размеренной походкой прогуливался по коридорам больницы, тщательнейшим образом шифруясь от угнетающей работенки. Ну, как шифруясь - просто избегая ее и занудных наставлений Кади.

Это был обычный, ничем не примечательный день в его практике, за исключением вновь прибывших больных или думающих, что они таковы. Хотя, если подсчитать всех тех, кому по счастливому стечению обстоятельств, убойной дозе антибиотиков и работе его команды, удалось покинуть стены госпиталя живыми или, в крайнем случае, не пострадавшими от рук Чейза или Формана, были бесконечно благодарны своему скорому выздоровлению. Какой являлась девушка, к которой и устремился Хаус. Он не раз замечал ее в этом крыле больницы и сейчас определенно готов выяснить причину столь частых появлений на его территории чужака.
Не успел Грэг приблизиться хотя бы на пару-тройку шагов к намеченной цели, как из-за угла выруливает Кади, естественно не оставив его без ядовитого взгляда озлобленной мамаши.
Лиза что-то точно замышляла, перебирая кипу бумаг у носа «потенциального врага», на что девушка, как по инерции, кивала, очевидно, соглашаясь с каким-либо планом по захвату мира.
Хаус решительно направился прямо к центру событий подслушать или, как получиться, вставить свое едкое замечание, куда не просят.
-Доктор Кади!- сказал Грэг, обратив на себя внимание двух пар глаз: одних - разъяренных, как у быка на корриде, вторых - не понимающих, и чем-то озадаченных.
-Хаус!- вздохнула Лиза, на миг прикрыв глаза и, мысленно досчитав до десяти, продолжила,- знакомься- доктор Остинс- нейрохирург и наш новый работник по совместимости; доктор Остинс- Грегори Хаус- наш лучший специалист, теоретик и диагност.
Грэг был немного обескуражен и, в какой-то степени, даже взбешен таким опасным маневром со стороны Кади- принять какого-то там доктора, которого да и доктором-то назвать нельзя: хрупкая, через чур милая, хотя отнюдь не смазливая девушка с большими карими глазами и тонкими чертами лица. Возможно, она и знает основы анатомии, но уж точно никогда не встречалась с болезнями, которые и произносить-то страшно, а через несколько дней всплывет, что она не знает, что такое катетер и как берется проба Манту.
Хаус, прищурив глаза и едва склонив голову, внимательно изучал постороннего, иногда перебрасываясь колкостями с начальницей.
-Доктор Остинс,- чересчур резко обратился Грэг к девушке, отчего улыбка на ее лица сошла на нет,- если вас таковым можно назвать, не соизволите объясниться в ваших действиях и, вообще, Кади, какого черта!- вспылил он,- я не давал разрешения на временную замену Тринадцать!
Мисс Остинс едва раскрыла рот, дабы произнести несуразный ответ, но доктор Кади решительно перебила нового работника
-Раз ты не можешь, наконец, оставив на время свои колкости и принципы, найти нужного работника, это сделаю я и, как видишь, вполне успешно,- проговорила она, неподвижно глядя в голубые глаза Хауса,- она остается…
-Нет!- в своей неизменной саркастической манере протянул Грэг, так же не отрывая взгляда от раздраженного главврача, краем глаза уловив на себе не понимающий взгляд мисс Остинс.
-Это не оспаривается, Хаус. Дженна, не обращайте внимания на эти его замашки,- выдохнула Кади, уводя девушку за собой, подальше от Грэга и поближе к новому месту работы.
Хаус так просто ничего не оставляет. Естественно, он поплелся следом за этой «чудной» парочкой, попутно задавая вопросы юному специалисту.
-Каковы признаки так называемого «рассеянного склероза»?
-прежде всего, это…- Хаус не давал ей договорить.
-Одно из аутоиммунных заболеваний, это уже всем известно! Больше, больше подробностей, мисс Остинс. Когда, где, с кем?
-Хаус!- не выдержала Кади,- отстань от нее…
-Чего это ты ее так защищаешь?- не переставал гнуть свое Хаус,- она что, такая же неженка, как Чейз? Тогда понятно, почему я не хочу брать нового специалиста на место Мастерс- она была единственным мужиком в команде.
-Доктор Остинс,- обратилась к девушке Кади,- пройдите по коридору, затем налево- подождите меня там.
Дженна кивнула и спешно ретировалась в направлении, указанном главврачом.
-Хаус!- вспылила Лиза
-Кади!- парировал тот, удивленно разведя руками.
-Я убью тебя когда-нибудь,- вздохнула женщина, устало хватаясь за голову,- и, я уже две недели назад просила тебя нанять врача-женщину.
-Для удовлетворения моих сексуальных утех? Или ты думаешь, что без женщины мы будем деградировать, трепаться о спорте, пердеть и рыгать?- фыркнул он, слегка поддавшись вперед,- вообще-то, я был в отлучке…
-И где же?
-В тебе… ответ более чем банален, согласись?
-я не буду больше тратить на тебя свое время,- вспылила Кади, бросив мимолетный взгляд на Хауса
-Разве я такой не нужный?- надув губы, буркнул Грэг,- И, вообще: с чего ты взяла, что она будет здесь работать?
-Работать и замещать- разные вещи, Хаус…Хоть раз послушай и сделай так, как говорю я.
Хаус на миг задумался, закатив глаза, выпалил:
-Обещаешь ужин при свечах и секс несколько раз в день?
-Ужин тоже несколько раз?- скривилась Кади
-А, значит на секс, ты согласна! Надо же, я ведь уже давно мог так хорошо жить, удовлетворяя свои потребности, и не только моральные, но и физические по несколько раз в день,- парировал тот, сопровождаемый уставшим взглядом главврача,- Что?
-Ты не устаешь кривляться целыми днями?- улыбнулась Лиза, изучая каждую эмоцию, проскакивающую на лице Хауса в этот момент.
-Это не кривляния…Ты ведь, кажется, забыла, что я самодур, мизантроп и циник, а циник-это человек, который, уловив в воздухе запах цветов, ищет по близости гроб,- хмыкнул Грегори и, прихрамывая, направился к своему кабинету, все еще что-то не разборчиво бубня себе под нос.
У него не было настроения, чтобы видеть эти унылые лица. Сейчас он просто хотел запереться в кабинете, как прежде, наблюдая за привычной работой больницы. Еще и Кади, проявив инициативу, наняла нового врача, который и дня не сможет провести в обществе троих австралопитеков, едкого на замечания и пошлого на мысли руководителя. Эта мисс Остинс ни сколько не похожа на Мастерс, хотя, зная ее, по меньшей мере, полчаса, сложно судить о характере и внутреннем мире данного человека. Но кого сейчас, в современное время, волнует состояние души человека, знания и мысли? Патологоанатома и психоаналитика, ковыряющегося в ваших мозгах, как в последнем дерьме и получая за это бешеные деньги? Естественно, а еще и убеждая, что суть ваших проблем заключается в вас самих, в вашем характере и всякой такой Лабу-де…

