Всё проходит, и это пройдёт. (С)
Название: Хождение по рее
Автор: Spot and Punk
Пейринг: Хаус/Кадди
Спойлеры: так как же Кадди вытащила Хауса из ванны? (7*22 «Сверхурочная работа»)
Размер: 3500 слов
Отказ: Персонажи принадлежат «Фокс», и Шору и Ко.
Название оригинала: Walk the Plank
Сайт оригинала: spotandpunk.livejournal.com/20040.html
Переведено на сайте: www.iwtb.ru
Перевод: Alunakanula
скачать фанфик в html
читать дальшеЦелую минуту Кадди стояла и не мигая глядела на зияющую рану в ноге Хауса. Несмотря на то, что он всё объяснил по телефону, несмотря на ее профессиональность, несмотря на то, что она знала, что никогда нельзя недооценивать Хауса, она была в растерянности — что же делать?
У нее не было выбора — только верить в то, что Рейчел была достаточно разумным ребенком, чтобы не трогать ничего опасного в гостиной Хауса и делать ставку на необъяснимую способность дочери включать любой телевизор, попадавшийся ей на пути.
— Милая, подожди маму на диване, хорошо? Давай!
Хаус первым сдвинулся с «мертвой точки».
— Я пытался дозвониться до всех, ты была последней в списке, — казалось, что он готов выслушать все колкости, которые она могла бы обрушить на него.
— А почему в списке не было 911?
— Это не критическая ситуация.
— Так... ты решил поквитаться с жизнью?
— Я не пытаюсь сделать шунтирование, опухоли очень маленькие, и они находятся близко к коже, — он улыбнулся и добавил нечто вроде личной шутки: — Я думал это как бородавку убрать.
— А до утра нельзя было подождать? Отнести снимки томографии хирургу?
— Хирурги идиоты, они просто вырезают мышцу..., — остальные его слова были потеряны в нескрываемой боли и негодовании Кадди.
— Тебе просто стыдно, что ты колол себе лекарство, которое даже не прошло проверки, которое никогда не было опробовано на людях!
— Я вынул одну из опухолей, вторая близко. Ты можешь использовать снимок КТ, чтобы найти третью.
— Я везу тебя в больницу.
— ... просто... просто вынь опухоли, — теперь он отчаянно умолял.
— Низачто.
И вот тогда до нее дошло. В этот самый момент она увидела Хауса таким, каким он был: бледный, дрожащий, слабый и беспомощный, как любой другой пациент. Она быстро пересекла помещение и присела возле ванны. Она увидела собравшуюся под ним кровь и попыталась оценить кровопотерю, чтобы заранее заказать переливание.
Закрыв глаза, Хаус уронил голову, и казалось, что теперь он спокойно отключился, зная, что он больше не один.
Она была рада этому, рада шансу воспринимать его, как обычного пациента, забыть всю боль и ужас от его поведения и забыть ужасное, топящее чувство потери, возникшее после их разрыва.
Она надела перчатки и осторожно сняла распорки, раскрывавшие операционное поле. Накрыв рану кожей, она промокнула кровь, всё ещё сочащуюся по ноге. Затем она поднялась и стала искать аптечку первой помощи — у Хауса обычно такие вещи не были наготове.
Но на этот раз оказалось, что всё, что могло ей понадобиться было под рукой — на тумобчке возле ванны. Она заметила свернутое и прикрепленное к стене полотенце, снимок КТ и записи. Конечно, она может вспоминать это всё потом, проигрывать в памяти ужасные картины и страшные детали, но всё это могло подождать.
Раскрыв стерильную повязку, она наложила ее на рану, потому еще одну, и еще. Она не могла закрыть всё наглухо. Единственное, что она могла сделать, это предотвратить дальнейшее попадание в ногу инфекции, которая будет доедать то, что осталось от плоти. Она схватила полотенце из тумобчки, обернула его вокруг ноги и закрепила хирургической лентой. К счастью, во время всей этой процедуры он молчал, напрягаясь, когда она касалась его ноги.
— Нам нужно вытащить тебя отсюда. Хаус? — она встала над ним, уперев руки в бока, пытаясь понять, как вынуть его из ванны.
— Я не могу...
Она смотрела на его жалкие попытки схватиться трясущимися руками за край ванны и подняться. Должен был быть другой способ, она должна была найти его.
— Рейчел? Рейчел? Ты там в порядке? — крикнула она в направлении гостиной, разываясь между двумя нуждавшимися в ней людьми.
— Йо-хо, Капитан, — был ответ ее дочери.
Кадди была рада, что гиперактивное воображение Рейчел составило девочке компанию, что она, вероятно, не будет помнить эту жуткую ночь с безумством Хауса, потому что сейчас ее головка занята пиратами и давно забытым жаргоном.
— Так, вот что мы будем делать. Обхвати меня за шею и, когда я досчитаю до трех, левой ногой упрись в дно, хорошо? Хаус?
Он то отключался, то снова приходил в себя, и она даже не надеялась, что это сработает. Он был слишком высок и слишком тяжел для нее. Глупо, все это было очень глупо.
— Хаус? Ты должен оставаться со мной! Хаус! — он должен сделать это. Она не сможет ничего сама, но она и не понимала, чем он может ей помочь. Она подумала о звонке в 911, но это было в пылу отчаяния. Она должна сама.
Казалось, что прошло столетие, когда он наконец кивнул, закусив губу — из-под полотенца засочилась кровь.
— Обувь... мне нужна... обувь.
Так, конечно, ему нужна обувь, если есть хоть какой-то шанс, что она дотащит его до машины.
— Оставайся тут, не шевелись. Я на секундочку, хорошо? — она увидела его мобильник на тумбочке и забрала с собой.
Он кивнул в знак согласия. Она вышла в холл, взяла из шкафа пару кроссовок, прошла в гостиную и захватила ключи от дома Хауса.
Рейчел будто бы приклеилась к телевизору и сидела, уютно устроившись на диване Хауса. Она накрылась одеялом и выглядела так, будто бы уже была готова уснуть, совершенно не осознавая того ужаса, что творился в ванной. Кадди была рада этому.
