Название: Everybody
Автор: reinvention , беспощаднаястерва бета: n_a_u
Пейринг: Хаус/Уилсон (слэш)
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Предупреждения: АУ как минимум по отношению к 8му сезону, начиная с 18й серии, и вообще АУ.
Саммари: "Это конец, Света" (с)
читать дальше
1.
- Ты абсолютно уверен, что это не может быть... ничем иным? - Уилсон в который раз вглядывался в темное пятно на снимке, пытаясь придумать альтернативу тому немыслимому, что только что было озвучено в этой комнате.
Хаус не ответил сразу, не уставился на него с видом "ты что, идиот?", не усмехнулся и не выдал порцию черного юмора. Он просто перехватил взгляд и не столько кивнул, сколько медленно прикрыл и снова открыл глаза. Молчание и полная неподвижность продолжались еще почти минуту, потом Хаус с трудом поднялся с дивана и похромал к балкону, остановившись перед закрытой дверью. На улице легкие облака скользили по безмятежной весенней синеве, и, хотя в комнате не было темно, Уилсону внезапно захотелось включить свет. А лучше задернуть шторы и развести огонь в камине, если бы только он тут был, потому что ладони вдруг оказались ледяными. Он переплел пальцы рук, пытаясь понять, разложить на составляющие, что конкретно он сейчас чувствует. В этот момент Хаус вернулся из своей медитации.
- Я сам все перепроверил, разобрал все варианты, залез во все существующие справочники. Я видел ее, Уилсон, я смотрел на эту чертову тварь, вооружившись последними достижениями науки и техники... Она там. И довольно скоро даст о себе знать. Я думал, говорить ли тебе, есть ли в этом смысл? Возможно, стоило оставить тебе еще несколько месяцев спокойной жизни. Но... мой эгоизм победил.
- Спасибо. Думаю, я сам выбрал бы знать.
Хаус кивнул и повернулся в сторону выхода, задержался у стола, чтобы собрать все бумаги и отпечатки и направился к двери. Уже на пороге Уилсон окликнул его, сделав окончательный выбор в пользу знания, каковым бы ужасным оно ни было:
- Сколько? Сколько точно осталось?
Услышав дату, он подождал, пока за Хаусом закрылась дверь, открыл ежедневник и рассеянно полистал его до нужного месяца. Не стал делать никаких отметок, обводить красным или рисовать черную точку, похожую на ту, что несколько минут назад разглядывал на изображении, просто уставился на числа, пробегая глазами список запланированных событий. Запланированных. Возможно, если бы в кабинете действительно был камин, он бы устроил ритуальное сожжение ежедневника. А так, ни в чем не повинная книжица отделалась полетом к дальней стене комнаты.
2.
Когда они начинали сборы, Уилсон пытался представить, что будет самым трудным. Определиться с пунктом назначения, купить подержанный трейлер, уволиться из ПП, увидеться с родными… Хаус взял на себя поиск места, и Уилсон полностью доверился его выбору. Ему же досталась роль добытчика необходимого реквизита, провизии, изобретателя причины для их совместного увольнения и отъезда (Хаус просто отвечал любому интересующемуся, что у них медовый месяц, и от него вскоре отстали). Уилсон никак не мог предположить, что самым сложным в их предприятии будет затащить практически в одиночку любимый диван Хауса на вершину холма. Когда его друг настоял на том, чтобы они взяли этот предмет мебели с собой, он не стал противиться этому капризу, в конце концов, если так проявляется сентиментальность Хауса, то кто будет его осуждать, уж точно не тот, кто взял с собой альбом с фотографиями. Но сейчас, комфортно устроившись на высоте, позволяющей в солнечный день обозревать значительную часть штата, Уилсон не мог не согласиться с тем, что идея была неплоха. За спиной и слева уходили вверх склоны гор. Из-под ног направо змеилась еле заметная тропинка от небольшой площадки, где уместился их трейлер - то была самая высокая точка, куда смогла дотащить его машина. Надо принести сюда побольше одеял и подушек. Летние ночи в горах довольно прохладны, а звездное небо притягательно.