Под стать настроению, по подоконнику зазвучали похоронным маршем усталые от полета дождевые капли, оставляя следы на стекле и мелкую рябь на поверхности луж. Одна за другой, обгоняя друг друга, капли ударяются об оконное стекло и плавно, как-то печально и лениво стекают вниз. «Словно слезы- мелькнуло в голове и вновь накатило неприятное и непонятное чувство. Зависть? Боль?.. или что-то другое- какое-то гложущее и всепоглощающее чувство, когда в животе, а точнее где-то в области солнечного сплетения появляется комок, который толи тянет, толи давит…
В эти моменты нередко задумываешься: что ты сделал не так или же вовсе не сделал? что могло так изменить твою жизнь, перевернув ее вверх тормашками, заставив кардинально поменять свое направление?
Грэг глубоко погрузился в свои мысли, не замечая, вновь нахлынувшую жгучую боль… Викодин почти на нуле… стоило бы пополнить свои запасы, но Хаус почему-то медлил. Или же он создавал лишь видимость тому? Что бы то не было, он попросту старался всего не замечать-его не оставляло чувство, какое он не питал достаточно давно- надежду. Надежду – неосознанную и спонтанную, появившуюся из неоткуда. Надежду на что? На чудо? Побойтесь Бога, в его жизни столько произошло, столько жизней он спас, вытянув с того света, что он попросту не верил в существование этого явления! Но тогда какого лысого в его голове засела эта проклятая заноза про всеобщую доброту, вера в чудеса и надежду!?Голова готова взорваться от нестерпимой боли и всепоглощающих разносторонних мыслей.
Недолго разглядывая полупустую баночку анальгетика, Хаус решительным движением смахнул содержимое со стола, после чего оно беззвучно разлетелось по комнате, едва поблескивая бликами при свете ламп. Время будто остановилось. Все происходило настолько медленно, что Грэг попросту не мог осознать реальность в следующие секунды… Боль была невыносима, прежде такая агония не преследовала его последних несколько лет. Схватившись за голову и, стараясь из последних сил терпеть боль, Хаус встал из-за стола и, едва сделав шаг, обессилено рухнул на пол, дрожащими руками пытаясь дотянуться до пилюль Викодина…
-Боже, сэр, что с вами?!- его руки коснулись холодные ладони, а тонкий голосок звучал, будто из подземелья, отдаваясь громким эхом от стенок черепной коробки…
Хаус с трудом ориентировался в пространстве, беспорядочно оглядываясь по сторонам. Глаза будто заволокло туманной дымкой: расплывчатые тени, фигуры, сопровождаемые характерными звуками в спешке сновали туда-сюда, по прежнему не предавая ничему более важное значение.
-Доктор Хаус!- позвал его голос с истеричными, вздрагивающими нотками,- что с вами?!
Грэг с трудом перевел взгляд голубых глаз на источник звука. Расплывчатые очертания складывались в неясную картинку: молодая девушка сидела на коленях рядом, судорожно сжимая его руку и с тревогой вглядываясь в бездонные глаза… Он вновь попытался подняться, опираясь о хрупкую руку «спасительницы»… Стало тяжело дышать, словно весь воздух выкачали, перекрыли доступ к нему.
Грегори едва пошатнулся, но устоял на ногах благодаря все той же невысокой фигуре, что-то яростно выкрикивающей в пространство.
-Викодин,- задыхаясь, прошептал он
-Что, что вы сказали?- судорожно прошептала девушка, сильнее сжимая руку Хауса
-Викодин,- повторил он, все так же тихо,- дай мне Викодин,- дрожащей рукой он указал на разбросанные по кабинету пилюли и пустой пузырек от лекарства.
Она кивнула, осторожно отпустив его руку, кинулась собирать оставшиеся таблетки, закатившиеся неизвестно куда.
Хаус с трудом держался на ногах, опираясь руками о столешницу.
Голова шла кругом. Остинс безуспешно возилась на полу, отчего раздражала его своей расторопностью. Откуда-то изнутри поднялась жгучая ненависть ко всему на свете, вперемешку с болью, доставляя в кровь двойную дозу адреналина.
-Простите, сэр, сейчас будет немного больно,- прошептала девушка, незаметно подскочив к Грэгу и придерживая его, усадила в кресло. Сиденье беспомощно заскрипело под грузностью объекта…
Хаус обессилено опустился на стол, с трудом подняв голову и встретившись взглядом пронзительных черных глаз.
Необъяснимая пустота окружила его- ни звука, ни шороха, только эти глаза и лицо. Остинс что-то говорила ему, будто рыба, раскрывая лишь рот, когда до Хауса долетали только гулкое эхо и заглушенные окончания фраз…
Ее хрупкая рука протягивала Грэгу несколько белоснежных таблеток, заманчиво поблескивающих на свету… По переносице скользнула предательская капля… Еще немного и он сорвется…
-Хаус, возьмите! Кто-нибудь… Эй, кто-нибудь помогите!- кричала Остинс, едва развернувшись от него.
Боль пульсировала, прожигая насквозь. Плюнув на все, Хаус выхватил пилюлю, проглотив ее.
-Помогите! Сестра! Кто-нибудь,- отчаявшись, рыдала Остинс, сильнее сжимая маленькие кулачки
-Стой…- прохрипел Хаус, немного прейдя в себя,- все в порядке…
Девушка непонимающе уставилась на него.
"Что, черт возьми, здесь происходит?.."