Она опустилась на корточки рядом с дочерью, убрала с ее личика волосы и сунула в пухленькую ручку девочки телефон Хауса и ключи.
— Милая, сейчас нам нужно отвезти Хауса в больницу.
— Почему, мамочка?
— Он очень сильно поранил ногу и нужно, чтобы другой доктор его полечил.
— Которую ногу?
— Больную. Понимаешь? Милая? Нужно, чтобы ты стояла у двери с телефоном и ключами — береги их — готовая идти за мной, поняла? Я должна помочь Хаусу идти. Он сам идти не может.
— Хорошо, — она сжала телефон и ключи в ручке, как будто это был какой-то тайный приз.
— У него очень болит нога. Он очень сильно порезался, и поэтому там много крови, но в больнице его вылечат. Ты не волнуйся, ладно?
— Хорошо, мамочка.
— А теперь не отставай от меня! Будь всё время рядом. Я не могу держать тебя за ручку, поэтому будь рядом со мной, да? Рейчел? — ей противело, что ей приходится тащить дочь через город среди ночи с окровавленным больным человеком. Так начинаются кошмары. И это еще одна причина, почему она не могла быть с Хаусом. Рейчел заслуживала большего. Ее жизнь началась в таких ужасных условиях, что Кадди поклялась больше никогда не допускать такого мрака вокруг девочки.
— Я буду ждать у двери. Мама?
— Да, детка?
— Мужайся, мама!
Кадди улыбнулась и помогла дочери слезть с дивана. Она удостоверилась, что Рейчел встала там, где ей было сказано, и направилась в ванную.
Дрожащий и мертвенно бледный Хаус лежал в ванне, и казалось, что он сейчас в ней растворится.
— Костыли... в шкафу, — прошептал он, сглатывая подступившую к горлу желчь.
— Сейчас.
Она пробежала через спальню, вдыхая знакомый терпкий запах, который она любила, мельком взглянула на незастеленную кровать, брошенную у изножья одежду и задалась вопросом, а что он думал будет после того, как он решит разрезать себе ногу. Думал ли он, что придет сюда, отоспится ночь, а потом объявится на работе как ни в чем не бывало? И всё же, это она знала. Знала, что часто он не думает дальше своего носа. Долговременные последствия затерялись где-то в закрученных махинациях его разума.
Она открыла шкаф и достала костыли, которые у него были, должно быть, со времени его операции. Она вернулась в ванную и поставила костыли к стене на изготовку.
— Готов? — спросила она, беря его руки и кладя себе на шею. Его кожа была прохладной, покрытой «мурашками», и Кадди знала, что нужно действовать быстро.
Он снова кивнул и сцепил пальцы в тугой замок.
Она ждала, пока он выпрямит здоровую ногу, упрется ею в ванну, и смотрела как двигались его мышцы, напрягалось лицо, отображая готовность к неизбежной боли.
— Раз, два... — она взяла его под руки и напрягла каждый мускул своего тела, — три!
Она потянула, он оттолкнулся, и вместе они каким-то образом подняли его в нестабильное, но вертикальное положение.
Он крикнул, не в силах бороться с болью и теперь стоял, еще больше дрожа и с трудом дыша.
— Подожди... подожди.
Она крепко держала его, не хотела отпускать — им нужно было выбраться, пока у нее есть силы, пока у него есть силы.
— Все хорошо, хорошо. Я тебя держу.
Она услышала напуганный и усталый голос Рейчел, стоящей у двери.
— Все хорошо, милая, мы идем. Просто стой там, мамочка идет, — она обернулась и увидела, как он напряженно глядит на нее. — Хаус?
— Подожди... подожди... подожди...
Кадди почувствовала, что ее собственные руки начинают дрожать, — Хаус был очень тяжелым.
— Хаус, ты должен это сделать. Я не смогу удержать тебя одна. Хаус? Хорошо?
— Ладно... готов, я готов... моя нога...
— Держись крепко, ладно? Я отпущу тебя и подвину твою ногу. Переложи вес на меня. Просто обопрись на меня и повернись лицом вон к той стене. Хаус?
Он передвинул здоровую ногу и отвернулся от Кадди, всё ещё отчаянно цепляясь за ее шею правой рукой.
— Хорошо, молодец, — она наклонилась, чтобы он мог опереться на стену. — Только... мы тебя сейчас посадим на край ванны. Ты держись и обопрись всем весом на меня, хорошо?
Он застонал в ответ, когда из-под повязки вновь засочилась кровь. Его шорты, задняя часть ног и майка были испачканы густой кровью. Он сильно потел и дрожал тем сильнее, чем дольше продолжались действия. Она взяла на себя вес его ноги и придерживала его, а он осторожно сел на край ванны, стоная и пытаясь удержать слезы.
— Так, и ещё чуть-чуть. Мы сейчас тебя повернем — дай я передвину твою ногу, а ты просто отолкнись здоровой ногой. Хаус? — ей казалось, что она сражается в битве за его сознание, за то, чтобы он не провалился в небытие.
Она поддерживала его больную ногу и смотрела, как он поворачивается. Полотенце, закрывавшее рану, было насквозь пропитано кровью, поэтому она аккуратно сняла его, а Хаус упал на ее плечо, дрожа, стуча зубами и изо всех сил стараясь не взвыть. Она взяла другое полотенце, снова обернула ногу, а затем жестом показала ему обхватить ее за шею.
— На счет три мы встаем, да, Хаус? Давай, мы уже почти сделали это. Только не вырубайся, хорошо?
— Мамочка?! — тоненький голосок Рейчел прорезал пронизанный трагедией воздух ванной комнаты.
— Я иду, Рейчел, жди там. Я иду! — она снова повернулась к Хаусу и взяла его лицо в ладони. — Мы должны это сделать. Нужно отвезти тебя в больницу.
— Хорошо.
— Ладно. Раз... два... три!
Хаус вскрикнул, резко и хрипло. Они подняли его, дрожащего, и Кадди потянулась за одним из костылей.
