Я отличаюсь от других, разве нет? Я оригинален! (с)
Название: Игра.
Автор: Fausthaus
Фэндом: Доктор Хаус
Бета: Ю.А.
Пейринг: Хаус/Уилсон
Примечание: Осторожно! Этот рассказ был написан после просмотра третьей серии четвертого сезона.
PS: И где же я была, когда придумывали героев сериала….
читать дальшеКогда я очнулся, первое, что я увидел, были его гневные и испуганные глаза. Первое, что услышал – его голос, срывающийся от беспокойства, которым он тут же высказал все, что думает о моих умственных способностях.
Я его напугал. Опять. Уже и не вспомнить, когда я напугал его в первый раз. А теперь это как игра. Жуткая, но бесконечно увлекательная, игра. Почти то же самое, что занимать у него без конца деньги, зная, что он никогда первым не заговорит о моих долгах. И каждый раз смутно надеяться, что когда-нибудь он скажет нет, отбросит все свои принципы и просто на меня наорет. Почти то же самое, что вычислять слабые места этой толпы почти бездарностей, жаждущих попасть в число моих мальчиков и девочек для битья. А потом ударить по самому больному месту и наблюдать, как по-детски наливаются слезами их глазки. Почти то же, что обманывать Кадди и врать всему комитету по трансплантации. А потом чувствовать себя победителем, оттого, что вышло так, как захотел я.
Почти. Но все равно не так.
Я никогда не задумываюсь, откуда у меня это постоянное желание причинять боль. Откуда эта постоянная тяга уничтожать иллюзии окружающих одним только словом. И почему я не замечаю, насколько сильно я могу ранить любого человека. Но я всегда знаю, что я делаю с ним. Раз за разом я причиняю ему боль, а она рикошетом возвращается ко мне и бьет с утроенной силой. Я стал каким-то мазохистом. Мне мало моей физической боли. Я пестую и взращиваю еще и душевную. И мне всегда мало. И именно поэтому я пугаю его. Иногда в шутку, иногда всерьез, иногда слегка, иногда до полусмерти. Каждый раз я чувствую себя полной скотиной, видя страх в его глазах, но не могу остановиться.
Эта игра тоже стала своеобразным наркотиком. Я все время в ней нуждаюсь. Я нуждаюсь в его страхе и в его боли.
Когда он чего-то по настоящему боится – его лицо становится похожим на застывшую посмертную маску. Исчезают все эмоции, пропадают все желания. В его темных глазах ничего нельзя увидеть, кроме пустоты. Он словно застывает, устремив взгляд в одну точку.
Но если говорить честно, теперь он почти ничего не боится. Раньше боялся потерять пациента – теперь привык. Еще боялся говорить родственникам больных о смертельном диагнозе. А когда-то боялся поставить и сам диагноз, все время надеясь, что это он ошибся, он чего-то не досмотрел или неправильно прочел результаты анализов. Сейчас эти страхи ушли, остались только горечь и сожаление. Он даже перестал злиться. А ведь несколько лет подряд я наблюдал через стеклянную дверь балкона, как он нервно ходил по своему кабинету и не мог разжать сведенные судорогой пальцы. Или разбивал себе руки в кровь, а потом оставлял кровавые разводы на лице, пытаясь стереть непрошенные и злые слезы.
Ему было очень сложно, но он сумел. Он научился загонять свои чувства в самый глухой уголок своей души. Но иногда, все, что он с таким усилием запрятал глубоко в себя, пытается вырваться и навредить ему. И тогда появляются антидепрессанты и марихуана. Он пытается забыться и вернуть свое равнодушие и спокойствие. Но получается не всегда.
Именно в один из таких моментов я начал играть. Ведь единственное, чего он и в самом деле боится – это потерять меня. И с каждым днем он боится все сильнее и сильнее. И я этим пользуюсь. Я заставляю его забыть о собственной боли и сконцентрироваться на моей.
Все чаще я хочу, чтобы он думал только обо мне, волновался только за меня и тогда меня бесит его любовь к окружающим. Ведь они отбирают его. Они мешают мне даже наслаждаться его присутствием, потому что в любой момент кто-то из них может позвонить, и он тут же уйдет. Уйдет, даже если сам не желает этого. И тогда я начинаю ненавидеть всех, у кого получается до него добраться. Единственное чего я хочу в такие моменты – чтобы все они умерли и никогда больше не тревожили нас.
