Бред....но все же фанфик.

[housefans]

Название: «Война выиграна!»
Автор: Алондо
Бета: нет
Пейринг: Хилсон.
Рейтинг: NC-17.
Жанр: romance, и слабая попытка humore.
Предупреждения: Хаус-пассив.
Комментарии: С учетом шестого сезона. Чейз не мучается угрызениями совести за смерть Дибалы.
Это бред, написанный после очень долгого перерыва, причем написанный за несколько часов. Так что, пожалуйста, не судите строго, но все же судите – ибо критика – это есть хорошо.






В глубине госпиталя «Принстон-Плейсборо» зрел заговор.
-У нас ничего не получится, - несколько флегматично заявил Форман, впрочем, даже на его обычно бесстрастном лице сейчас были заметны не свойственные ему возбуждение и азарт.
-У большевиков же получилось, - возразила ему Кэмерон и снова всхлипнула, уткнувшись носом в плечо обнимающего ее Чейза.
-Большевики расстреляли царскую семью. Мы готовы зайти так далеко?
-Гот-товы, - Кэмерон слегка заикалась после двухчасовых рыданий, но голос ее был полон твердой уверенности и убежденности в своих силах.
-Чейз?
-Мне не привыкать бороться с тиранами! – Подмигнул он Форману поверх головы своей жены. – Так что да, готов.
Форман кивнул и откинулся в кресле с довольной улыбкой на лице. Не то чтобы ему хотелось идти на конфликт с руководством, но… когда твое руководство – Хаус, иногда стоит изменить своим принципам и совершить-таки первый с семнадцати лет необдуманный поступок.
-Отлично. Разработаем план.

*******************************

Хаус пришел на работу в преотличнейшем настроении.
Погода была мерзкая, нога по-прежнему напоминала об отсутствии в ней очень важной мышцы, а секса с Кадди не было в планах на ближайшие полгода вовсе. Тем не менее…
Шесть недель в психушке творят чудеса.
Насвистывая себе под нос песенку Игги Поппа и подумывая о том, сотворят ли дополнительные две недели в Мейфелде персональное чудо для его намечающихся замыслов, Хаус вошел в кабинет и, миновав притихших после вчерашнего розыгрыша утят, подошел к доске, после некоторых раздумий выбрал ярко-зеленый маркер и нарисовал на ней улыбающийся смайлик.
-Итак, если вы уже закончили дуться на меня, может быть, найдете мне какое-нибудь простенькое дело на пару часов, чтобы в ходе дифдиагноза мы вновь почувствовали себя единой дружной семьей? – Тяжелые осуждающие взгляды подчиненных наряду со звенящей тишиной были красноречивее любых ответов. – Что, нет? Вот, черт, кажется, придется отменить заявку на эту категорию в «Семейном очаге»!
Оставив утят давиться собственной обидой, Хаус прошел в свой кабинет, намереваясь провести время до обеда за игрой в новую стратегию. По крайней мере человечки, которыми он в ней управлял, слушались его приказов и послушно рубили деревья. Строили дома и даже умирали, подчиняясь его воле. И никаких упреков во взглядах, никакого осуждающего молчания. Как и должно быть, когда за дело принимался он.
Где-то спустя сорок минут, когда его юниты почти полностью разрушили эльфийский храм Светлого Бога, Хаус почувствовал, что по нему кто-то ползет. И, судя по ощущениям, этот кто-то имел восемь лап и был несколько весомее муравья. Повернув голову, Повелитель Некромантов и нечести встретился с взглядом шести маленьких черных глазок, весьма угрожающим взглядом, нужно заметить.
Несколько брезгливо Хаус подцепил паука за лапу и, выйдя вместе с этой ношей из своего кабинета, посадил его на голову выжидающе замершего Формана.
Орал и бился в конвульсиях тот весьма забавно, так что Хаус решил, что вполне может позволить себе спуститься в кафетерий и насладиться капучино, предаваясь воспоминаниям об этой картине.