@темы: команда Хауса, грегори хаус, тринадцатая, лиза кадди, роберт чейз, элисон кэмерон, крис тауб, эрик форман, лоуренс катнер, джеймс уилсон

---

Фанфик: "Грязь" (The Dirt) (R)

[alunakanula]

Название: Грязь
Автор: allthingsdecent
Рейтинг: R
Пейринг: Хаус/Кадди
Отказ: Я не пишу для сериала, но подозреваю, что у власть имущих на меня всё-таки есть досье.
Категория: пост-эпизод „Airborne”

Название оригинала: The Dirt
Сайт оригинала: http://allthingsdecent.livejournal.com/14216.html

Перевод: Alunakanula

Переведено на сайте: www.iwtb.ru
скачать фанфик целиком

Хаус вошел в кафетерий и, целенаправленно дохромав до Кадди, уселся рядом с ней — не напротив, как сделал бы любой нормальный человек.

— Как ты себя чувствуешь? — заговорщически прошептал он.

— Нормально, — ответила она, но его вопрос ее озадачил.

— Полностью оправилась от своего соприкосновения со смертью?

Прошла неделя с тех пор, как они вернулись с той медицинской конференции в Сингапуре. Ей было очень любопытно, почему же он начал издеваться только сейчас.

— Я в порядке, спасибо, — сказала он.

— Сыпь прошла? Больше нет признаков того мерзкого спинального менингита?

— Да, Хаус. Я не была больна на самом деле. Это было конверсионное расстройство. Всё было у меня в голове. Ты с самого начала был прав. Мы закончили?

— А знаешь, что самое забавное?

— Что?

Он посмотрел в ее тарелку, помышляя что-нибудь стянуть, но она ела салат. Он приподнял бровь, глотнул напиток из ее стакана и изобразил, будто его сейчас вырвет.

— Что это за хрень?

— Холодный чай без сахара, — ответила Кадди.

— Это... омерзительно.

— Так что самое забавное, Хаус? — нетерпеливо повторила она, пытаясь вернуть его к теме разговора.

— Знать так много твоих секретов. Это дает мне ощущение колоссальной мужской зрелости и силы.

— Не сомневаюсь.

— Давай посчитаем твои секреты, а? — громко произнес он, затем понизил голос и продолжил: — Искуственное оплодотворение, конвульсионное расстройство и тот особенный способ, которым я тебя осматривал в самолете, и последнее, но немаловажное, — наша горизонтальная ламбада, которую мы с тобой танцевали в Мичигане... Если задуматься, то во всех этих случаях ты была в какой-то степени раздета.

— Хаус, чего ты хочешь? — раздраженно произнесла она.

— Ничего. Просто мне нравится иногда напоминать тебе обо всех тех грязных штучках, которые я знаю о тебе. Так сохраняется равновесие сил.

Кадди показательно протерла трубочку салфеткой и сделала голоток чая.

— А ты думаешь, я не знаю твоих секретов?

— Подделанные рецепты, мелкое хулиганство, бла-бла-бла... Мы это уже проходили, Кадди. Ты сдаешь меня — я сдаю тебя.

— Нет, не это, — сказала она, поглядев на него. — У меня на тебя есть грязь получше.

Он брал с ее тарелки помидорки-черри, подбрасывал их и ловил ртом. Услышав это, он выплюнул помидор, и тот упал на стол.

— Какая грязь? — сведя брови спросил он.

— Ты думаешь, я не проверяла всё досконально перед тем, как взять тебя на работу? Возможно, я и закрываю на что-то глаза, когда дело касается тебя, Хаус, но я не идиотка.

— Чушь.

— То, что у меня на тебя есть... Скажем так, если это выйдет наружу, то твоя жизнь здесь станет безрадостной.

Он внимательно вгляделся в ее выражение лица.

— Ты блефуешь, — заключил он.

— Уверен? — не моргая, поддела она.

— Тогда скажи, что у тебя есть. Это будет по-честному. Про твои секреты, которые я знаю, я тебе рассказал.

— О, Хаус, ты слишком многого хочешь.

— А вот теперь я точно знаю, что ты блефуешь! Если бы у тебя что-то было, ты бы сказала.

— Да, Хаус, ты прав. Раскрыть все карты было бы для меня самой лучшей стратегией.

— Всё это ерунда, потому что никаких темных страшных секретов у меня нет, — неубедительно проговорил он. — Я невиновен как ребенок.

Она фыркнула.

Он встал.

— Хорошая попытка, доктор Кадди.

— Кто бы говорил, доктор Хаус.

Он скорчил гримасу, она скорчила гримасу в ответ, потом взяла салфеткой пожеваный помидор и положила ему в ладонь.

— Будь паинькой и выброси это в мусорник по дороге, хорошо?

***

— Лу, у тебя там очень много ключей, — сказал Хаус подсобному рабочему.