Телевидение и сотовая сеть перестали работать в один день. Они восприняли это как сигнал и прекратили свои вылазки в ближайшую деревушку, расположенную в восемнадцати километрах к востоку. Резервуары воды и топлива заполнены доверху, свежих продуктов будет недоставать, но запаса консервов должно хватить с лихвой. Уилсон в очередной раз подивился тому, сколько всего Хаус успел продумать за две недели, которые жил один на один с мыслью о предстоящем. Покупка небольшого консервного заводика на все пенсионные накопления была, что и говорить, неплохим вложением. Оставалось радио. Крупные радиостанции продержались немногим дольше остальных средств связи, но энтузиасты-радиолюбители продолжали вещать в эфире. Иногда это были религиозные вопли, иногда крики о помощи, но однажды Хаус нашел волну, где транслировали классический рок, очевидно из личной коллекции какого-то фаната. Эту частоту они включали, занимаясь ежедневными делами. Делая сэндвичи из консервированной ветчины под завывания гитарных рифов, почти возможно было отвлечься. Просто отпуск, выезд на природу в приятной компании.
Лето приближалось к середине, и вечерами они все чаще ленились спускаться вниз с холма, засыпая на диване после созерцания самых потрясающих закатов, которые когда-либо доводилось видеть Уилсону (Хаус что-то говорил про Катманду). Некоторые вершины почти постоянно окутывала легкая дымка, рассеивавшаяся лишь после грозы. В это время Уилсон любил подниматься на холм один – тащить по мокрой траве Хауса вверх, а потом вниз было сомнительным удовольствием, да и он сам ворчал про сырость и старость, так что эти минуты после дождя были практически единственным временем, когда они находились порознь. В погожие дни они медленно поднимались наверх, откидывали тент с дивана и устраивались среди подушек. Быть может, горный воздух был причиной тому, что Уилсон неожиданно хорошо спал и даже высыпался в полусидячем положении. Отсидев все, что можно и практически не чувствуя бедра, на которое Хаус частенько сползал со своей подушкой к утру, он, конечно, давал себе зарок никогда больше не ночевать подобным образом, но справиться с искушением еще немного посидеть под звездами было трудно. Возможно, к этому имел какое-то отношение сопящий под боком Хаус. Здесь так легко стирались сами понятия границ – времени, которое нечем было отмерять, пространства, которого было вокруг больше, чем хватало глаз. Иногда утром их пальцы оказывались переплетены, но потребности извиняться за это не возникало.
Последней песней, которая прозвучала по радио, оказалась «Five Years». Хаус усмехнулся, заметив, что автор ошибся совсем на чуть-чуть, на несколько десятилетий. Потом частота замолчала навсегда.
3.
Да, точно, это один из его бывших пациентов. Хаус ловит его настороженный, острый взгляд и внутренне собирается, пытаясь прочитать приближающегося человека через стеклянную стену. Прошло слишком много времени для внезапного приступа благодарности, но кто знает, возможно недостаточно много чтобы забыть брошенное вскользь оскорбление? Через минуту мужчина уже напоминает ему свое имя и случай. Нет, он не похож на фанатика-мстителя, он не прячет за пазухой пистолет или нож, но Хауса не покидает ощущение, что он припрятал кое-что посерьезнее. Возможно, это причина, по которой он соглашается встретиться еще раз тем же вечером для разговора.
- Ковальски, вы хотите, чтобы я поверил будто вещи такого масштаба можно скрыть?
- Лишь до поры до времени. Наша область знаний сильно зависит от качества оборудования. Оно, в свою очередь, зависит от расходуемых средств, таким образом, круг специалистов, имеющих доступ к этой информации не то, чтобы очень узок, но вполне четко очерчен. Каждый человек, имеющий хотя бы косвенные сведения о проблеме, находится под наблюдением. При наличии средств, опять же, информацию легко можно уничтожить вместе с человеком. Разумеется, как только объект окажется в зоне, доступной любительской технике, эта информация станет общедоступной, но к тому моменту операция уже перейдет на вторую стадию и последующий хаос не повлияет на безопасность первого круга.
- Подземные бункеры, ковчег?