************************************

Два часа спустя он застрял в лифте, и экстренная кнопка вызова дежурного не отвечала.
Решив, что это неплохой повод избежать дежурства в клинике так, чтобы даже Кадди не придралась, Хаус удобно устроился на полу и включил «гейм бой».
Когда он наконец-то был освобожден, Кадди проследовала за ним вплоть до мужского туалета, заявила, что он сам это подстроил, так что часы в клинике по-прежнему остаются за ним.
Последней каплей, поменявшей его настроение на диаметрально противоположное, стало дело, которое притащили ему довольные собой Утята.
-Дэрик Уорис, сорок семь лет. Страдал хроническими болями в области живота, принимал наркотики, на почве чего у него развилась шизофрения, осложненная…
Хаус тяжело хлопнул кулаком по столу, что, впрочем, не сбавило степень довольства на лицах подчиненных, и, тяжело опустившись на стул, спросил:
-Ладно. Чего вы хотите? Или это просто череда бессмысленных розыгрышей?
Хаус был уверен, что, реши он нарушить свои правила и заглянуть в палату к Дэрику Уорису, он никого там не обнаружит. Может и обнаружит какого-нибудь старика с подагрой или же студентку с вырезанным аппендиксом, но никак не пациента, страдающего хроническими болями и шизофренией.
-Мы хотим получить рычаг давления на вас!
Хаус вскинул брови и картинно прижал руки к груди, изображая крайнюю степень удивления.
-И это все? Никаких требований об извинениях? Кстати, так уж и быть, Кэмерон, извини, что подделал твой тест на беременность. Мне просто показалось, что почувствовав себя мамочкой, ты перестанешь практиковать свой материнский инстинкт на мне.
Зло скомкав отчет о предыдущем пациенте, Кэмерон бросила его в Хауса, впрочем тот сумел увернуться.
-Что же конкретно вы имеете в виду?
-Ответьте нам на один вопрос.
Хаус несколько секунд подумал и осторожно, словно собираясь заключить договор по меньшей мере с самим Сатаной, кивнул.
-Чего вы боитесь?
Глаза утят горели жадным любопытством, они почти поверили, что выиграли.
-И это ваш вопрос? Я уж думал, что вы спросите, когда у меня в последний раз был секс. Кстати, это было два с половиной месяца назад, и мы занимались этим в подсобке.
-Хаус!
Тот протестующе замахал руками, предупреждая возможные упреки, и со вздохом признался:
-Я боюсь… вторжения инопланетян. Мне кажется, захватив нас, они соберут лучшие умы человечества и увезут с собой… Вам, ребята, конечно нечего бояться, а вот мне как-то не по себе от такой перспективы.
Хаус встал, довольный и гордый собой и разочарованием на лицах Утят.
Одно сражение за ним. Он узнал, что от него нужно этим водоплавающим. Он развязал активную войну.
Осталось только дорушить храм Светлого Бога и опустошить эльфийские земли, и план на день можно считать выполненным.

*********************************

Вечер выдался удивительно уютным и каким-то…домашним.
Уилсон был уставшим больше обычного, но в таком Уилсоне – с растрепанными волосами и в съехавшем на бок галстуке было что-то неуловимо милое и привычное. По крайней мере, он не лез со своими опостылевшими комментариями по поводу и без.
Хаус решил воспользоваться ситуацией и поделиться событиями прошедшего дня.
К тому моменту, когда он закончил свой рассказ, Уилсон хохотал как сумасшедший.
-Нет, а правда…ты чего-то боишься? – преодолев очередной приступ хохота, спросил он.
Хаус напрягся. Страхи – это не та область, которую он хотел бы обсудить со своим лучшим другом. Он не хотел бы обсуждать это даже со своим психиатром, если уж на то пошло. Кстати, о последних. Кажется, его психиатр говорил что-то о том, что он должен делиться с людьми откровениями.
Черт! Идиотский Менфилд с его никому не нужными чудесами!
-Ладно-ладно! – Уилсон замахал рукой, понимая, что вопрос, заданный не по адресу, вот-вот разрушит удивительную атмосферу сегодняшнего вечера. – Всем известно, что ты, как и Капитан Америка, не боишься ничего!
Хаус хмыкнул, оценив попытку друга, и неожиданно для себя выдал:
-Я боюсь…боюсь потерять тебя.
Уилсон поперхнулся вином и залил красными разводами скатерть. Пока он, скрывая смущение и тихую радость от слов Хауса, пытался засыпать разводы солью, тот воспользовался моментом и сбежал в соседнюю комнату, чтобы сполна насладиться там самокопанием и упреками самого себя в мягкотелости.
Коней им положил стоящий на пороге его комнаты Уилсон, который, глядя ему прямо в глаза, заявил:
-Хаус, даже если ты убьешь всех моих последующих подружек… ты меня больше не потеряешь. Никогда. – И, уже закрывая дверь, добавил.- Спокойной ночи.
-Спокойной.. – Обращаясь скорее к потолку, ответил Хаус, которому захотелось немедленно свернуться калачиком под одеялом и заснуть со счастливой улыбкой на губах.