— Много дверей. Много ключей, — ответил Лу.

— А знаешь, что говорят о размере кольца для ключей у мужчин? — по-дружески похлопывая его по спине.

— Нет. А что говорят? — заинтересовался Лу.

— Понятия не имею. Думал, ты знаешь, — сказал Хаус. — Связка выглядит тяжелой. Дашь подержать на секунду?

Лу отцепил связку от пояса и передал Хаусу, который притворился, будто она такая тяжелая, что он не может держать руку на весу.

— Ух ты! — сказал он, и посмотрел на ключи. — Я смотрю, ни на одном из них нет надписи. Как ты знаешь, какой ключ от какой двери?

— Я всё запомнил, — гордо заявил Лу.

— Ничего себе, — проговорил Хаус, подпустив к голос нотки глубокого почтения. — А например,.. какую дверь открывает этот ключ?

— Кладовку на первом этаже, — ответил Лу.

— А этот?

— Комнату медсестер.

— А этот?

— Помещение ОВиК (прим.пер. — отопление, вентиляция и кондиционеры)

— А этот?

— Это ключ от архива.

— Удивительно, — сказал Хаус, качая головой. — Ты и вправду настоящее достояние своей братии подсобных рабочих.

— Спасибо, доктор Хаус.

***

Как только Хаус узнал, какой ключ ему нужен, получить его не представляло сложностей, потому что Лу держал запасную связку в своей подсобке. Хаус взял из автомата баночку лимонада и изысканно споткнулся перед Лу на своей трости, разливая апельсиновый напиток по полу.

— Мне так жаль, — сказал он. — Иногда нога просто неуправляема.

Хаус с сожалением потер ногу.

— Всё в порядке, доктор Хаус. Я уберу, — сочувственно произнес Лу.

— Но я тут не вижу нигде твоих тряпки и щетки. Не хочу заставлять тебя бегать по больнице из-за того, чтобы убрать за мной беспорядок.

— Нет проблем... Так бывает, поэтому я храню еще одну тряпку и щетку прямо в кладовке, — улыбаясь, сказал Лу и отпер дверь.

— Какое удачное совпадение! — сказал Хаус, и пока Лу вытирал лужу, он стащил ключ из запасной связки.

Оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться, что его никто не видит, Хаус дошел до архива, отпер дверь и быстро нашел полки с буквой «Х». Холлинджер, Хорас, Хостетлер....Есть! Хаус.

Он открыл свое досье. Вместо обычного жизнеописания, фотографии, рекомендательных писем и тому подобного, там лежала картинка с вороной, которая говорила «Съешь меня»!

Хаус покачал головой.

— Ах ты маленькая нахалка! — сказал он вслух.

***

— Доктор Кадди, можно с вами поговорить? — Хаус просунул голову в конференц-зал, где Кадди разговаривала с какими-то очень важными людьми.

— Не сейчас, доктор Хаус. Я очень занята, — ответила она сквозь зубы.

— Я очень срочно должен с вами поговорить. Это об удобрении... сада безмятежности. Тот садовник, что прошел обращение... религиозное обращение... Оказывается, теперь он по воскресеньям не может работать. — Хаус задумчиво проговорил, обращаясь ко всему собранию: — Интересно, а сексуальные связи у него могут быть по воскресеньям?

— Прошу прощения. Я сейчас вернусь, — вскакивая, проговорила Кадди, схватила Хауса за лацкан пиджака и вытащила в коридор.

— Мне очень жаль, что твоя попытка воровства прошла не так, как было задумано, — сказала она, — но у меня сейчас очень важная встреча.

— Мне нужно мое досье, — сказал он.

— Вкусная была ворона? — спросила она, не в силах сдержать улыбку. — Сыроватая?

— Очень смешно. Хотя, это было не очень правильное употребление этой идиомы. И ты не обратила внимания на одну вещь.

— И на какую же?

— Там есть еще и досье на главврача, — самодовольно проговорил Хаус.

Кадди побледнела.

— Очень смешно, — сказала она.

— Я шучу, по-твоему?

— Вообще-то, да.

— Это потому, что я просто наслаждаюсь моментом. Я так много узнал о тебе, Лиза, — он произнес ее имя так, словно это было какое-то извращение, и подмигнул.

— Я еще пока твой босс. Давай сюда, — зло потребовала она.

— Не дам, пока ты не дашь мне моё, — сказал он.

— Ни за что.

— Тогда мы оказались в тупике.

— Видимо, так.

Они посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны.

***

Поздно вечером, около одиннадцати, Кадди прокралась в офис Хауса. Она оделась в обтягивающие черные штаны и черную водолазку. В крыле больницы, где располагался офис Хауса, ночью обычно было пусто, но она не хотела рисковать.

Дверь была не заперта. Она на цыпочках вошла внутрь.

Держа маленький фонарик в зубах, она начала рыться в папках. (Она была удивлена, что у него всё сложено в папки, но удивление прошло, когда она поняла, что всё написано почерком Кэмерон).

Наконец, она нашла папку с надписанным ее именем. Открыв ее, она обнаружила только один листок . Посветив на него, она прочла: ОГЛЯНИСЬ.

— Нашла что-нибудь интересное?

Она подпрыгнула от неожиданности и уронила фонарик.

— Господи, Хаус. Ты меня до смерти напугал.

Он стоял в дюйме от нее.

— Мне нравится твой костюм кошки-воровки Кадди, — сказал он, оглядывая ее с головы до ног. — Но если ты думаешь, что там твое досье, ты меня недооцениваешь.

— Стоило попробовать, — пожала она плечами.

— Знаешь, я бы мог заниматься этим вечно, — прошептал он ей на ухо.

— Я тоже, — прошептала она в ответ.

Он полностью прижался к ней.