- Доктор, вы же понимаете, что если я поделюсь с вами такими сведениями, то тем самым собственноручно подпишу ваш смертный приговор, а я пришел сюда не за этим.
- Но вам ведь нужно, чтобы я во все это поверил? Неотвратимое столкновение, катаклизмы, выживание ничтожного процента населения – все эти милые вещи приятнее переждать в уютном бункере под присмотром врачей-профессионалов, так что если мы нужны вам…
- Хаус, вы не совсем поняли, я здесь не как вербовщик. Речь идет только о вас лично. Вы не можете никого взять с собой.
- Но что, если бы я был женат и с детьми? Вы же берете людей семьями, вы сами говорили, а я один – считайте, что сэкономили место на вашем звездолете или что там у вас. Я возьму с собой одного человека – это мое последнее условие. Я и со мной «+1».
- Доктор, к сожалению, это вы мой «+1», я добился разрешения взять вас, потому, что я один из тех, кто стоял у истоков проекта. Я одинок. Когда я подумал, кого бы я мог спасти, взяв с собой, я вспомнил о вас: вы когда-то спасли мне жизнь, и я решил вернуть долг.
4.
- Говори уже. Ты смотришь несколько минут. Идиоту ясно, ты собираешься что-то сказать.
- Боюсь, это несколько изменит ... ммм... твое мнение обо мне.
- Уилсон! Ты всерьез думаешь, что я ... не знаю ... то, что ты хочешь сказать, чтобы оно там не...
- Хм. Ты всегда говорил, что я "не скучный". А между тем я собираюсь задать самый стандартный для подобной ситуации вопрос.
- Стандартный? И сколько концов света тебе удалось пережить? ... Валяй.
- Ты жалел о чем-нибудь в своей жизни?
- Разумеется, будь я Памелой Андерсен, я мог бы часами...
- О том, чего ты не сделал. Или сделал не так.
...
- Хаус, ты заснул?
- Нет, думаю. Знаешь, получается довольно большой список.
- Мне хватит Топ 3.
- Жалею, что не помирился кое с кем, что не женился кое на ком, и не трахнул тогда кое-кого.
- Почему?
- Что именно?
- Кое-кого.
...
- Не сплю я, убери локоть. И вообще, это мой диван, и я калека, подвинься.... Если я расскажу, ты будешь смеяться до конца моих дней, но, судя по всему, это не такой уж долгий срок, как-нибудь переживу.
Я сам знаю, это глупо звучит, и не настаиваю на том, что это действительно что-то значит, может это всего лишь та же ерунда, которую мы называем "дежавю". И никакой мистики. Но... некоторые вещи в своей жизни я как будто бы знал заранее. Впервые обратил внимание на дурацкую крышу ПП издалека, еще не знал, что это такое, а почему-то понял, что буду видеть это место каждый день. С детства западал на блондинок, но если представлял хоть на мгновенье, какую женщину вижу рядом, это всегда оказывалась брюнетка. Увидел тебя на конференции, потом в баре и почему-то понял, что не отвяжусь от тебя всю оставшуюся жизнь. Не спрашивай, я сам не знаю, как именно я это понял. Не было никаких пророческих видений или настойчивого голоса в подсознании. Просто понял и почему-то поверил, что вот этот парень, хочу я или нет, он останется рядом надолго. А это, черт побери, ответственность...
Иногда мне интересно, что я все-таки должен был бы сделать, чтобы, в конце концов, не сидеть сейчас здесь с тобой... Не то, чтобы я жалуюсь, нет, я жалуюсь, конечно, но не на тебя, а на ту дуру, что завтра размажет нас тонким слоем.
...
- Твоя очередь.
- Что?
- Рассказывать что-то, чего никому не говорил.