*********************************

Вся следующая неделя прошла под эгидой открытой войны, которая грозилась затянуться не хуже столетней. Никто никому не уступал ни в дерзости компании, ни в изощренности воображения.
Хаус – в силу опыта. Утята – в виду численного преимущества.
Хаус обзавелся несколькими ссадинами и ушибами и двумя подпиленными тростями (кажется, только прямое вмешательство Уилсона избавило его от третьей), сеансом Анти-Хаус., куда были любезно приглашены его бывшие пациенты, и проституткой-трансвеститом, заявившейся к нему прямо на рабочее место, чем вызвала бурную реакцию у Кадди, которая была не осведомлена о боевых действиях на ее территории.
Зато Кэмерон теперь была счастливой обладательницей зеленых волос (благословим душ при операционных!), Форман – обладателем золотого зуба, благодаря весьма удачно совпавшему его визиту к стоматологу и тысяче баксов, а Чейз смог любоваться огромным плакатом, повешенным в общем кабинете, с фотографией Воглера и Дибалы и подписью: «Его я любил. Его я ненавидел. Где логика?»
-Вы убьете друг друга, - веселясь, заявил Уилсон, когда Хаус отходил в его кабинете от второй за неделю дозы амфитаминов.
-Я убью их, - поправил его Хаус, борясь с почти непреодолимым желанием встать и поцеловать лучшего друга. Мир, в конце конов, прекрасен, люди любят друг друга, а солнце продолжает светить – почему бы и нет?
-Ты убьешь их. – Согласился Уилсон и, немного подумав, добавил вторую ложку кофе в кипяток и протянул кружку Хаусу. - Но пока до этого не дошло, почему бы тебе не признаться им…
Хаус выгнул бровь и поудобнее устроился на кушетке, отведя взгляд от разрумянившегося от веселья друга.
-ты желаешь быть похищенным? Или убитым?
-Да нет! Ну скажи им. Что боишься…змей. Они успокоятся. И каждый раз, когда ты их достанешь в очередной раз, будешь находить в ящике своего стола удава.
-Или гадюку. – Резонно заметил Хаус.
-Ты же в больнице. И ты всегда сумеешь отсосать яд.
-Я не желаю ничего отсасывать. Разве вот только, что… Стоп.
Мир уродлив и жесток, люди убивают друг друга, а солнце медленно, но гаснет.
-Ну как знаешь. Если твоей матери пришлют твой труп в закрытом цинковом гробу, она непременно устроит пышные поминки. И заставит всех произносить надгробные речи…
-Победа будет моей.
-Гитлер тоже так думал.
Хаус закатил глаза, но все же посмотрел на Уилсона.
-Дожили. Меня уже сравнивают с Гитлером. Что дальше? Анафема? И мое официальное вхождение в Легион Зла?
-Заткнись и пей свое кофе, Хаус.
-Ты знаешь, что делали с евреями в концлагерях… - уже уносясь мыслями в планирование дальнейшей кампании, пробормотал диагност, за что получил подзатыльник. - Прекрати. Концлагеря – не тема для шуток.
-Все время забываю, что мы богоизбранные. Ладно, перефразирую. Ты знаешь, что делал Кесарь с младенцами…
В ходе дальнейшей дружеский заварушки никто не пострадал. Разве что ковер на полу уилсоновского кабинета, да так и не выпитый кофе, превратившийся в темную лужу.