— Вот, возьми... — она подставила костыль под руку Хауса и закрепила. — Больной стороной обопрись на меня и пойдем.
— Х... х... холодно.
— Да, да, я знаю. Рейчел? Рейчел, милая?
— Да, мамочка?
— Мне нужно, чтобы ты попробовала найти Хаусу свитер. Ты видешь его где-нибудь, детка? Стой там, мы к тебе идем.
— Я взяла свитер, мамочка.
— Отлично, молодец. Ты ждешь нас у двери?
— Да.
— Хорошо, так, мы идем. Приготовься открыть дверь, хорошо?
Кадди и Хаус, двигаясь по сантиметру, пробирались из ванны в коридор, оставляя кровавый след.
Рейчел стояла возле двери, как на посту, и казалось, что игра ей нравится. Когда она увидела маму, держащую мужчину, который почти в два раза больше, девочка улыбнулась.
— Сильная мамочка!
— Да, малышка. А теперь возьми, пожалуйста, мамочкину сумку. Ключи и телефон Хауса у тебя? Молодец. Давай теперь откроем дверь и оставайся рядом со мной, как приклеенная, помнишь?
Все трое поковыляли к машине, шаг за болезненным шагом в холодную ночь.
Кадди помогла Хаусу выпутать руку из костыля и оперла его на машину, пока выуживала из сумочки ключи.
Вдруг она поняла, что нужно переставить сиденье Рейчел вперед, чтобы Хаус мог вытянуть ноги на сиденье.
— Стой рядом с дверью, Рейчел, да? Мама переставит твое кресло.
Она обежала машину и попыталась одновременно вынимать детское сиденье и наблюдать за Рейчел и Хаусом через окна машины. Ремни не отстегивались так быстро, как ей хотелось бы, и она чуть слышно выругалась.
— Я сейчас... — Хауса вырвало на задний бампер и в сточную канаву.
Кадди побежала обратно, помогла Рейчел забраться в машину и помогла Хаусу усесться на край заднего сиденья, пока она разберется с ремнями безопасности дочки.
— Я справлюсь... я справлюсь... — еле слышным шепотом повторяла она. Вся эта ситуация быстро превращалась в одну из таких, которые выходят из под контроля. Но если подумать здраво, за повышения ставок нужно было благодарить только Хауса. Любой здравомыслящий человек понял бы безумство этой идеи, любой здравомыслящий человек проигнорировал бы поздний звонок и уложил дочь спать в ее собственную кроватку. Она предполагала, что все эти года она поддавалась какому-то влиянию Хауса. Конечно же, я приеду и помогу тебе сделать операцию на твоей ноге в твоей же ванной в двеннадцать часов ночи. Почему нет? И для пущего веселья захвачу свою дочку-трехлетку.
Наконец, Рейчел была пристегнута, а Хаус лежал на заднем сидении. Он подозрительно затих, а его кожа чуть ли не сияла в лунном свете — таким бледным он был. Она завела машину и едва не выругалась вслух, когда Хаус остановил ее.
— Подожди...
— Что?
— Ви...ви... викодин... надо... — из-за усилившейся от перемещения боли в ноге он даже не мог сказать предложение целиком.
— Черт тебя дери, Хаус, — она откинула с лица волосы и глубоко вздохнула, — ладно, где он? Я принесу.
Она отстегнула веселящуюся при виде переволновавшейся мамы Рейчел — ни за что нельзя оставлять ее один на один с Хаусом в машине среди ночи.
— Раковина, ванная... — глаза его были закрыты, дыхание частое и сбивчивое.
Кадди была уверена, что викодин совершенно не поможет от такой боли, но она предполагала, что для него это станет просто химическим успокоительным.
Держа Рейчел на бедре, она заперла машину и побежала обратно в его квартиру, чтобы найти чертовы таблетки. Она шла по оставленному кровавому следу с надеждой, что Рейчел ничего не заметит, если она будет петь и подбрасывать ее по дороге. По правде говоря, квартира была в ужасном состоянии. Она выглядела, как место какого-нибудь ужасного убийства. Кадди почти решила приехать позже и помочь убраться, но потом с сожалением вспомнила, что теперь он — чужая проблема.
Когда они вошли в ванную, она повернула голову Рейчел к своему плечу и оглядела край раковины, ища таблетки. Схватив пузырек, она развернулась и направилась обратно, пока девочка не начала хныкать.
Тихонько молясь, чтобы Хаус был еще жив, она отперла машину и посадила Рейчел в кресло, после чего наклонилась проверить пульс Хауса. Пульс был нитевидный и очень быстрый, но определенно был. Она окрыла его ладонь и положила пузырек викодина. Не открывая глаз, он снял крышку и бросил в рот три таблетки.
— Лучше?
— Мхм.
— Теперь можем ехать? Или тебе еще что-то вдруг понадобится?
— Милая Кадди, давай просто поедем — быстро.
Ей не нужно было никакого поощрения. Она завела машину и поехала. Через каждые несколько метров она смотрела в зеркало заднего вида и — ничего не могла с собой поделать — сочувствовала. Он казался застывшим в пространстве, замер в одной позе, при которой рана не открывалась, и терпел непроходящую боль.
Рейчел пела Хаусу какую-то совершенно не к месту пиратскую песенку по дороге в больницу. Кадди включила телефон и позвонила в приемный покой.
Более чем уверенная в том, что ни дочь, ни Хаус не поблагодарят ее, если она попадет в аварию, она ехала очень осторожна, радуясь своей способности доехать до работы почти на автопилоте. Хотя бы на несколько секунд она могла забыть обо всем этом безумстве. Ей не нужно было думать о последствиях для Хауса или о том, какая будет капризная Рейчел на утро после этого ночного приключения.
Почти не осознавая своих действий, она остановилась возле дверей приемного покоя и позвала медсестер. Им удалось аккуратно и бережно вынуть Хауса из машины и переложить на каталку, а Кадди тем временем отправилась искать врача.