— Ты так же возбуждена сейчас, как и я? — спросил он.

— Вроде того, — призналась она.

Выяснив это, они тут же начали страстно обниматься и целоваться, а Кадди оказалось прижатой к шкафчику с папками. Потом они оба оказались на полу и принялись рьяно стягивать друг с друга одежду, лаская друг друга.

Водолазка Кадди всё осложняла, но Хаус всё равно умудрился расстегнуть ее лифчик и стянуть одежду, и теперь его руки массировали ее обнаженную грудь.

— Мне нужно моё досье, — сказала она, расстегивая его джинсы.

— Не дам, пока не отдашь моё, — сказал он, расстегивая ее штаны.

— Это всё остановится сейчас же, если я не получу своё досье, — сказала она, кусая его за ухо.

Его губы путешествовали по ее телу от шеи до груди и до живота, но у резинки ее трусиков он вдруг остановился.

— Уверена? — спросил он.

Кадди резко втянула воздух.

— Да... — упрямо произнесла она, просунула руку в его боксеры и погладила его. Затем убрала руку.

— Досье?

Он застонал.

— Спрятано в моем календаре «Любимчик месяца» в столе, — прохрипел он. — А моё? — он зубами потянул за кружевную ткань ее трусиков.

— В моем портфеле, — выдохнула она.

— Слава богу, — вместе проговорили они, ныряя друг в друга.

Когда всё закончилось, они остановились и, еле дыша, по-прежнему полураздетые уселись, опершись спинами о шкафчик с документами.

— У тебя же нет на меня по-настоящему стоящей грязи, ведь так, Кадди? — спросил Хаус, проводя пальцем по ее руке.

— Неа, — улыбаясь, сказала она. — А у тебя?

— Ничего.

КОНЕЦ

@темы: фанфики, хаус/кадди

---

Аватары

[Gaby.]

Немного аватаров с Хаусом и Чейзом. Берете - отписывайтесь, комментам буду рада

Хаус и Чейз

0	1	2	3
4	5	6	7
8	9	10	11
12

@темы: аватары, грегори хаус, лиза кадди, роберт чейз, хаус/чейз

---

Фанфик: "Всё сначала" (Starting Over) (R) (4/4)

[alunakanula]

Автор: Allthingsdecent
Название: Всё сначала
Рейнинг: R
Категория: ангст
Пейринг: Хаус/Кадди
Размер: 2793 слова
Примечание: Это четвертая и последняя часть в серии фиков, состоящей из «После падения», «Обслуживание в номере» и «Пляж», поэтому... прочитайте сначла их!
Отказ: Персонажи не мои, шоу — тоже. Моё только сердце.

Название оригинала: Starting Over
Сайт оригинала: http://allthingsdecent.livejournal.com/5377.html
Переводчик: Alunakanula

скачать фанфик целиком
скачать архивом все 4 части

Хаус вернулся домой из Флориды в еще более отвратительном настроении.

Конечно же, он злился по поводу coitus interruptus на пляже — прождать шесть безумно длинных месяцев, чтобы заняться любовью с Кадди, а потом в самый неподходящий момент лишиться единственной возможности — это было далеко не прекрасно проведеное время.

Но больше всего он беспокоился о ней.

Догнала ли она тогда Бретта? Они поругались? Хотел ли он по-прежнему затевать этот глупый развод или это его заявление было кинуто в порыве гнева?

Что бы там ни было, но Хаус знал, что Кадди было плохо, и в этом его вина.

И поэтому он себя чувствовал отвратительно.

В добавление ко всему прочему по прошествии недели она так и не связалась с ним. Ни разу. Ни по телефону, ни по е-мейлу, ни даже по смс.

Он хотел сам связаться с ней, но решил, что существует большая вероятность того, что Бретт контролирует ее телефон и компьютер. Он уже достаточно всё испортил и не хотел делать еще хуже.

Обычно в таких случаях он обращался к Уилсону за советом (который он, конечно же, искусно вывернет для собственной выгоды), но на этот раз его лучший друг находился на каком-то курорте в Индии (это была Сонина идея, но по крайней мере там существовала хотя бы призрачная надежда насладиться тантрическим сексом).

Он был один.

Он успокоил себя стаканом виски, пролистал контакты в телефоне и набрал непривычный номер.

— Алло? — ответил женский голос.

— Джулия? Это Хаус. Не вешай трубку.

— Господи, Хаус. И у тебя еще хватает наглости сюда звонить? Ты еще не достаточно всё испоганил?

— Я просто хочу знать, как она.

— Она плохо. Ее брак разваливается, и это благодаря тебе. Ты вообще когда-нибудь думаешь о ком-то, кроме себя.

— Очевидно, нет, — сухо ответил он.

— Ты настоящая сволочь. Ты знаешь это, Хаус?

— Да... Ты можешь хотя бы передать ей кое-что?

— Нет, Хаус. Я не собираюсь ей ничего передавать. Оставь нас в покое.

Фоном он услышал шаги и женский голос.

— Джулия, кто это?

Кадди.

— Это... — долгая пауза. — Хаус.

— Дай мне с ним поговорить. Я возьму трубку в гостиной.

Звук переменившихся телефонов. Еще шаги. А потом почти шёпот:

— Привет.

— Привет, — шепот в ответ. — Ты как?

— Бывало лучше. Прости, что не звонила. Я обещала Бретту, что больше никогда не буду с тобой разговаривать. — Она иронично усмехнулась. — Надо же такое придумать!

— Так значит вы... разговариваете?

— В основном он орет, а я слушаю.

— Прости, Кадди.

— Да, неделька выдалась не из веселых.

— А ты живешь у Джулии?

— Пока да. Нам с Рейчел больше некуда идти. Бретт нас выкинул.