*********************************

Хаус прятался в комнате отдыха для персонала. Это был его окоп. Весьма уютный, нужно сказать, если учесть холодильник и плазменный TV.
-Вот вы где. – Чейз присел на край дивана и протянул ему папку. – У нас новый пациент.
Хаус с некоторой опаской открыл папку и пробежал глазами данные о пациенте. Все было чисто. Это и удивляло и настораживало одновременно, с учетом того, что никаких активных действий вражеская сторона не предпринимала уже два дня.
-И в чем же подвох?
Чейз передернул плечами:
-Нет никакого подвоха.
-Вы признаете поражение?
-Нет. Мы нашли, чего вы боитесь.
Дальнейшие несколько секунд показались Хаусу весьма неприятными в области испытанных им ощущений. Начиная от липкого страха, окутавшего его мозг в ожидании того, что его сейчас ударят по одному из слабых мест, и удар будет больным, и заканчивая абсурдными мыслями о том, могут ли Утята и впрямь похитить Уилсона.
-Ну порадуй меня! Озвучь мой страх! – Пожалуй, вышло несколько фальшиво, но ему сейчас не было дела до аспектов систем Станиславского.
-Мы пришли к выводу, что вы боитесь, что кто-то может усомниться в вашей мужественности… и ориентации.
Кажется, Хаус слышал, как облегчение зарождается в недрах его тела, выталкивая со свистом воздух из легких.
Что за бред? К чему это? Новая тактик или Утята отчаялись и решили устроить апогей абсурда?
-Идиотизм. Вы даже разочаровали меня…
-Не обманывайте, Хаус. – Чейз провел рукой по волосам и прищурил глаза. – Этот подчеркнуто-небрежный стиль одежды, чтобы не дай Бог кто-то усомнился в том, что вы настоящий мужик, постоянные шуточки в адрес Кадди, байк, на котором вы гоняете…
-Вам не пришло в голову, что я просто от природы брутален? – Теряя интерес к разговору, Хаус начал переключать каналы в поисках нового мыла.
-Слишком брутальны…я бы сказал. Вас можно понять, отец-военный, который наверняка пресекал все женоподобное в вас, все, что…
Хаус раздраженно выключил tv и посмотрел на собеседника. Вид у Чейза был немного грустный, немного сочувствующий.
-Чейз, ты бредишь! То, что я не хожу в юбке и на каблуках, не делает меня…
-К тому же вы явный гомофоб.
От этого заявления у Хауса глаза на лоб полезли, и он не нашел ничего лучшего, чем тупо повторить:
-Гомофоб..
-Да. Но опять же, ничего удивительного. Ваш отец, среда военных, в которую вы были погружены с раннего детства… - Чейз прервался, чтобы ответить на пришедшее ему смс.
-Чушь.
-Поцелуйте меня.
-???
Что-то было не так. Хаус понимал это по явному несоответствию выражения лица Чейза и тона его слов с пляшущими чертями в его глазах.
Провокация. Это была явная провокация. Но не пойти на нее – означало доказать, что он и впрямь – гомофоб, а пойти.. Что? Поцеловать Чейза? Не самый худший вариант. По крайней мере ему досталась Златовласка, хотя на его месте с тем же успехом мог сидеть Форман.
Из двух зол…
Прежде чем наклониться и прикоснуться губами к губам Чейза, Хаус успел подумать, что устроит этой троице персональную для каждого Хиросиму и Нагасаки.
А потом Чейз ответил на поцелуй, и Хаус на мгновение забыл, с кем он целуется. Вернее нет, представил, что он целует другого… И что это от него пахнет лосьоном Old Spice, и это его щетина колет ему щеки…
-…они должны быть здесь… - Дверь открылась. Голос Кэмерон к концу фразы перешел на растерянный шепот, хотя Хаус знал, что, скорее всего, идея принадлежит именно ей. Только женский мозг мог породить такое коварство.
-Чейз?
-Спросила маленькая лгунья недоумевающе, - прокомментировал Хаус, поднимаясь с дивана. И обнаружил, что в дверях стоят Кадди и Уилсон.
Злая Кадди.
Уилсон.
Растерянный. Обиженный. Потрясенный. Из всего списка Хаусу больше всего понравилось слово «обиженный». Оно, несмотря на то, что заставляло тревожиться и волноваться, давало некоторую надежду.
-ХАУС!!! Что здесь происходит? Ты уже домогаешься своих подчиненных? – Кадди в гневе была прекрасна.
Но смотрел сейчас Хаус вовсе не на нее. Он следил за малейшими нюансами эмоций на лице Уилсона, пока тот, в конце концов, не нахмурил сердито брови и не вышел прочь.
-А вы, Роберт? Объясните мне уже? – Ураган Катрина обрушился, наконец, и на Златовласку.
-Доктор Хаус обещал уволить Кэмерон, если я с ним не пересплю…

Апогеем двухчасовой выволочки в кабинете у Кадди, которая естественно не поверила ни одному слову Хауса, произнесенному в свою защиту, была звучная пощечина от Кэмерон на глазах у всего холла.
Мерзавка довольно улыбалась при этом.
-Я уже говорил, что тебе идет зеленый цвет, - огрызнулся Хаус и позорно сбежал с поля боя.
Ему срочно была нужна помощь Красного Креста, пока тот не отменил конвенцию о защите прав раненых на поле боя.