- Хм. Не то чтобы было о чем рассказывать. Особенно тебе. Но недавно я сам себе удивился. С детства, после иной особо глупой своей выходки или удручающе идиотской ситуации, я пытался перестать переживать, твердя себе как заведенный «забудь, забудь». Не особо на это забвение надеясь, просто заглушая собственные же мысли о том, какой я глупец, как можно было бы все исправить… Просто перестать думать, забыть, забыться... Очевидно, если хорошо себя уговаривать, это возможно. Я теперь даже и не знаю, сколько всего я, возможно, забыл. Надеюсь, что не так уж много, все то «непростительное» из тинейджерских лет, теперь разве что повод для смеха. Многие гордятся подобными историями бурной юности. … Так вот, я говорил о том… Ты был в тюрьме, а я, я злился, Хаус. Я просто не мог перестать злиться. Не знаю, только ли на тебя. В какой-то момент я начал задумываться, а что бы было, если бы… стал проигрывать какие-то сценарии даже… И тут я понял, что у меня совершенно стерся из памяти тот момент. Ты представляешь? Я забыл. Не знаю, как сказать, не забыл, я просто понял, что я не вспоминал об этом, жил как будто этого не было. Может, и правда забыл. Ты поцеловал меня, Хаус. Тогда, после обхода всех баров того городка… пьяные вусмерть, в твоем номере. Ты просто отрубился потом, а я не мог понять, что мне делать. Идти в свой номер? Лечь рядом и обнять тебя? Прошагал из угла в угол несколько минут и ушел. Так и не заснул до рассвета. Не знал, что делать дальше, понимал, что ты не вспомнишь, твердил себе «забудь, забудь…». А знаешь, что самое печальное? Для меня даже не то, что ничего больше не было, даже не то, что ты этого не помнишь, а то, что я не помню, когда именно, в какой момент за почти пятнадцать лет я об этом забыл… Извини, я несу чушь. Спишь?
- Не сплю, Джимми.... И тогда не спал. Сделал вид, что упился до чертей и полчаса старательно изображал бревно, пока ты не ушел к себе. Идиот.
- Я даже не хочу уточнять, кого ты сейчас назвал идиотом. Оба хороши.
...
- Хаус.
- Мм?
- Еще что-то. Чего я не говорил... тебе.
- Знаю, Джимми....Я тоже.
Fin.
Listen or download David Bowie Five Years for free on Prostopleer
Автор: reinvention , беспощадная
Пейринг: Хаус/Уилсон (слэш)
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Предупреждения: АУ как минимум по отношению к 8му сезону, начиная с 18й серии, и вообще АУ.
Саммари: "Это конец, Света" (с)
читать дальше
...News had just come over, we had five years left to cry in.
News guy wept and told us, Earth was really dying…
David Bowie, "Five Years"
News guy wept and told us, Earth was really dying…
David Bowie, "Five Years"
1.
- Ты абсолютно уверен, что это не может быть... ничем иным? - Уилсон в который раз вглядывался в темное пятно на снимке, пытаясь придумать альтернативу тому немыслимому, что только что было озвучено в этой комнате.
Хаус не ответил сразу, не уставился на него с видом "ты что, идиот?", не усмехнулся и не выдал порцию черного юмора. Он просто перехватил взгляд и не столько кивнул, сколько медленно прикрыл и снова открыл глаза. Молчание и полная неподвижность продолжались еще почти минуту, потом Хаус с трудом поднялся с дивана и похромал к балкону, остановившись перед закрытой дверью. На улице легкие облака скользили по безмятежной весенней синеве, и, хотя в комнате не было темно, Уилсону внезапно захотелось включить свет. А лучше задернуть шторы и развести огонь в камине, если бы только он тут был, потому что ладони вдруг оказались ледяными. Он переплел пальцы рук, пытаясь понять, разложить на составляющие, что конкретно он сейчас чувствует. В этот момент Хаус вернулся из своей медитации.
- Я сам все перепроверил, разобрал все варианты, залез во все существующие справочники. Я видел ее, Уилсон, я смотрел на эту чертову тварь, вооружившись последними достижениями науки и техники... Она там. И довольно скоро даст о себе знать. Я думал, говорить ли тебе, есть ли в этом смысл? Возможно, стоило оставить тебе еще несколько месяцев спокойной жизни. Но... мой эгоизм победил.
- Спасибо. Думаю, я сам выбрал бы знать.
Хаус кивнул и повернулся в сторону выхода, задержался у стола, чтобы собрать все бумаги и отпечатки и направился к двери. Уже на пороге Уилсон окликнул его, сделав окончательный выбор в пользу знания, каковым бы ужасным оно ни было:
- Сколько? Сколько точно осталось?
