[housefans]

Название: Who will love you like I do?
Автор: Saviliya
Беты (редакторы): неадекват_с_Марса
Фэндом: Доктор Хаус
Пэйринг или персонажи: Грегори Хаус/Джеймс Уилсон
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, ER (Established Relationship)
Размер: Мини
Статус: Завершен
Описание: Это цикл рассказов, основанных и не основанных на сериале одновременно. Увиденный мною слэш, вписанный в сюжет эпизода. Спойлеры.
Посвящение: Моему любимому сериалу, второй просмотр которого вдохновил меня написать это. Хью, Роберт, спасибо. И группе Modern Talking, Томасу Андерсу в частности, за прекрасную и такую разную музыку, которая помогала мне в написании <3
Примечания автора: Слэш там, где его нет. Отсутствие сюжета как такового. Название фанфика соответствует названию песни Modern Talking.

Период после второго сезона

Период после второго сезона

Джеймс Уилсон перестал провожать его преданным щенячьим взглядом, перестал обижаться на каждое брошенное вскользь слово. Перестал удивляться резким появлениям или внезапным звонкам. Привык и принял это как должное. Но понимать его не перестал. И стонать под ним тоже. Не перестал участвовать в его бесконечно глупых, но не лишенных смысла аферах. И быть его совестью, конечно, тоже. Только Уилсон может по-настоящему его восхитить, обмануть и развеселить.

Грегори Хаус не перестал оскорблять его и высказывать правду в глаза. Не перестал быть сволочным в общепринятом смысле. И слушать его советы, но делать по-своему тоже не перестал. Не полюбил перемены и остался по-прежнему человеком дела. Но он становился лучше. А может быть, хуже, Грег пока не решил.

Уилсон ждет Хауса, а он приходит. Их отношения значат больше, чем может показаться. Они направляют и дополняют друг друга.

Второй сезон, двадцать третья серия; почему обижается Уилсон

Второй сезон, двадцать третья серия; почему обижается Уилсон

Хаус крутится на стуле, когда заходит Уилсон с явным намерением с ним поговорить.

Вопрос не заставляет себя долго ждать. Уилсон либо решает сказать все сразу, чтобы это не показалось подозрительным, либо слишком много думал об этом и хочет скорее услышать ответ.

— Ну и почему ты дружил с этим парнем? - спрашивает он, излишне внимательно вглядываясь в монитор.
— Нам было по двадцать и у него была машина, - верно оценив его поведение, отвечает Грег и добавляет, поймав взгляд так кстати повернувшегося Джеймса: - Если бы он был женщиной, я бы на нем женился.

Уилсон кивает и отворачивается, выдавливая из себя слабую улыбку, но тут же спохватывается: он сдал себя с потрохами. И резкая смена темы помогла бы, если бы была не столь очевидна. Разговор скатывается до фото, на котором Грег, должно быть, «милашка», и ревность почти осязаема. Их спасает, если можно так сказать в ее ситуации, бедная девочка, которая надолго отвлекает Хауса от странностей в поведении Уилсона.

***


Уилсон приходит к нему в кабинет с едой, чтобы разрядить атмосферу между ними и немного запутать Хауса. Но соблазн все высказать сильнее него, и Джеймс снова ступает на зыбкую почву:

— По-моему, очень приятно, что ты защищаешь человека, которого не видел столько. Приятно, что друг всегда за тебя, твой друг и защитник.

Хаус избегает этого серьезного разговора, защищается в привычной ему манере, снова пытаясь отобрать еду, но Уилсон еще не закончил. Он выдает какую-то глупую теорию о ревности Хауса и о ее возможных причинах, но Грег пропускает все мимо ушей, удивленный даже существованием этой ревности и не желающий о ней ничего слышать. Он по привычке пытается достать Уилсона, но четко ощущает, что шутки кончились, когда тот задает очередной волнующий его вопрос:

— Почему ты так о нем беспокоишься?

Хаус заливает ему историю о любовном треугольнике, и Джеймс злится, немного нервно ставит еду на стол и уходит, надеясь, что не слишком выдал свои чувства.

***


Когда в следующий раз Уилсон буквально влетает к нему в кабинет, окрыленный новыми мыслями, его первая мысль: "Лучше бы я сделал это позже". Во взгляде снова мелькает ревность и даже неверие, но он быстро берет себя в руки.

— Это не то, что ты подумал, - говорит ему Хаус, и Джеймс кивает. Ведь правда, не то.
Уилсон отчаянно ищет правду или очередной подвох, поэтому выкладывает свои мысли начистоту и ждет реакции.

— Я не делал тест, - настаивает Хаус.