**************************************



Дом Уилсона встретил его молчанием и пьяным Уилсоном на диване.
Хаус сел напротив друга и, уставившись куда-то за его спину, осторожно, словно ступая по минному полю, спросил:
-Ты тоже не веришь… Ну… что… Я и Чейз… Я, конечно, форменное чудовище, но он на роль красавицы явно не подходит!
Уилсон фыркнул в стакан с виски, поднесенный ко рту.
-Брось, конечно нет. Хоти ты Чейза – ты переспал бы с ним после истории с Воглером.
Уже хорошо. Только тогда к чему все это? Наполовину пустая бутылка, полностью пьяный Уилсон и явное напряжение и досада в нем.
-Тогда почему ты сбежал и напиваешься в одиночку?
Уилсон сделал робкую попытку заглянуть в глаза друга, но тот отвел взгляд.
-Тяжелый день. Ничего большего.
-У тебя каждый день тяжелый – кто-нибудь умирает, кому-то ты диагностируешь метостазы, если бы ты пил каждый день, ты давно стал бы алкоголиком.
-Хаус, я прошу тебя, не лезь. Уйди. Пожалуйста.
Джеймс отодвинул от себя бокал и обнял подушку, став похожим то ли на маленького ребенка, то ли на самого себя после смерти Эмбер.
Хаус, все же еще несколько обнадеженный своими доводами, пересел на диван к Джеймсу и отобрал у него подушку.
-Эй, поговори со мной! Я уверен, после полбутылки спиртного ты уснешь как убитый и не успеешь поплакаться своей мертвой подружке. Тебе было противно? То, что ты увидел? Лучший друг-гей не вписывается в твой мир?
Уилсон молчал, опустив голову. Тогда Хаус взял его за плечо и медленно развернул к себе. Мышцы под его рукой заметно напряглись, и, когда он уже хотел разжать руку, Уилсон поднял на него взгляд.
Удивительно ясный и чистый для пьяного в стельку Уилсона.
-Вписывается. Даже как-то слишком.
-Хм.
-Что «хм»? Я жду ядовитой иронии и жестоких насмешек.
-Рядом с тобой я чуть меньше чудовище, чем обычно, хотя ты еще та красавица.
Касание, легкое и почти призрачное, сухих губ и нежных щек, пахнувших правильным «Жилетт».
Уилсон закрывает глаза, совсем как девчонка, и Хаусу почему-то тоже хочется закрыть, чтобы полностью отдаться ощущениям, погрузиться в этот поцелуй целиком, но он заставляет себя смотреть. Кто-то из них – кажется, он сам, - наконец приоткрывает рот, и поцелуй расцветает, распускается, словно стыдливый ночной цветок, почувствовавший лунный свет на своих лепестках. Их языки не борются - они ласкают друг друга, впитывают шершавыми поверхностями удовольствие, от которого хочется застонать, пускают квинтэсенцию наслаждения по венам.
Осторожно, не прерывая поцелуя, Хаус опрокидывает Уилсона на диван и ложится сверху, чувствуя, как ему в бедро упирается эрекция.
Джеймс, наконец, открывает глаза и, немного повернув голову, начинает целовать Хаусу подбородок, шею, его руки проскальзывают под футболку и пытаются стянуть ее, но она,сбившись в гармошку на плечах, застряет.
Тогда Хаус приподнимается и садится на Уилсоне верхом, снимает ее сам и наблюдает, как тот проделывает тоже самое со своей футболкой.
Так правильно, так нежно. Почти невесомые касания рук по телу – словно каждый раз спрашивая – можно? Точно можно?
Можно. Необходимо.
И так странно, что они так долго шли к этому. Такому простому и, должно быть, теперь уже очевидному факту.
Единственная заминка выходит перед тем, как Уилсон тянется за своим бумажником на столе и достает оттуда презерватив, а Хаус соскальзывает с дивана на ковер, решив, что с его ногой, тесный диван не самое подходящее место.
Уилсон ложиться сверху и начинает покрывать его тело поцелуями, все ниже и ниже… Да… Необходимо. Именно там это сейчас необходимо.