И тогда я начинаю играть с его самым страшным кошмаром. Я заставляю его поверить, что его страх потерять меня – реальность. И он останется один против окружающего мира. Ведь он нуждается во мне также как я в нем. Он может спрятаться за меня всегда, когда ему становится невыносимо жить и думать. Во мне есть то, чем никогда не будет обладать он. Без меня он не сможет даже работать в этой клинике, потому что она его уничтожит.
И поэтому я пугаю его. Я заставляю его забывать обо всем на свете, кроме меня. Я пугаю его, потому что именно в эти моменты я наслаждаюсь тем, что он всецело принадлежит мне. И я могу заставить его делать все, что я захочу. Я владею им. Он мой.
Его руки подрагивают от перенесенного шока. В его глазах обида и усталость. Иногда он устает за меня бояться. Может даже, клянется, что больше никогда не будет вести себя как сумасшедший, даже если ему сообщат о том, что я опять при смерти.
Но этого никогда не случится. Я никогда не отпущу тебя, Джеймс. Я никогда не остановлюсь. Ради этого я пойду на все. Я даже скажу тебе сейчас правду о своих чувствах. Потому что именно ты заставляешь меня жить.
-Я люблю тебя.
Я никогда не оставлю тебя в покое.
Я никогда не перестану играть…
Автор: Fausthaus
Фэндом: Доктор Хаус
Бета: Ю.А.
Пейринг: Хаус/Уилсон
Примечание: Осторожно! Этот рассказ был написан после просмотра третьей серии четвертого сезона.
PS: И где же я была, когда придумывали героев сериала….
читать дальшеКогда я очнулся, первое, что я увидел, были его гневные и испуганные глаза. Первое, что услышал – его голос, срывающийся от беспокойства, которым он тут же высказал все, что думает о моих умственных способностях.
Я его напугал. Опять. Уже и не вспомнить, когда я напугал его в первый раз. А теперь это как игра. Жуткая, но бесконечно увлекательная, игра. Почти то же самое, что занимать у него без конца деньги, зная, что он никогда первым не заговорит о моих долгах. И каждый раз смутно надеяться, что когда-нибудь он скажет нет, отбросит все свои принципы и просто на меня наорет. Почти то же самое, что вычислять слабые места этой толпы почти бездарностей, жаждущих попасть в число моих мальчиков и девочек для битья. А потом ударить по самому больному месту и наблюдать, как по-детски наливаются слезами их глазки. Почти то же, что обманывать Кадди и врать всему комитету по трансплантации. А потом чувствовать себя победителем, оттого, что вышло так, как захотел я.
Почти. Но все равно не так.
Я никогда не задумываюсь, откуда у меня это постоянное желание причинять боль. Откуда эта постоянная тяга уничтожать иллюзии окружающих одним только словом. И почему я не замечаю, насколько сильно я могу ранить любого человека. Но я всегда знаю, что я делаю с ним. Раз за разом я причиняю ему боль, а она рикошетом возвращается ко мне и бьет с утроенной силой. Я стал каким-то мазохистом. Мне мало моей физической боли. Я пестую и взращиваю еще и душевную. И мне всегда мало. И именно поэтому я пугаю его. Иногда в шутку, иногда всерьез, иногда слегка, иногда до полусмерти. Каждый раз я чувствую себя полной скотиной, видя страх в его глазах, но не могу остановиться.
Эта игра тоже стала своеобразным наркотиком. Я все время в ней нуждаюсь. Я нуждаюсь в его страхе и в его боли.
Когда он чего-то по настоящему боится – его лицо становится похожим на застывшую посмертную маску. Исчезают все эмоции, пропадают все желания. В его темных глазах ничего нельзя увидеть, кроме пустоты. Он словно застывает, устремив взгляд в одну точку.
Но если говорить честно, теперь он почти ничего не боится. Раньше боялся потерять пациента – теперь привык. Еще боялся говорить родственникам больных о смертельном диагнозе. А когда-то боялся поставить и сам диагноз, все время надеясь, что это он ошибся, он чего-то не досмотрел или неправильно прочел результаты анализов. Сейчас эти страхи ушли, остались только горечь и сожаление. Он даже перестал злиться. А ведь несколько лет подряд я наблюдал через стеклянную дверь балкона, как он нервно ходил по своему кабинету и не мог разжать сведенные судорогой пальцы. Или разбивал себе руки в кровь, а потом оставлял кровавые разводы на лице, пытаясь стереть непрошенные и злые слезы.