Услышав дату, он подождал, пока за Хаусом закрылась дверь, открыл ежедневник и рассеянно полистал его до нужного месяца. Не стал делать никаких отметок, обводить красным или рисовать черную точку, похожую на ту, что несколько минут назад разглядывал на изображении, просто уставился на числа, пробегая глазами список запланированных событий. Запланированных. Возможно, если бы в кабинете действительно был камин, он бы устроил ритуальное сожжение ежедневника. А так, ни в чем не повинная книжица отделалась полетом к дальней стене комнаты.
2.
Когда они начинали сборы, Уилсон пытался представить, что будет самым трудным. Определиться с пунктом назначения, купить подержанный трейлер, уволиться из ПП, увидеться с родными… Хаус взял на себя поиск места, и Уилсон полностью доверился его выбору. Ему же досталась роль добытчика необходимого реквизита, провизии, изобретателя причины для их совместного увольнения и отъезда (Хаус просто отвечал любому интересующемуся, что у них медовый месяц, и от него вскоре отстали). Уилсон никак не мог предположить, что самым сложным в их предприятии будет затащить практически в одиночку любимый диван Хауса на вершину холма. Когда его друг настоял на том, чтобы они взяли этот предмет мебели с собой, он не стал противиться этому капризу, в конце концов, если так проявляется сентиментальность Хауса, то кто будет его осуждать, уж точно не тот, кто взял с собой альбом с фотографиями. Но сейчас, комфортно устроившись на высоте, позволяющей в солнечный день обозревать значительную часть штата, Уилсон не мог не согласиться с тем, что идея была неплоха. За спиной и слева уходили вверх склоны гор. Из-под ног направо змеилась еле заметная тропинка от небольшой площадки, где уместился их трейлер - то была самая высокая точка, куда смогла дотащить его машина. Надо принести сюда побольше одеял и подушек. Летние ночи в горах довольно прохладны, а звездное небо притягательно.
Телевидение и сотовая сеть перестали работать в один день. Они восприняли это как сигнал и прекратили свои вылазки в ближайшую деревушку, расположенную в восемнадцати километрах к востоку. Резервуары воды и топлива заполнены доверху, свежих продуктов будет недоставать, но запаса консервов должно хватить с лихвой. Уилсон в очередной раз подивился тому, сколько всего Хаус успел продумать за две недели, которые жил один на один с мыслью о предстоящем. Покупка небольшого консервного заводика на все пенсионные накопления была, что и говорить, неплохим вложением. Оставалось радио. Крупные радиостанции продержались немногим дольше остальных средств связи, но энтузиасты-радиолюбители продолжали вещать в эфире. Иногда это были религиозные вопли, иногда крики о помощи, но однажды Хаус нашел волну, где транслировали классический рок, очевидно из личной коллекции какого-то фаната. Эту частоту они включали, занимаясь ежедневными делами. Делая сэндвичи из консервированной ветчины под завывания гитарных рифов, почти возможно было отвлечься. Просто отпуск, выезд на природу в приятной компании.
Лето приближалось к середине, и вечерами они все чаще ленились спускаться вниз с холма, засыпая на диване после созерцания самых потрясающих закатов, которые когда-либо доводилось видеть Уилсону (Хаус что-то говорил про Катманду). Некоторые вершины почти постоянно окутывала легкая дымка, рассеивавшаяся лишь после грозы. В это время Уилсон любил подниматься на холм один – тащить по мокрой траве Хауса вверх, а потом вниз было сомнительным удовольствием, да и он сам ворчал про сырость и старость, так что эти минуты после дождя были практически единственным временем, когда они находились порознь. В погожие дни они медленно поднимались наверх, откидывали тент с дивана и устраивались среди подушек. Быть может, горный воздух был причиной тому, что Уилсон неожиданно хорошо спал и даже высыпался в полусидячем положении. Отсидев все, что можно и практически не чувствуя бедра, на которое Хаус частенько сползал со своей подушкой к утру, он, конечно, давал себе зарок никогда больше не ночевать подобным образом, но справиться с искушением еще немного посидеть под звездами было трудно. Возможно, к этому имел какое-то отношение сопящий под боком Хаус. Здесь так легко стирались сами понятия границ – времени, которое нечем было отмерять, пространства, которого было вокруг больше, чем хватало глаз. Иногда утром их пальцы оказывались переплетены, но потребности извиняться за это не возникало.
