Фетиш доктора Хауса

[housefans]

НАЗВАНИЕ: Фетиш доктора Хауса
АВТОР: Marina_ri
БЕТА: фаргаш

ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: Грегори Хаус/Джеймс Уилсон
РЕЙТИНГ: R
КАТЕГОРИЯ: slash
РАЗМЕР: мини
ЖАНР: romance
ВРЕМЯ: любое
Парный фик, первый здесь: www.diary.ru/~housefans/p57762394.htm
ОТКАЗ: всё принадлежит Дэвиду Шору, Хью Лори и Роберту Шон Леонарду.

Он стоит на балконе, продуваемом осенним ветром, и сквозь стеклянную дверь чужого кабинета смотрит на свой самый любимый объект наблюдения. В комнате посетитель (читай «раковый пациент»), который сидит на обожаемом диване Хауса, и это страшно раздражает.
Никто не имеет права трогать его вещи! Судя по макушке, на святое покусилась пожилая женщина, а судя по выражению лица Уилсона, сидящего напротив дивана, – все не так плохо.
Уилсон отлично видит маячащего за дверью Хауса, и сильно нервничает, поскольку не знает, чего ждать. Хаус не заходит в кабинет, эффектно треснув балконной дверью об стену, не пугает бедную женщину, и от этого совсем беспокойно. Что будет дальше?
Но Хаус просто стоит и беспардонно разглядывает онколога, заставляя того изводиться в неизвестности. Он окидывает взглядом позу, выражающую сострадание и открытость, словно защищающие руки, повернутые ладонями вверх, аккуратно уложенную феном каштановую прядь волос надо лбом. И вспоминает это тело, метущееся ночью по постели, эти ладони, вцепившиеся в простыни, эти растрепанные мокрые волосы, прилипшие ко лбу.
Нет, решительно ночной Уилсон нравится Хаусу больше рабочего дневного. Впрочем, в этом, больничном, Уилсоне тоже есть свое очарование.
Чтобы понять, каков прогноз, Хаус внимательно смотрит на густые, четко очерченные брови Уилсона, словно нарисованные странной темно-коричневой тушью.
Если брови сдвинуты, образуя две легкие складки, а затем приподнимаются «домиком», как сейчас – значит, химия, операция по удалению метастазов – и вуаля! Пациент проживет еще какое-то время.
Если брови вытянуты в ровную линию и почти не принимают участия в разговоре – пиши пропало: Уилсон контролирует каждое движение, говорит тщательно продуманные слова и, скорее всего, ничем не поможет пациенту.
Однажды Хаус видел, как при разговоре с больным, Уилсон позволил себе, улыбнувшись, приподнять левую бровь. И это означало, что диагноз не подтвердился вовсе.
Старушка на диване лезет в сумку за одноразовыми платками, и Уилсон вопросительно смотрит на Хауса через ее плечо. Брови при этом странным образом и сдвинуты и подняты – выражение: «Чего тебе надо, Хаус? Видишь же – я занят!»
Хаус таинственно улыбается и отрицательно качает головой. Мол, «ничего не надо, стою тут, воздухом дышу».
Уилсон, раздраженно сузив глаза, возвращается к беседе, но Хаус видит, что он выбит из колеи. Постоянно кидаемые им взгляды на балкон содержат недоумение, страх, угрозу, раздражение и… радость. Непонятно, как ему это удается, но Хаус, не реагируя ни на одну эмоцию, продолжает пялиться на Уилсона.
Старушка явно очарована карими глазами, пушистыми ресницами, мягким ртом, из которого льются слова утешения и надежды, волнистыми волосами, хорошими манерами и отличным костюмом своего доктора. Черт побери, да вся женская половина госпиталя очарована этим! Хаус уверен, что даже Кемерон не устояла бы перед молодым онкологом, захоти он защитить и эту несчастную овечку. На самом деле, он подпадает даже под интересы Тринадцать!
Хаус давно заставил себя признаться (себе), что тоже позорно повелся на список привлекательных признаков доктора Уилсона, исключая разве что хорошие манеры и дурацкие костюмы. Он обожает, когда карие глаза зажмуриваются настолько сильно, что из-под век видна только коротенькая щетка пушистых ресниц, мягкий рот искривляется, и вместо вежливых и часто занудных речей из него доносятся хрипы, крики, требования двигаться быстрее и, еле слышным стоном, имя Хауса.
Старушка наконец ловит Уилсона на очередном неосторожном взгляде, пролетевшим над ее головой, но, пока она оборачивается с присущей старикам медлительностью и хлопотностью, Хаус, рванувшись направо от двери, оказывается вне досягаемости любопытного взгляда чужого пациента. Он от своих-то бегает.
Вслушиваясь в бормотание возобновившего монолог Уилсона, Хаус осторожно выглядывает и видит, что густые брови соединены и образуют две глубокие складки: Уилсон сердится. На него. Что ж, это легко исправить.
Хаус снова становится напротив двери и посылает Уилсону сквозь стекло воздушный поцелуй, театральный и страстный, чем сбивает его с толку, заставляя брови взлететь аж на самый лоб.
Однажды Хаус, воспользовавшись тем, что Уилсон спит после тяжелой смены, провел большим пальцем по его неожиданно шелковистым бровям.
Когда в следующий раз Уилсон отключится, напившись, Хаус, скорее всего, дотронется до его бровей губами.