Несмотря на ее положение, приемный покой был переполнен и после того, как подключили сердечный монитор, Хауса закатили в коридор. Он лежал неподвижно и выглядел так, будто бы его кто-то с огромной высоты бросил на каталку. У него был такой уязвимый вид — Хаус в шортах и кроссовках — поэтому Кадди пришлось очень сильно постараться, чтобы под действием сопереживания не наделать глупостей.
Держа Рейчел на коленях, она наблюдала за линией на мониторе. Она знала, что это был один шанс из тысячи, знала, что если бы он прождал еще дольше, то нарушения были бы необратимыми.
— У тебя пульс больше 120, тебя знобит. Я думаю, у тебя сейчас будет шок. Голова не кружится?
— Я в порядке... — Кадди могла практически видеть, как в его мозгу включился режим отвлечения, когда он повернулся к Рейчел: — Видела новую серию «Бурой Бороды»?
— Было очень смешно! — весело ответила Рейчел.
— Да ну, он такой неубедительный. Полный корабль пиратов-мужиков, и они пускают пирата-девчонку по рее?
— Она поплыла!
— Это потому что у нее были большие сиси...
— Нужно определить тебя в операционную. Где эта сестра? — перебила Кадди из заботы о Хаусе, а также о морали своей дочери.
— Рейчел, пойдем найдем сестру.
Они оставили его сжимающим в ладони викодин, как будто бы это был источник всей его силы, и зашагали к стойке регистратуры, чтобы ускорить процесс.
Рейчел топала за Кадди, радостно тыкая воображаемым мечом в проходящих мимо людей. После пары звонков и пары крепких слов Кадди, Рейчел и операционная сестра вернулись к Хаусу. Кадди попыталась догадаться, с кем он говорил по телефону, но вскоре оставила попытки — ей никогда не удавалось расшифровывать его действия несмотря на все годы, что они были знакомы.
Сестра провела рукой по лбу Хауса в попытке успокоить очень больного пациента. Кадди была рада, что в этом слабом состоянии у него не хватало силы, чтобы смахнуть руку сестры, но тут же осознала, что, вероятно, ему было намного хуже, чем он показывал.
— Я найду кого-нибудь, с кем оставить Рейчел, и приду к тебе в предоперационную комнату. Веди себя хорошо, ладно?
Он кивнул в знак согласия, сестра покатила каталку к лифтам, а Кадди смотрела вслед, крепко сжимая ручку Рейчел.
— Так, давай найдем Джоэлу. Она за тобой присмотрит, пока я удостоверюсь, что с Хаусом все в порядке.
— Стоять, дорогуша! Агррр! — закричала Рейчел и воткнула воображаемый меч в живот маме.
— Эй, Рейчел! Маме же больно!
— Агррр! Ты грязное морское животное!
На этот раз Кадди не могла не улыбнуться дочери. Трехлетка с легкостью может вернуть на землю кого угодно.
— О, йохохо и тебе тоже! Пойдем, милая, отведем тебя к Джоэле.
— Нет, я хочу остаться! Я хочу увидеть Хауса! У него и правда будет деревянная нога?
— Надеюсь, что нет, дорогая, надеюсь, нет. Я обещаю, что ты увидишься с ним попозже, когда его ногу полечат. Обещаю.
Рейчел удовлетворил такой договор, и они пошли рука в руке на поиски няни.
***
Когда Рейчел была отдана в надежные руки, Кадди направилась в оперблок в надежде успеть поговорить с Хаусом до начала операции. Она устала, руки болели, а в носу все время ощущался слабый запах рвоты и крови. Но это было ничто по сравнению с тем, что должен был чувствовать Хаус. Она это хорошо знала.
Войдя в предоперационное помещение, она села на табуретку у стены и ждала, что скажет Хаус. Она не знала, что сказать и, как казалось, он тоже не знал. Двери снова открылись, и тишину нарушила операционная сестра:
— Мы готовы.
— Подождите... Я хочу, чтобы ты была там.
Сестра выжидающе остановилась. Хаус отчаянно смотрел на Кадди.
— Я не хирург, мне там делать нечего, — холодно ответила она.
— Но ты можешь удостовериться, что... этот идиот-мясник не отрежет больше, чем надо.
И в этом одном предложении всплыли на свет все те страхи, которые копились в нем со дня инфаркта мышцы.
— Ты уже подписал разрешение. Он сделает то, что нужно, — у нее уже практически заканчивалось терпение.
— Да, если будет означать — отрубит мне ногу... Я хочу быть уверенным, что это действительно необходимо.
— Хаус... — она замолчала, понимая, что, вероятно, это был знак того, насколько сильно он изменился с той катастрофы в Трентоне.
— Я не доверяю ему, я доверяю тебе.
Она отвернулась, не желая сталкиваться взглядом со страхом в его глазах. Она только однажды видела его таким в ужасно знакомых обстоятельствах. Она решила, что она должна ему. Он лежал здесь, такой уязвимый и честный, и она не могла его подвести, не могла сделать ему больно. Только не после того, как она бросила его.
Она кивнула и команда хирургов начала работу. Кадди проследовала за Хаусом до двери, похлопала его по руке и пообещала, что будет смотреть за операцией через обсервационное окно.
Напуганный и неуверенный, беспомощный под скальпелем хирурга, он мог только кивнуть.
Кадди прождала всю операцию, дождалась, пока его перевезли в палату и наблюдала, как он размеренно дышит под аккомпонемент сигнала сердечного монитора.
Рейчел устроилась у нее на коленях, доблестно стараясь притвориться, что пытается уснуть. Девочка вела себя этой ночью мудрее, чем могла бы в своем возрасте, поэтому Кадди помогла ей написать письмо для Хауса, оставила его Уилсону, когда тот пришел под утро, и не оборачиваясь, вышла из палаты за руку с дочерью.
С Хаусом всё будет в порядке, она знала это.
Это было ее будущее, вот эта малышка в пижамке и резиновых сапожках. Рейчел и ее мама, сухопутная крыса, навсегда связанная с ее смелым маленьким прохвостом.