Последней песней, которая прозвучала по радио, оказалась «Five Years». Хаус усмехнулся, заметив, что автор ошибся совсем на чуть-чуть, на несколько десятилетий. Потом частота замолчала навсегда.
3.
Да, точно, это один из его бывших пациентов. Хаус ловит его настороженный, острый взгляд и внутренне собирается, пытаясь прочитать приближающегося человека через стеклянную стену. Прошло слишком много времени для внезапного приступа благодарности, но кто знает, возможно недостаточно много чтобы забыть брошенное вскользь оскорбление? Через минуту мужчина уже напоминает ему свое имя и случай. Нет, он не похож на фанатика-мстителя, он не прячет за пазухой пистолет или нож, но Хауса не покидает ощущение, что он припрятал кое-что посерьезнее. Возможно, это причина, по которой он соглашается встретиться еще раз тем же вечером для разговора.
- Ковальски, вы хотите, чтобы я поверил будто вещи такого масштаба можно скрыть?
- Лишь до поры до времени. Наша область знаний сильно зависит от качества оборудования. Оно, в свою очередь, зависит от расходуемых средств, таким образом, круг специалистов, имеющих доступ к этой информации не то, чтобы очень узок, но вполне четко очерчен. Каждый человек, имеющий хотя бы косвенные сведения о проблеме, находится под наблюдением. При наличии средств, опять же, информацию легко можно уничтожить вместе с человеком. Разумеется, как только объект окажется в зоне, доступной любительской технике, эта информация станет общедоступной, но к тому моменту операция уже перейдет на вторую стадию и последующий хаос не повлияет на безопасность первого круга.
- Подземные бункеры, ковчег?
- Доктор, вы же понимаете, что если я поделюсь с вами такими сведениями, то тем самым собственноручно подпишу ваш смертный приговор, а я пришел сюда не за этим.
- Но вам ведь нужно, чтобы я во все это поверил? Неотвратимое столкновение, катаклизмы, выживание ничтожного процента населения – все эти милые вещи приятнее переждать в уютном бункере под присмотром врачей-профессионалов, так что если мы нужны вам…
- Хаус, вы не совсем поняли, я здесь не как вербовщик. Речь идет только о вас лично. Вы не можете никого взять с собой.
- Но что, если бы я был женат и с детьми? Вы же берете людей семьями, вы сами говорили, а я один – считайте, что сэкономили место на вашем звездолете или что там у вас. Я возьму с собой одного человека – это мое последнее условие. Я и со мной «+1».
- Доктор, к сожалению, это вы мой «+1», я добился разрешения взять вас, потому, что я один из тех, кто стоял у истоков проекта. Я одинок. Когда я подумал, кого бы я мог спасти, взяв с собой, я вспомнил о вас: вы когда-то спасли мне жизнь, и я решил вернуть долг.
4.
- Говори уже. Ты смотришь несколько минут. Идиоту ясно, ты собираешься что-то сказать.
- Боюсь, это несколько изменит ... ммм... твое мнение обо мне.
- Уилсон! Ты всерьез думаешь, что я ... не знаю ... то, что ты хочешь сказать, чтобы оно там не...
- Хм. Ты всегда говорил, что я "не скучный". А между тем я собираюсь задать самый стандартный для подобной ситуации вопрос.
- Стандартный? И сколько концов света тебе удалось пережить? ... Валяй.
- Ты жалел о чем-нибудь в своей жизни?
- Разумеется, будь я Памелой Андерсен, я мог бы часами...
- О том, чего ты не сделал. Или сделал не так.
...
- Хаус, ты заснул?
- Нет, думаю. Знаешь, получается довольно большой список.
- Мне хватит Топ 3.
- Жалею, что не помирился кое с кем, что не женился кое на ком, и не трахнул тогда кое-кого.
- Почему?
- Что именно?