Мысли Хауса метнулись к Рейчел. Машина въехала в ее гостиную, потом ее болезнь, теперь это. Этой девочке много досталось.

— Она в порядке?

— Она в порядке. Ей семь. Вчера мы ели на обед блины с шоколадной крошкой, так что во вселенной всё на своих местах.

— Я рад, — сказал он.

Они оба замолчали.

— И что теперь будет? — наконец спросил он.

— Я не знаю. — Ее голос дрогнул. Она была готова заплакать. — Думаю, что я развожусь. Бретт рвет и мечет. Он не очень хорошо справляется с невзгодами. Думаю, ему просто не хватает опыта.

— Я могу поделиться с ним парой приемов, — сказал Хаус.

— Да. Мы оба можем.

«Из-за меня, — думал Хаус. — Почти все невзгоды в твоей жизни из-за меня».

— Я могу что-нибудь сделать? — спросил он.

— Нет, — был ответ. — Но я была рада услышать приветливый голос.

Он замешкался.

— Это я во всем виноват.

— Почему? — спросила она. — Потому что ты заставил меня встретиться с тобой на пляже? Насколько я знаю, для того, чем мы занимались — ну ладно, чем собирались заняться, — нужны как минимум двое.

— Да, но... ты сопротивлялась.

— Символическое сопротивление, — просто сказала Кадди. — Послушай, Хаус, мы оба в этом участвовали. И мы оба знаем, что меня никто не принуждал.

— Мне все равно паршиво на душе.

— Я знаю, Хаус. Но так не должно быть. Послушай, мне надо идти. Пора читать Рейчел сказку, а я пытаюсь не менять наш привычный режим. Я обещаю скоро позвонить, ладно?

— Ладно, — сказал он. — Спокойной ночи, Кадди.

— Спокойной ночи, Хаус.

Она повесила трубку.

Он посмотрел на телефон и почувствовал себя еще хуже, чем раньше. Он потер ногу — боль была просто убийственной. Он принял 4 таблетки Ибупрофена, заранее зная, что толку не будет.

Джулия была права. Он был эгоистичным ублюдком.

Свой переезд в Балтимор он считал своеобразной жертвой для Кадди. Он видел себя благородным мучеником.

По его разумению, если она была счастлива замужем, а он — одинок и несчастен, то он всё сделал правильно. А если они пересекались пару раз в год, так это просто вознаграждение за то, что он держится подальше.

Но, конечно же, всё оказалось не так. Измена никогда не может быть преступлением без жертв. В этом случае жертв было три.

Он снова взял телефон и набрал номер своего начальника в лаборатории.

— Фил, мне нужно несколько выходных. У меня в Принстоне осталась пара незаконченных дел, которыми я должен срочно заняться.

***

Бретт появился около четверти второго, видимо, надеясь на быстрый запоздалый ланч. С ним были еще двое мужчин и женщина. Хаус предположил, что все они — судьи.

Спрятавшись за газетой, он наблюдал, как они сделали заказ, потом поели и попросили счет, и в этот момент он, прихрамывая, подошел к их столику.

— Бретт, можно тебя на пару слов?

Бретт как раз рассказывал историю об одном подзащитном, который принес в зал суда чихуахуа, и ему пришлось остановиться на полуслове. Когда он увидел Хауса, его рот самопроизвольно открылся от удивления.

— Ты, наверное, шутишь, — сказал он.

— Я прошу лишь пять минут твоего времени, — настаивал Хаус.

Решение встретиться с Бреттом в публичном месте оказалось очень выгодной стратегией. Он не только не был расположен устраивать сцену в присутствии своих коллег, но также не стал бы наносить Хаусу физический ущерб.

— Невероятно, — произнес Бретт, качая головой. Он встал, не скрывая своего ухудшивегося настроения, и сказал друзьям: — Продолжайте без меня.

— Все в порядке? — спросила женщина.

— Да, — пробормотал он и последовал за Хаусом к его столику.

— Какого черта ты здесь делаешь, Хаус? — раздраженно осведомился он.

— Я подал документы на должность судебного стенографиста, — сказал Хаус. — Оказывается, я умею очень быстро печатать.

Он тут же пожалел о своей шутке.

— Извини, — сказал он. — Сработал старый защитный механизм...

— Мне нужно быть в суде через пятнадцать минут, — нетерпеливо проговорил Бретт. — Говори, что ты хотел сказать, и говори быстро.

— Я хочу поговорить о Кад... о Лизе.

— А что с ней?

— Она тебя любит.

— Спасибо за сводку новостей.

— И ты ее любишь.

— Ты понятия не имешь о моих чувствах к ней.

— Вообще-то, мне кажется, что очень даже имею, — сказал Хаус, теребя в пальцах чайную ложку.

Бретт уставился на него, скрестив руки на груди и тем самым демонстрируя свою готовность к нападению.

— Послушай, Лизе 46 лет, — продолжил Хаус. — Любая сорокашестилетняя женщина, вступая в брак, имеет определенный багаж... Я ее багаж.

— Что ж, ей следовало бы разобраться со своим багажом, когда она решила дать клятву верности мне, — многозначительно произнес Бретт.

— Согласен, — ответил Хаус. — И она это сделает. Это была всего одна ошибка, которая больше никогда не повторится. Даю тебе слово — как мужчина.

— Твое слово значит для меня ровно столько же, сколько та соломинка, которую ты жуешь.

Хаус вздохнул, опустил взгяд на стол, потер бровь.

— Ты хоть понимаешь, как сильно я тебе завидую? — наконец сказал он.

— Завидуешь мне? Вот это номер.

— Ты не понимаешь? Ты выиграл. Я проиграл. Ее жизнь — ты. Я же просто ничего не значащий отпуск.