А потом начинает звонить телефон. Звук, в звенящей от желания тишине, получается неожиданно громким, почти пугающим, и они оба вздрагивают. Волшебство момента рушится.
Уилсон отскакивает в сторону и вцепляется себе в волосы в жесте отчаянии.
-Господи, что я делаю. Хаус, я… Прости. Я…
-Уилсон, черт тебя подери! Натягивай проклятую резинку, а еще лучше сходи за кремом в ванную, если уж встал. И прекрати вести себя как идиот.
Они смотрели друг на друга. Оба голые и возбужденные, немного нелепые, с тенью страха и паники на лицах. Но ничего не меняется. Слово «необходимо» по-прежнему связывает их, и дело не только в возбужденных членах, требующих разрядки. Словно они только что очнулись от забытья – чудесного и волшебного, полного нежной ворожбы… Но реальность, чуть более критичная к деталям, все же оказалась не хуже. Со всеми ее сомнениями и неловкостью.
Уилсон тоже это понимает. Он быстро идет в ванную и возвращается оттуда, потом медленно садится рядом с Хаусом и осторожно проводит пальцем по его изуродованному бедру. А потом наклоняется и начинает выцеловывать каждый шрам, каждый рубец, поднимаясь все выше и выше.
И уже никакой телефон, черт, даже вторжение инопланетян и то не способно их остановить.
Хаус гнется под толчками Уилсона, выгибает спину и закидывает голову, ударяясь затылком об пол. Это немного болезненно – вторжение члена Уилсона в его тело, но это вместе с тем еще и чертовски здорово, так что хочется гнуться все сильнее и сильнее, пока позвоночник простестующе не затрещит.
-Тише… - чертовски заботливый Уилсон даже в этот момент беспокоится о его здоровье и подкладывает ему под бедра подушку. Ту самую, с которой все началось.
И возобновляет движение, то ускоряя, то снижая темп, пока Хаус после особенно сильного разряда удовольствия не кончает себе на живот и в конвульсиях не сжимает мышцы так сильно, что Уилсон тут же следом изливается в него.
Несколько секунд они лежат без движения – задыхающиеся и расслабленные, пока Хаусу не приходит в голову вытащить подушку из-под поясницы и подложить им под головы, а Уилсон не решает укрыть их одеялом. Хаус рассеянно скользит взглядом по стенам и везде натыкается на фото Эмбер - до этого всегда взирающую на него с них с явным укором – нет, не из-за аварии, а из-за Уилсона, который был несчастен.
Но теперь ему кажется, что она смотрит на него одобрительно.
-Мы так и будем молчать? – как-то робко спрашивает Уилсон.
-Ты из любителей поболтать после секса?
Хаус смотрит на ярко-алый засос у него на шее и остается доволен проделанной работой.
-Что ты обычно говоришь своим подружкам после этого?
-Хаус, ты не моя подружка!
-Это точно, - соглашается он. – Не обольщайся.
Джеймс напрягается и пытается вырваться из его объятий, но Хаус держит его крепко. – Это ты – моя подружка. Понял, Джимми-бой? И не думай, что я не знаю об Элис из педиатрии. Если не хочешь обнаружить ее труп в нашем подвале, в твоих интересах объяснить ей свою смену ориентации.
Уилсон расслабляется и удобнее устраивается в объятиях… уже не друга, а любовника?
-Идиот! У нас нет подвала!
-Значит, будет.




**************************************



В глубинах госпиталя «Принстон-Плейсборо» военный совет подводил итоги войны.
-Я не верю, что все в итоге вышло, как вышло… Это невозможно, чтобы.. Хаус и Уилсон.
Форман пожал плечами.
-Почему нет? Эти двое всегда были немного одержимы друг другом.
-и все же, - не соглашалась Кэмерон.
-Брось, Кэм, - перебил ее Чейз, - Мы получили то, что хотели. Уилсон лучший рычаг давления на Хауса при сложившейся ситуации.
Война была выиграна.
Обе стороны победили.