Конец
Автор: Spot and Punk
Пейринг: Хаус/Кадди
Спойлеры: так как же Кадди вытащила Хауса из ванны? (7*22 «Сверхурочная работа»)
Размер: 3500 слов
Отказ: Персонажи принадлежат «Фокс», и Шору и Ко.
Название оригинала: Walk the Plank
Сайт оригинала: spotandpunk.livejournal.com/20040.html
Переведено на сайте: www.iwtb.ru
Перевод: Alunakanula
скачать фанфик в html
читать дальшеЦелую минуту Кадди стояла и не мигая глядела на зияющую рану в ноге Хауса. Несмотря на то, что он всё объяснил по телефону, несмотря на ее профессиональность, несмотря на то, что она знала, что никогда нельзя недооценивать Хауса, она была в растерянности — что же делать?
У нее не было выбора — только верить в то, что Рейчел была достаточно разумным ребенком, чтобы не трогать ничего опасного в гостиной Хауса и делать ставку на необъяснимую способность дочери включать любой телевизор, попадавшийся ей на пути.
— Милая, подожди маму на диване, хорошо? Давай!
Хаус первым сдвинулся с «мертвой точки».
— Я пытался дозвониться до всех, ты была последней в списке, — казалось, что он готов выслушать все колкости, которые она могла бы обрушить на него.
— А почему в списке не было 911?
— Это не критическая ситуация.
— Так... ты решил поквитаться с жизнью?
— Я не пытаюсь сделать шунтирование, опухоли очень маленькие, и они находятся близко к коже, — он улыбнулся и добавил нечто вроде личной шутки: — Я думал это как бородавку убрать.
— А до утра нельзя было подождать? Отнести снимки томографии хирургу?
— Хирурги идиоты, они просто вырезают мышцу..., — остальные его слова были потеряны в нескрываемой боли и негодовании Кадди.
— Тебе просто стыдно, что ты колол себе лекарство, которое даже не прошло проверки, которое никогда не было опробовано на людях!
— Я вынул одну из опухолей, вторая близко. Ты можешь использовать снимок КТ, чтобы найти третью.
— Я везу тебя в больницу.
— ... просто... просто вынь опухоли, — теперь он отчаянно умолял.
— Низачто.
И вот тогда до нее дошло. В этот самый момент она увидела Хауса таким, каким он был: бледный, дрожащий, слабый и беспомощный, как любой другой пациент. Она быстро пересекла помещение и присела возле ванны. Она увидела собравшуюся под ним кровь и попыталась оценить кровопотерю, чтобы заранее заказать переливание.
Закрыв глаза, Хаус уронил голову, и казалось, что теперь он спокойно отключился, зная, что он больше не один.
Она была рада этому, рада шансу воспринимать его, как обычного пациента, забыть всю боль и ужас от его поведения и забыть ужасное, топящее чувство потери, возникшее после их разрыва.
Она надела перчатки и осторожно сняла распорки, раскрывавшие операционное поле. Накрыв рану кожей, она промокнула кровь, всё ещё сочащуюся по ноге. Затем она поднялась и стала искать аптечку первой помощи — у Хауса обычно такие вещи не были наготове.
Но на этот раз оказалось, что всё, что могло ей понадобиться было под рукой — на тумобчке возле ванны. Она заметила свернутое и прикрепленное к стене полотенце, снимок КТ и записи. Конечно, она может вспоминать это всё потом, проигрывать в памяти ужасные картины и страшные детали, но всё это могло подождать.
Раскрыв стерильную повязку, она наложила ее на рану, потому еще одну, и еще. Она не могла закрыть всё наглухо. Единственное, что она могла сделать, это предотвратить дальнейшее попадание в ногу инфекции, которая будет доедать то, что осталось от плоти. Она схватила полотенце из тумобчки, обернула его вокруг ноги и закрепила хирургической лентой. К счастью, во время всей этой процедуры он молчал, напрягаясь, когда она касалась его ноги.
— Нам нужно вытащить тебя отсюда. Хаус? — она встала над ним, уперев руки в бока, пытаясь понять, как вынуть его из ванны.
— Я не могу...
Она смотрела на его жалкие попытки схватиться трясущимися руками за край ванны и подняться. Должен был быть другой способ, она должна была найти его.
— Рейчел? Рейчел? Ты там в порядке? — крикнула она в направлении гостиной, разываясь между двумя нуждавшимися в ней людьми.
— Йо-хо, Капитан, — был ответ ее дочери.
Кадди была рада, что гиперактивное воображение Рейчел составило девочке компанию, что она, вероятно, не будет помнить эту жуткую ночь с безумством Хауса, потому что сейчас ее головка занята пиратами и давно забытым жаргоном.
— Так, вот что мы будем делать. Обхвати меня за шею и, когда я досчитаю до трех, левой ногой упрись в дно, хорошо? Хаус?
Он то отключался, то снова приходил в себя, и она даже не надеялась, что это сработает. Он был слишком высок и слишком тяжел для нее. Глупо, все это было очень глупо.
— Хаус? Ты должен оставаться со мной! Хаус! — он должен сделать это. Она не сможет ничего сама, но она и не понимала, чем он может ей помочь. Она подумала о звонке в 911, но это было в пылу отчаяния. Она должна сама.
Казалось, что прошло столетие, когда он наконец кивнул, закусив губу — из-под полотенца засочилась кровь.
— Обувь... мне нужна... обувь.
Так, конечно, ему нужна обувь, если есть хоть какой-то шанс, что она дотащит его до машины.
— Оставайся тут, не шевелись. Я на секундочку, хорошо? — она увидела его мобильник на тумбочке и забрала с собой.
Он кивнул в знак согласия. Она вышла в холл, взяла из шкафа пару кроссовок, прошла в гостиную и захватила ключи от дома Хауса.
Рейчел будто бы приклеилась к телевизору и сидела, уютно устроившись на диване Хауса. Она накрылась одеялом и выглядела так, будто бы уже была готова уснуть, совершенно не осознавая того ужаса, что творился в ванной. Кадди была рада этому.