— Полагаю, это один из вариантов, как можно воспринимать эту ситуацию, — сказал Бретт.

— Я говорю о том, что тебе удается делать ее счастливой, — тихо сказал Хаус. — Это то, что мне не удавалось никогда.

Бретт был немного потрясен такой его прямотой и откровенностью.

— Может быть, я больше не хочу делать ее счастливой, — сказал он.

— Думаю, что хочешь, — возразил Хаус. — Потому что за нее стоит бороться. И мы оба это знаем.

Он встал, бросил на стол двадцатидолларовую купюру и взял свою трость.

— Сделай счастливыми ее и ее малышку, и я клянусь тебе, что ты обо мне больше никогда не услышишь.

***

Позже тем же вечером Бретт заявился в дом Джулии. Когда Джулия открыла дверь, на ее лице расцвела счастливая улыбка.

— Бретт! — воскликнула она, практически обнимая его. Ей очень нравился судья Бретт Алстон.

— Лиза здесь? — спросил он.

— Да, она наверху укладывает Рейчел спать. Садись. Я позову ее. Тебе что-нибудь принести? Вино? Пиво? Сендвич?

— Нет, спасибо, — ответил он.

Она побежала наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Кадди сидела на краю кровати Рейчел и читала ей сказку про фей и единорогов.

Джулия жестом позвала ее выйти в коридор.

— Бретт пришел! — прошептала она.

— Мой Бретт? — спросила Кадди.

— Да, он пришел к тебе!

— Ух ты, — произнесла Кадди. — Можешь дочитать Рейчел книжку?

— Конечно! — ответила Джулия.

Кадди подошла к Рейчел и сказала:

— Мамочка пойдет поговорит с Бреттом, ладно? Я вернусь, чтобы поцеловать тебя перед сном.

Она отдала Джулии книгу и направилась к лестнице.

— Подожди! А ты не накрасишься хоть немного? Не приведешь себя в порядок?

— А, потому что вот тогда он захочет, чтобы я вернулась? — засмеялась Кадди. — Просто пожелай мне удачи.

— Удачи, — сказала Джулия.

Кадди спустилась вниз. Бретт сидел на диване, листая «Спортс иллюстрейтед». Увидев ее, он положил журнал и встал. Он всегда стоя начинал важные разговоры.

— Присядь, — сказал он.

Она села напротив него на стул и обхватила коленки руками.

— Так... что случилось? — спросила она, смеясь над собственными совершенно неуместными словами.

— Я много думал, — сказал Бретт. — Я хочу, чтобы вы с Рейчел вернулись домой.

— Правда?

— Да.

— Бретт, я очень рада. Конечно, мы вернемся... но с чего такие внезапные перемены?

— Я понял, что ты именно та женщина, за которую стоит бороться.

— За меня не нужно бороться, Бретт. Я твоя.

— Забавно. Именно так он и сказал, — почти прошептал Бретт.

— Кто?

— Хаус.

— Хаус?

— Ты можешь в это поверить? Этот мудак приходил сегодня ко мне и убеждал меня принять тебя обратно.

— Правда?

— Да. Сказал, что ты заслуживаешь счастья, и что со мной ты счастлива. Ведь правда счастлива?

Кадди глядела на него, не произнося ни слова.

— Да, Бретт, конечно. Это правда.

— Тогда договорились. Когда ты вернешься? В субботу?

— Угу, — пробормотала Кадди, но ее мысли были далеко от этого разговора.

Бретт подошел к ней и крепко обнял.

— Я скучал по тебе, — сказал он.

Она молчала.

***

Следующим вечером Хаус сидел дома и жалел себя. Он был один. Вероятно, он больше никогда не увидит Кадди, и ко всему прочему его нога болела так, что казалось, будто к ней приложили раскаленное железо.

За неделю до этого, когда он взял с полки старую книгу по медицине, из страниц вывалился маленький мешочек с викодином. Он напрятал повсюду столько викодина, что пришлось бы потратить целую жизнь, чтобы всё найти.

Нужно было выбросить пакет сразу же — там было шесть таблеток —но почему-то он не смог этого сделать.

Теперь он вынул пакет из шуфлядки на кухне, где оставил его тогда, и, высыпав на ладонь две пилюли, уставился на них.

Секунду он размышлял он прекрасном облегчении, об онемелости, о короткой передышке от страданий, которые принесло бы ему лекарство. Казалось, что это сильнее его самого.

Он не принимал викодин уже почти пять лет.

«Какая разница? — подумал он. — Кто узнает? Кому до этого есть дело?»

Но именно под викодином ему привиделся секс с Кадди, после чего он оказался в Мейфилде. Именно под викодином он въехал в ее дом. Практически каждый его ужасный поступок был совершен под воздействием этих бессмысленных таблеток. Он хотел стать лучше. На этот раз не только ради нее, но и ради себя.

Он взял таблетки — все шесть — и спустил их в канализацию, слушая как они падают в неизвестность.

Потом он сел за пианино и начал играть, но ничто не могло его отвлечь. Было уже одиннадцать часов вечера. «К этому времени, — думал он, — Кадди и Рейчел уже вернулись в дом Бретта. Он, наверное, живет в каком-нибудь роскошном особняке. У Рейчел, вероятно, игрушек столько, что она не знает, что с ними делать. Может быть, есть даже золотистый ретривер.» Хаус улыбнулся последней мысли.

Вдруг он услышал какой-то тихий отдаленный стук. Сначала он решил, что этот звук донесся из соседней квартиры, но потом стук повторился и на этот раз громче.

Он понял, что стучат в его дверь и пошел открывать.

На пороге стояли Кадди и Рейчел, обе очень усталые, будто бы после напряженного путешествия. Кадди держала достаточно громоздкий чемодан, а у Рейчел на плече висел рюкзачок «Хелло Китти».