Ему было очень сложно, но он сумел. Он научился загонять свои чувства в самый глухой уголок своей души. Но иногда, все, что он с таким усилием запрятал глубоко в себя, пытается вырваться и навредить ему. И тогда появляются антидепрессанты и марихуана. Он пытается забыться и вернуть свое равнодушие и спокойствие. Но получается не всегда.
Именно в один из таких моментов я начал играть. Ведь единственное, чего он и в самом деле боится – это потерять меня. И с каждым днем он боится все сильнее и сильнее. И я этим пользуюсь. Я заставляю его забыть о собственной боли и сконцентрироваться на моей.
Все чаще я хочу, чтобы он думал только обо мне, волновался только за меня и тогда меня бесит его любовь к окружающим. Ведь они отбирают его. Они мешают мне даже наслаждаться его присутствием, потому что в любой момент кто-то из них может позвонить, и он тут же уйдет. Уйдет, даже если сам не желает этого. И тогда я начинаю ненавидеть всех, у кого получается до него добраться. Единственное чего я хочу в такие моменты – чтобы все они умерли и никогда больше не тревожили нас.
И тогда я начинаю играть с его самым страшным кошмаром. Я заставляю его поверить, что его страх потерять меня – реальность. И он останется один против окружающего мира. Ведь он нуждается во мне также как я в нем. Он может спрятаться за меня всегда, когда ему становится невыносимо жить и думать. Во мне есть то, чем никогда не будет обладать он. Без меня он не сможет даже работать в этой клинике, потому что она его уничтожит.
И поэтому я пугаю его. Я заставляю его забывать обо всем на свете, кроме меня. Я пугаю его, потому что именно в эти моменты я наслаждаюсь тем, что он всецело принадлежит мне. И я могу заставить его делать все, что я захочу. Я владею им. Он мой.
Его руки подрагивают от перенесенного шока. В его глазах обида и усталость. Иногда он устает за меня бояться. Может даже, клянется, что больше никогда не будет вести себя как сумасшедший, даже если ему сообщат о том, что я опять при смерти.
Но этого никогда не случится. Я никогда не отпущу тебя, Джеймс. Я никогда не остановлюсь. Ради этого я пойду на все. Я даже скажу тебе сейчас правду о своих чувствах. Потому что именно ты заставляешь меня жить.
-Я люблю тебя.
Я никогда не оставлю тебя в покое.
Я никогда не перестану играть…
-
-
20.10.2007 в 00:11А представляете, как обидно будет, если Хильсон из фанона каноном станет?
Их же немедленно перестанут пейрить. =)
-
-
20.10.2007 в 00:13-
-
20.10.2007 в 00:38это точно, Bad! А еще неожиданно... я с открытым ртом пять минут просидела, потом раз 5 еще посмотрела этот момент, думая что у меня слуховые глюки начались...
А представляете, как обидно будет, если Хильсон из фанона каноном станет?
Bad, я думаю сценаристы еще не настолько осмелели... а вот дразнить фанатов Хильсона уже умеют великолепно...
Lonnie, спасибо
-
-
20.10.2007 в 00:43сценаристом нужно кормить семьи, и Роберту с Хью тоже)) не дождемся мы, господа))
-
-
20.10.2007 в 01:19А рассказ очень хороший. Мне чрезвычайно понравился.
Fausthaus Спасибо.
-
-
20.10.2007 в 10:29-
-
20.10.2007 в 11:18Спасибо))
-
-
22.10.2007 в 12:25Ха, после старушки Ро уже всё можно.
я с открытым ртом пять минут просидела, потом раз 5 еще посмотрела этот момент, думая что у меня слуховые глюки начались...
same here, офигение и восторг наличествовали
-
-
22.10.2007 в 12:36-
-
23.10.2007 в 01:20Спасибо, Black moon.
-
-
30.01.2008 в 00:08И главное, этот фик запомнится, он не безликий, не то что так часто встречается - аля "под копирку"
Спасибо! Это просто бальзам на душу