- Кое-кого.
...
- Не сплю я, убери локоть. И вообще, это мой диван, и я калека, подвинься.... Если я расскажу, ты будешь смеяться до конца моих дней, но, судя по всему, это не такой уж долгий срок, как-нибудь переживу.
Я сам знаю, это глупо звучит, и не настаиваю на том, что это действительно что-то значит, может это всего лишь та же ерунда, которую мы называем "дежавю". И никакой мистики. Но... некоторые вещи в своей жизни я как будто бы знал заранее. Впервые обратил внимание на дурацкую крышу ПП издалека, еще не знал, что это такое, а почему-то понял, что буду видеть это место каждый день. С детства западал на блондинок, но если представлял хоть на мгновенье, какую женщину вижу рядом, это всегда оказывалась брюнетка. Увидел тебя на конференции, потом в баре и почему-то понял, что не отвяжусь от тебя всю оставшуюся жизнь. Не спрашивай, я сам не знаю, как именно я это понял. Не было никаких пророческих видений или настойчивого голоса в подсознании. Просто понял и почему-то поверил, что вот этот парень, хочу я или нет, он останется рядом надолго. А это, черт побери, ответственность...
Иногда мне интересно, что я все-таки должен был бы сделать, чтобы, в конце концов, не сидеть сейчас здесь с тобой... Не то, чтобы я жалуюсь, нет, я жалуюсь, конечно, но не на тебя, а на ту дуру, что завтра размажет нас тонким слоем.
...
- Твоя очередь.
- Что?
- Рассказывать что-то, чего никому не говорил.
- Хм. Не то чтобы было о чем рассказывать. Особенно тебе. Но недавно я сам себе удивился. С детства, после иной особо глупой своей выходки или удручающе идиотской ситуации, я пытался перестать переживать, твердя себе как заведенный «забудь, забудь». Не особо на это забвение надеясь, просто заглушая собственные же мысли о том, какой я глупец, как можно было бы все исправить… Просто перестать думать, забыть, забыться... Очевидно, если хорошо себя уговаривать, это возможно. Я теперь даже и не знаю, сколько всего я, возможно, забыл. Надеюсь, что не так уж много, все то «непростительное» из тинейджерских лет, теперь разве что повод для смеха. Многие гордятся подобными историями бурной юности. … Так вот, я говорил о том… Ты был в тюрьме, а я, я злился, Хаус. Я просто не мог перестать злиться. Не знаю, только ли на тебя. В какой-то момент я начал задумываться, а что бы было, если бы… стал проигрывать какие-то сценарии даже… И тут я понял, что у меня совершенно стерся из памяти тот момент. Ты представляешь? Я забыл. Не знаю, как сказать, не забыл, я просто понял, что я не вспоминал об этом, жил как будто этого не было. Может, и правда забыл. Ты поцеловал меня, Хаус. Тогда, после обхода всех баров того городка… пьяные вусмерть, в твоем номере. Ты просто отрубился потом, а я не мог понять, что мне делать. Идти в свой номер? Лечь рядом и обнять тебя? Прошагал из угла в угол несколько минут и ушел. Так и не заснул до рассвета. Не знал, что делать дальше, понимал, что ты не вспомнишь, твердил себе «забудь, забудь…». А знаешь, что самое печальное? Для меня даже не то, что ничего больше не было, даже не то, что ты этого не помнишь, а то, что я не помню, когда именно, в какой момент за почти пятнадцать лет я об этом забыл… Извини, я несу чушь. Спишь?
- Не сплю, Джимми.... И тогда не спал. Сделал вид, что упился до чертей и полчаса старательно изображал бревно, пока ты не ушел к себе. Идиот.
- Я даже не хочу уточнять, кого ты сейчас назвал идиотом. Оба хороши.
...
- Хаус.
- Мм?
- Еще что-то. Чего я не говорил... тебе.
- Знаю, Джимми....Я тоже.
Fin.
Listen or download David Bowie Five Years for free on Prostopleer
@темы: слэш, фанфики, хаус/уилсон
-
-
21.05.2012 в 00:55-
-
30.05.2012 в 10:33-
-
31.08.2012 в 14:40