— Кадди! Рейчел! Что вы здесь делаете?

Без лишних раздумий он заключил обеих в объятия.

— Рейчел, ты такая высокая! — сказал он, отстраняя ее от себя и разглядывая. — А волосы у тебя какие длинные!

— Я собираюсь пожертвовать их в «Локоны любви», — гордо заявила Рейчел.

— Ух ты! Это идея дяди Уилсона?

— Ее собственная, — сказала Кадди и потрепала дочку по макушке.

Хаус моргнул, не веря своим глазам. Он был в шоке.

Схватив их сумки — слава Богу, чемодан Кадди была на колесиках — он повел их в комнату.

— Вы, наверное, вымотались. Хотие что-нибудь попить? — наконец спросил он, отправляясь на кухню.

— Мой единорог! — закричала Рейчел, заметив на холодильнике рисунок.

Кадди тоже его заметила и почувствовала, как к горлу подступил ком.

— Да, — улыбнулся Хаус. — Твой единорог.

Он открыл холодильник.

— Так, что вы хотите?

— Яблочный сок!

Хаус заглянул в холодильник и почесал в затылке. У него было шесть бутылок «Дос Экис» (прим.пер. — марка пива), бутылка тоника и баночка соленых огурцов.

— Она попьет воды, — сказала Кадди, качая головой.

— Стакан воды. Сейчас будет.

Он наполнил стакан и протянул его Рейчел.

— Рейч, — сказала Кадди. — Иди, пожалуйста, в спальню, посмотри там телевизор, пока мы с Хаусом поговорим.

Рейчел кивнула и убежала в спальню.

— Я покажу тебе, как включить те... — но не успел Хаус закончить предложение, как из комнаты раздался щелчок, за которым последовали звуки переключения каналов.

— Ей семь, — объяснила Кадди. — Она знает о технике больше, чем мы с тобой вместе взятые.

— Ясно, — сказал Хаус и посмотрел на Кадди.

Даже вымотавшаяся, без макияжа и с растрепанными волосами для него она была самой красивой женщиной на земле. Для него она всегда будет богиней.

Может, у него опять галлюцинации? Но он отчетливо помнил, как выбросил все таблетки.

— Нет, Кадди, ну правда — что вы здесь делаете? И к слову, как вы сюда добрались?

— Мы приехали на поезде, — сказала Кадди. — А потом взяли такси.

— Я мог встретить вас на вокзале.

— Я хотела, чтобы присутствовал элемент неожиданности, — сказала Кадди. — Мне нужно было посмотеть на твое выражение лица, когда я вместе с дочкой появлюсь у тебя на пороге без предупреждения.

— Я прошел испытание?

— Блестяще, — сияя, ответила она.

Из соседней комнаты доносились звуки «Картун нетворк», скорее всего, Багз Банни.

— Рейчел там в порядке? — спросил Хаус.

— Конечно. Телевизор — это только для вида. Я уверена, что она уже крепко спит.

— Ты тоже валишься с ног, — заметил он.

Она опустила плечи.

— У меня нет сил.

— Иди сюда, — сказал он и, обняв, долго-долго не отпускал. Щекой она прижималась к его груди и кожей ощущала грубую хлопковую ткань его футболки. Она вдохнула его запах. Он пах домом.

— Так что случилось с Бреттом? — спросил Хаус, когда они уселись на диван.

— Вчера вечером он пришел ко мне. Сказал, что хочет, чтобы я вернулась.

— Но ведь это же хорошо, да?

— Я думала, что хорошо. Сначала. Но потом я поняла, что не смогу быть ему хорошей женой, если всё ещё люблю другого мужчину.

— Меня?

— Да, дурачок, тебя.

Хаус улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

— Так что это такое? Ты приехала в гости? Ты... переезжаешь? Что?

— Так далеко я еще не думала, — призналась Кадди. — Я только знаю, что не могу больше от тебя бегать. Ты — любовь моей жизни. И я думаю, что я — любовь твоей жизни. Так что пора нам обоим перестать притворяться, что это не так.

— Но я снес тебе машиной стену, — сказал он.

— А я разбила тебе сердце. Не единожды. Мы делаем друг другу больно. Такие мы есть. Но вместе мы справимся с этим. Я так понимаю, что другого выбора у нас нет. Очевидно, что мы не можем быть врозь. Очевидно, что мы не можем быть с другими людьми. Так что мы с таким же успехом можем быть несчастными вместе.

Он засмеялся ее абсурдной логике, сморгнул слезу и снова обнял ее. Они целовались, и поцелуй этот был долгим и дразнящим, обещающим.

Когда их губы разъединились, Хаус спросил:

— Если ты останешься, где ты будешь работать? В какую школу будет ходить Рейчел? — Это были только два из миллиона вопросов, возникающих у него в голове.

— Давай разберемся с этим завтра утром, ладно? — предложила Кадди. — А сейчас я просто хочу лечь в постель.

Они отправились в спальню, где, как предполагала Кадди, Рейчел уже крепко спала, зарывшись лицом в подушку. Кадди разделась до нижнего белья и рухнула от усталости рядом с дочерью. Хаус снял футболку и лег с другой стороны от Рейчел.

Кадди протянула руку над дочкой, и Хаус взял ее ладонь в свою.

— Спокойной ночи, Хаус, — пробормотала она. — Спасибо, что на твоем лице появилось именно то выражение, которое... — Она отключилась, так и не успев закончить фразу.

Хаусу совсем не хотелось спать, но это было совсем не важно. Он держал Кадди за руку, гладил ее и смотрел на Рейчел. Девочке снился хороший сон. Она улыбалась во сне. Еще никогда в жизни он не был таким счастливым.

КОНЕЦ

@темы: фанфики, хаус/кадди