Она опустилась на корточки рядом с дочерью, убрала с ее личика волосы и сунула в пухленькую ручку девочки телефон Хауса и ключи.
— Милая, сейчас нам нужно отвезти Хауса в больницу.
— Почему, мамочка?
— Он очень сильно поранил ногу и нужно, чтобы другой доктор его полечил.
— Которую ногу?
— Больную. Понимаешь? Милая? Нужно, чтобы ты стояла у двери с телефоном и ключами — береги их — готовая идти за мной, поняла? Я должна помочь Хаусу идти. Он сам идти не может.
— Хорошо, — она сжала телефон и ключи в ручке, как будто это был какой-то тайный приз.
— У него очень болит нога. Он очень сильно порезался, и поэтому там много крови, но в больнице его вылечат. Ты не волнуйся, ладно?
— Хорошо, мамочка.
— А теперь не отставай от меня! Будь всё время рядом. Я не могу держать тебя за ручку, поэтому будь рядом со мной, да? Рейчел? — ей противело, что ей приходится тащить дочь через город среди ночи с окровавленным больным человеком. Так начинаются кошмары. И это еще одна причина, почему она не могла быть с Хаусом. Рейчел заслуживала большего. Ее жизнь началась в таких ужасных условиях, что Кадди поклялась больше никогда не допускать такого мрака вокруг девочки.
— Я буду ждать у двери. Мама?
— Да, детка?
— Мужайся, мама!
Кадди улыбнулась и помогла дочери слезть с дивана. Она удостоверилась, что Рейчел встала там, где ей было сказано, и направилась в ванную.
Дрожащий и мертвенно бледный Хаус лежал в ванне, и казалось, что он сейчас в ней растворится.
— Костыли... в шкафу, — прошептал он, сглатывая подступившую к горлу желчь.
— Сейчас.
Она пробежала через спальню, вдыхая знакомый терпкий запах, который она любила, мельком взглянула на незастеленную кровать, брошенную у изножья одежду и задалась вопросом, а что он думал будет после того, как он решит разрезать себе ногу. Думал ли он, что придет сюда, отоспится ночь, а потом объявится на работе как ни в чем не бывало? И всё же, это она знала. Знала, что часто он не думает дальше своего носа. Долговременные последствия затерялись где-то в закрученных махинациях его разума.
Она открыла шкаф и достала костыли, которые у него были, должно быть, со времени его операции. Она вернулась в ванную и поставила костыли к стене на изготовку.
— Готов? — спросила она, беря его руки и кладя себе на шею. Его кожа была прохладной, покрытой «мурашками», и Кадди знала, что нужно действовать быстро.
Он снова кивнул и сцепил пальцы в тугой замок.
Она ждала, пока он выпрямит здоровую ногу, упрется ею в ванну, и смотрела как двигались его мышцы, напрягалось лицо, отображая готовность к неизбежной боли.
— Раз, два... — она взяла его под руки и напрягла каждый мускул своего тела, — три!
Она потянула, он оттолкнулся, и вместе они каким-то образом подняли его в нестабильное, но вертикальное положение.
Он крикнул, не в силах бороться с болью и теперь стоял, еще больше дрожа и с трудом дыша.
— Подожди... подожди.
Она крепко держала его, не хотела отпускать — им нужно было выбраться, пока у нее есть силы, пока у него есть силы.
— Все хорошо, хорошо. Я тебя держу.
Она услышала напуганный и усталый голос Рейчел, стоящей у двери.
— Все хорошо, милая, мы идем. Просто стой там, мамочка идет, — она обернулась и увидела, как он напряженно глядит на нее. — Хаус?
— Подожди... подожди... подожди...
Кадди почувствовала, что ее собственные руки начинают дрожать, — Хаус был очень тяжелым.
— Хаус, ты должен это сделать. Я не смогу удержать тебя одна. Хаус? Хорошо?
— Ладно... готов, я готов... моя нога...
— Держись крепко, ладно? Я отпущу тебя и подвину твою ногу. Переложи вес на меня. Просто обопрись на меня и повернись лицом вон к той стене. Хаус?
Он передвинул здоровую ногу и отвернулся от Кадди, всё ещё отчаянно цепляясь за ее шею правой рукой.
— Хорошо, молодец, — она наклонилась, чтобы он мог опереться на стену. — Только... мы тебя сейчас посадим на край ванны. Ты держись и обопрись всем весом на меня, хорошо?
Он застонал в ответ, когда из-под повязки вновь засочилась кровь. Его шорты, задняя часть ног и майка были испачканы густой кровью. Он сильно потел и дрожал тем сильнее, чем дольше продолжались действия. Она взяла на себя вес его ноги и придерживала его, а он осторожно сел на край ванны, стоная и пытаясь удержать слезы.
— Так, и ещё чуть-чуть. Мы сейчас тебя повернем — дай я передвину твою ногу, а ты просто отолкнись здоровой ногой. Хаус? — ей казалось, что она сражается в битве за его сознание, за то, чтобы он не провалился в небытие.
Она поддерживала его больную ногу и смотрела, как он поворачивается. Полотенце, закрывавшее рану, было насквозь пропитано кровью, поэтому она аккуратно сняла его, а Хаус упал на ее плечо, дрожа, стуча зубами и изо всех сил стараясь не взвыть. Она взяла другое полотенце, снова обернула ногу, а затем жестом показала ему обхватить ее за шею.
— На счет три мы встаем, да, Хаус? Давай, мы уже почти сделали это. Только не вырубайся, хорошо?
— Мамочка?! — тоненький голосок Рейчел прорезал пронизанный трагедией воздух ванной комнаты.
— Я иду, Рейчел, жди там. Я иду! — она снова повернулась к Хаусу и взяла его лицо в ладони. — Мы должны это сделать. Нужно отвезти тебя в больницу.
— Хорошо.
— Ладно. Раз... два... три!
Хаус вскрикнул, резко и хрипло. Они подняли его, дрожащего, и Кадди потянулась за одним из костылей.