Когда Уилсон хочет возразить, в кабинет заходит Кэмерон. Она, явно смутившись, докладывает о состоянии пациентки и быстро уходит, бросив на «массажистку» какой-то странный, обвиняющий взгляд. Уилсона почему-то радует ее реакция — или то, что Хаус больше не наслаждается массажем — и он уходит, не желающий больше говорить на эту тему.

***


Сидя в своем кабинете после завершенного дела, Хаус размышляет над поведением Уилсона. Просто ревнует? Подозревает, что между ними что-то было в юности? Тогда причем тест ДНК? Ну, конечно, тест! Хаус быстро встает с кресла.

***


Дверь открывается с резкого удара тростью.

— Ты ревнующий и завистливый идиот, - заявляет Хаус с порога, и Уилсон поднимает голову в ожидании продолжения.

Грег садится на диван и продолжает:

— Мало того, что ты ревнуешь без причины, еще и обижаешься.

Уилсон не хочет попадаться на его уловки и отвечает, как можно осторожнее:

— Я ничему не завидую. Сейчас заканчиваю, и мы можем пойти домой.

Хаус встает и подходит к столу.

— Да брось, Уилсон. Ты же не понимаешь, почему я не сделал тест, верно? Тебя терзает любопытство?

— Меня терзает не любопытство, Хаус, - стараясь сдержать себя, отвечает Джеймс.

Хаус останавливается ровно напротив Уилсона, собирающего вещи, и заглядывает ему в глаза.

— А что тогда? Думаешь, что я нарочно тебе лгу, а сам уже давно знаю правду и плюс все тайны мира?

— Да мне плевать, сделал ты тест или нет! - повышает голос Уилсон.

Хаус саркастично поднимает брови, и Джеймс хватает пальто, смущенно потирая шею.

— Мы можем идти домой, - объявляет он с нажимом, наблюдая за замершим у его стола Хаусом.

Размышляющий, полностью сосредоточенный Грег обычно сулит гениальные, но никому не нужные и по большей части неприятные выводы. Но когда ты к этим выводам готов, думает Джеймс, у тебя есть время придумать ответные аргументы.

— Ты не просто ревнуешь... - начинает Хаус, приближаясь к нему, и Джеймс ухмыляется, но не перебивает.

— Ты не просто удивлен. Ты оскорблен.

Оба понимают, что он прав, и Уилсон в этот раз не желает спорить.

— Да, черт возьми. Ты не сделал тест, только потому что он «тебе запретил»! Сколько вещей я прошу тебя не делать, а ты делаешь только из принципа! - вскидывая руки, отвечает он. - Ты не можешь пойти мне навстречу, хотя мы с тобой живем вместе, спим вместе, а какому-то старому другу, которого ты не видел сотню лет, ты хранишь поразительную преданность!

Хаус жадно всматривается в его лицо, ловя каждое слово и движение, как будто Уилсон — интересная загадка. Быстро выпустив пар, Джеймс растерянно смотрит на Хауса в ожидании дальнейших действий с его стороны. Грег подходит еще ближе и хищно улыбается:

— Вау, Джимми, обожаю тебя злить.

Их поцелуй жаркий и нежный одновременно. Уилсон обижен и расстроен результатом разговора, Хаус, кажется, всем предельно доволен. Прижатый к стене и все еще одетый в пальто, Джеймс кусается чуть сильнее, чем требуется, и Грег, охнув, говорит:

— Я сделал тест, Уилсон, сделал, - будто заглаживая свою вину, он целует его в шею. - Но ничего им не сказал. Оба уверены, что родственники, - и прикусив язык, Грег продолжает поцелуй, по большей части лишь для того, чтобы прервать очередной психологический сеанс на тему «каким ты можешь быть хорошим человеком, Хаус».

Четвертый сезон, пятая серия; Хаус пристает к Уилсону

Четвертый сезон, пятая серия; Хаус пристает к Уилсону

Они идут по коридору в сторону аудитории, обсуждая интересного пациента Хауса. Уилсон сочится самодовольством, весело рассказывая про особенность зеркального синдрома.

— В наших отношениях главный я, - на вид серьезно заявляет Уилсон и уже готовится к возражениям со стороны Хауса.

— Там шла операция, ты был хирургом в тот момент, - возмущенно спорит Хаус.

Джеймс искренне радуется во время таких вот перепалок.

— Ты бы мне шмотки из стирки забирал, если бы я попросил, - парирует он и улыбается.

— Ну попроси, - передразнивает его наглый тон Хаус, и его глаза лукаво блестят.