— Вот, возьми... — она подставила костыль под руку Хауса и закрепила. — Больной стороной обопрись на меня и пойдем.
— Х... х... холодно.
— Да, да, я знаю. Рейчел? Рейчел, милая?
— Да, мамочка?
— Мне нужно, чтобы ты попробовала найти Хаусу свитер. Ты видешь его где-нибудь, детка? Стой там, мы к тебе идем.
— Я взяла свитер, мамочка.
— Отлично, молодец. Ты ждешь нас у двери?
— Да.
— Хорошо, так, мы идем. Приготовься открыть дверь, хорошо?
Кадди и Хаус, двигаясь по сантиметру, пробирались из ванны в коридор, оставляя кровавый след.
Рейчел стояла возле двери, как на посту, и казалось, что игра ей нравится. Когда она увидела маму, держащую мужчину, который почти в два раза больше, девочка улыбнулась.
— Сильная мамочка!
— Да, малышка. А теперь возьми, пожалуйста, мамочкину сумку. Ключи и телефон Хауса у тебя? Молодец. Давай теперь откроем дверь и оставайся рядом со мной, как приклеенная, помнишь?
Все трое поковыляли к машине, шаг за болезненным шагом в холодную ночь.
Кадди помогла Хаусу выпутать руку из костыля и оперла его на машину, пока выуживала из сумочки ключи.
Вдруг она поняла, что нужно переставить сиденье Рейчел вперед, чтобы Хаус мог вытянуть ноги на сиденье.
— Стой рядом с дверью, Рейчел, да? Мама переставит твое кресло.
Она обежала машину и попыталась одновременно вынимать детское сиденье и наблюдать за Рейчел и Хаусом через окна машины. Ремни не отстегивались так быстро, как ей хотелось бы, и она чуть слышно выругалась.
— Я сейчас... — Хауса вырвало на задний бампер и в сточную канаву.
Кадди побежала обратно, помогла Рейчел забраться в машину и помогла Хаусу усесться на край заднего сиденья, пока она разберется с ремнями безопасности дочки.
— Я справлюсь... я справлюсь... — еле слышным шепотом повторяла она. Вся эта ситуация быстро превращалась в одну из таких, которые выходят из под контроля. Но если подумать здраво, за повышения ставок нужно было благодарить только Хауса. Любой здравомыслящий человек понял бы безумство этой идеи, любой здравомыслящий человек проигнорировал бы поздний звонок и уложил дочь спать в ее собственную кроватку. Она предполагала, что все эти года она поддавалась какому-то влиянию Хауса. Конечно же, я приеду и помогу тебе сделать операцию на твоей ноге в твоей же ванной в двеннадцать часов ночи. Почему нет? И для пущего веселья захвачу свою дочку-трехлетку.
Наконец, Рейчел была пристегнута, а Хаус лежал на заднем сидении. Он подозрительно затих, а его кожа чуть ли не сияла в лунном свете — таким бледным он был. Она завела машину и едва не выругалась вслух, когда Хаус остановил ее.
— Подожди...
— Что?
— Ви...ви... викодин... надо... — из-за усилившейся от перемещения боли в ноге он даже не мог сказать предложение целиком.
— Черт тебя дери, Хаус, — она откинула с лица волосы и глубоко вздохнула, — ладно, где он? Я принесу.
Она отстегнула веселящуюся при виде переволновавшейся мамы Рейчел — ни за что нельзя оставлять ее один на один с Хаусом в машине среди ночи.
— Раковина, ванная... — глаза его были закрыты, дыхание частое и сбивчивое.
Кадди была уверена, что викодин совершенно не поможет от такой боли, но она предполагала, что для него это станет просто химическим успокоительным.
Держа Рейчел на бедре, она заперла машину и побежала обратно в его квартиру, чтобы найти чертовы таблетки. Она шла по оставленному кровавому следу с надеждой, что Рейчел ничего не заметит, если она будет петь и подбрасывать ее по дороге. По правде говоря, квартира была в ужасном состоянии. Она выглядела, как место какого-нибудь ужасного убийства. Кадди почти решила приехать позже и помочь убраться, но потом с сожалением вспомнила, что теперь он — чужая проблема.
Когда они вошли в ванную, она повернула голову Рейчел к своему плечу и оглядела край раковины, ища таблетки. Схватив пузырек, она развернулась и направилась обратно, пока девочка не начала хныкать.
Тихонько молясь, чтобы Хаус был еще жив, она отперла машину и посадила Рейчел в кресло, после чего наклонилась проверить пульс Хауса. Пульс был нитевидный и очень быстрый, но определенно был. Она окрыла его ладонь и положила пузырек викодина. Не открывая глаз, он снял крышку и бросил в рот три таблетки.
— Лучше?
— Мхм.
— Теперь можем ехать? Или тебе еще что-то вдруг понадобится?
— Милая Кадди, давай просто поедем — быстро.
Ей не нужно было никакого поощрения. Она завела машину и поехала. Через каждые несколько метров она смотрела в зеркало заднего вида и — ничего не могла с собой поделать — сочувствовала. Он казался застывшим в пространстве, замер в одной позе, при которой рана не открывалась, и терпел непроходящую боль.
Рейчел пела Хаусу какую-то совершенно не к месту пиратскую песенку по дороге в больницу. Кадди включила телефон и позвонила в приемный покой.
Более чем уверенная в том, что ни дочь, ни Хаус не поблагодарят ее, если она попадет в аварию, она ехала очень осторожна, радуясь своей способности доехать до работы почти на автопилоте. Хотя бы на несколько секунд она могла забыть обо всем этом безумстве. Ей не нужно было думать о последствиях для Хауса или о том, какая будет капризная Рейчел на утро после этого ночного приключения.
Почти не осознавая своих действий, она остановилась возле дверей приемного покоя и позвала медсестер. Им удалось аккуратно и бережно вынуть Хауса из машины и переложить на каталку, а Кадди тем временем отправилась искать врача.
Несмотря на ее положение, приемный покой был переполнен и после того, как подключили сердечный монитор, Хауса закатили в коридор. Он лежал неподвижно и выглядел так, будто бы его кто-то с огромной высоты бросил на каталку. У него был такой уязвимый вид — Хаус в шортах и кроссовках — поэтому Кадди пришлось очень сильно постараться, чтобы под действием сопереживания не наделать глупостей.
Держа Рейчел на коленях, она наблюдала за линией на мониторе. Она знала, что это был один шанс из тысячи, знала, что если бы он прождал еще дольше, то нарушения были бы необратимыми.
— У тебя пульс больше 120, тебя знобит. Я думаю, у тебя сейчас будет шок. Голова не кружится?
— Я в порядке... — Кадди могла практически видеть, как в его мозгу включился режим отвлечения, когда он повернулся к Рейчел: — Видела новую серию «Бурой Бороды»?
— Было очень смешно! — весело ответила Рейчел.
— Да ну, он такой неубедительный. Полный корабль пиратов-мужиков, и они пускают пирата-девчонку по рее?
— Она поплыла!
— Это потому что у нее были большие сиси...
— Нужно определить тебя в операционную. Где эта сестра? — перебила Кадди из заботы о Хаусе, а также о морали своей дочери.
— Рейчел, пойдем найдем сестру.
Они оставили его сжимающим в ладони викодин, как будто бы это был источник всей его силы, и зашагали к стойке регистратуры, чтобы ускорить процесс.
Рейчел топала за Кадди, радостно тыкая воображаемым мечом в проходящих мимо людей. После пары звонков и пары крепких слов Кадди, Рейчел и операционная сестра вернулись к Хаусу. Кадди попыталась догадаться, с кем он говорил по телефону, но вскоре оставила попытки — ей никогда не удавалось расшифровывать его действия несмотря на все годы, что они были знакомы.
Сестра провела рукой по лбу Хауса в попытке успокоить очень больного пациента. Кадди была рада, что в этом слабом состоянии у него не хватало силы, чтобы смахнуть руку сестры, но тут же осознала, что, вероятно, ему было намного хуже, чем он показывал.
— Я найду кого-нибудь, с кем оставить Рейчел, и приду к тебе в предоперационную комнату. Веди себя хорошо, ладно?
Он кивнул в знак согласия, сестра покатила каталку к лифтам, а Кадди смотрела вслед, крепко сжимая ручку Рейчел.
— Так, давай найдем Джоэлу. Она за тобой присмотрит, пока я удостоверюсь, что с Хаусом все в порядке.
— Стоять, дорогуша! Агррр! — закричала Рейчел и воткнула воображаемый меч в живот маме.
— Эй, Рейчел! Маме же больно!
— Агррр! Ты грязное морское животное!
На этот раз Кадди не могла не улыбнуться дочери. Трехлетка с легкостью может вернуть на землю кого угодно.
— О, йохохо и тебе тоже! Пойдем, милая, отведем тебя к Джоэле.
— Нет, я хочу остаться! Я хочу увидеть Хауса! У него и правда будет деревянная нога?
— Надеюсь, что нет, дорогая, надеюсь, нет. Я обещаю, что ты увидишься с ним попозже, когда его ногу полечат. Обещаю.
Рейчел удовлетворил такой договор, и они пошли рука в руке на поиски няни.
***
Когда Рейчел была отдана в надежные руки, Кадди направилась в оперблок в надежде успеть поговорить с Хаусом до начала операции. Она устала, руки болели, а в носу все время ощущался слабый запах рвоты и крови. Но это было ничто по сравнению с тем, что должен был чувствовать Хаус. Она это хорошо знала.
Войдя в предоперационное помещение, она села на табуретку у стены и ждала, что скажет Хаус. Она не знала, что сказать и, как казалось, он тоже не знал. Двери снова открылись, и тишину нарушила операционная сестра:
— Мы готовы.
— Подождите... Я хочу, чтобы ты была там.
Сестра выжидающе остановилась. Хаус отчаянно смотрел на Кадди.
— Я не хирург, мне там делать нечего, — холодно ответила она.
— Но ты можешь удостовериться, что... этот идиот-мясник не отрежет больше, чем надо.
И в этом одном предложении всплыли на свет все те страхи, которые копились в нем со дня инфаркта мышцы.
— Ты уже подписал разрешение. Он сделает то, что нужно, — у нее уже практически заканчивалось терпение.
— Да, если будет означать — отрубит мне ногу... Я хочу быть уверенным, что это действительно необходимо.
— Хаус... — она замолчала, понимая, что, вероятно, это был знак того, насколько сильно он изменился с той катастрофы в Трентоне.
— Я не доверяю ему, я доверяю тебе.
Она отвернулась, не желая сталкиваться взглядом со страхом в его глазах. Она только однажды видела его таким в ужасно знакомых обстоятельствах. Она решила, что она должна ему. Он лежал здесь, такой уязвимый и честный, и она не могла его подвести, не могла сделать ему больно. Только не после того, как она бросила его.
Она кивнула и команда хирургов начала работу. Кадди проследовала за Хаусом до двери, похлопала его по руке и пообещала, что будет смотреть за операцией через обсервационное окно.
Напуганный и неуверенный, беспомощный под скальпелем хирурга, он мог только кивнуть.
Кадди прождала всю операцию, дождалась, пока его перевезли в палату и наблюдала, как он размеренно дышит под аккомпонемент сигнала сердечного монитора.
Рейчел устроилась у нее на коленях, доблестно стараясь притвориться, что пытается уснуть. Девочка вела себя этой ночью мудрее, чем могла бы в своем возрасте, поэтому Кадди помогла ей написать письмо для Хауса, оставила его Уилсону, когда тот пришел под утро, и не оборачиваясь, вышла из палаты за руку с дочерью.
С Хаусом всё будет в порядке, она знала это.
Это было ее будущее, вот эта малышка в пижамке и резиновых сапожках. Рейчел и ее мама, сухопутная крыса, навсегда связанная с ее смелым маленьким прохвостом.
Конец
@темы: фанфики, хаус/кадди