Грег открывает дверь и пропускает довольного Уилсона вперед. Обнаружив совершенно пустую аудиторию и надпись на доске, они удивленно переглядываются, и в глазах Хауса мгновенно отражается напряженный мыслительный процесс.

Они уже поворачиваются к выходу, и Джеймс почти касается ручки двери, когда Хаус резко разворачивает его за плечо и толкает назад. Уилсон, неплохо приложившись спиной и затылком, удивленно распахивает глаза. Хаус жестко целует его, еще сильнее прижимая к двери, и грубо хватает его двумя руками за задницу, протискивая колено между его ног и притягивая его бедра ближе к себе. Уилсон давится вздохом.

— Ты любишь подчиняться, - говорит Хаус и кусает его за ухо, - любишь, когда тебя жестко...

Уже проникнувшийся ситуацией Уилсон издает смешок, и Хаусу кажется, что он слышит довольство.

Уилсон лениво отвечает на эти поцелуи-укусы, подставляясь под ласки и млея от его настойчивости. Он знает, что Хаус сейчас преследует другую цель, и его активное участие не требуется.
Одна рука Хауса продолжает гладить его ягодицу, спускаясь к промежности и дразня короткими ногтями через брюки. Джеймс подается назад, но его тут же притягивают обратно, и он издает короткий стон от соприкосновения члена с бедром Хауса. Грег усмехается и целует его в шею, свободной рукой лаская его спереди.

Когда стоны становятся чаще и громче, Хаус отстраняется, и бессознательно Уилсон тянется за ним.

— Я главный, - усмехается он снова, обводя взглядом дело рук своих, и Уилсон готов поклясться, что не только торжество мелькает в его глазах.

Хаус уходит, а Джеймс сует руки в карманы, чтобы прикрыть полами халата свое возбуждение. Он знает, что, если бы Хаус был действительно главным, этой сцены бы не было.

Пятый сезон, двадцать четвертая серия; Уилсон и его мастерство

Пятый сезон, двадцать четвертая серия; Уилсон и его мастерство

Когда Хаус приглашает Уилсона помочь, Тауб удивляется, но ничего не говорит. Вся команда уважает Джеймса Уилсона, и Хаусу лучше знать, какие у того умения.

***

Хаус бросает быстрый взгляд на Джеймса и возвращается к монитору. Уилсон уже дал понять, что не уверен, что нужно делать, но Хаус ждет. Ведь отрицательный результат...

— Ну, скажи уже что-нибудь, - подталкивает Грег, и Уилсон пытается что-то придумать.

Сам Хаус не знает, что говорить, но снова подстегивает Уилсона. Онколог говорит что-то, явно соображая на ходу, и кидает на Хауса недовольный взгляд. То, что Грег заинтересован больше пациента и втайне восхищен его умением, Джеймс, конечно, не замечает.

— Правому полушарию нравится то, что он говорит: ни единого движения за все время сканирования, - сообщает Грег пациенту в микрофон.

По-прежнему, отрицательный результат...

***

Нравится что или как, отвлеченно думает Хаус. Ему самому всегда нравилось, как говорит Уилсон. Иногда он несет чушь, но чушь логичную с его совестливой, заботливой и гиперпереживающей точки зрения. Часто Джеймс несет чушь и занудствует одновременно, но его речь «осеняет» больше, чем что-либо другое. Хаус может слушать его краем уха, засматриваясь на Уилсона, когда тот говорит, но определенные, нужные вещи он вылавливает без труда.
Иногда бывает и так, что Хаус смущает Уилсона своим отсутствующим и каким-то глубоким взглядом, направленным прямо на него. Уилсон до сих пор не может понять, как во время любой его речи Хаус умудряется терять мысль и глупо пялиться на него. Но также Уилсон умалчивает, что благодаря этому, иногда Хауса удается развести на что-нибудь, на что его вообще сложно уговорить. Ну, а уж то, что его бессмысленные, по мнению Грега, разговоры спасают жизни, пусть и косвенно, не может не радовать. И в очередной раз, когда Хаус смотрит как-то странно, явно пребывая в своих мыслях, Уилсон просто целует его, давая понять, что разговор не окончен, но отложен. До тех пор, пока Хаус не научится слушать.

Шестой сезон, седьмая серия; Хаус - хороший друг

Шестой сезон, седьмая серия; Хаус - хороший друг

Хаус зачитывает отрывки из речи Уилсона с листа, при этом отлично владея аудиторией.
Как только Джеймс заходит в зал и начинает прислушиваться к словам с трибуны, Хаус убирает листок и говорит, поймав его взгляд:

― Я был не прав, когда это писал. Я всегда делаю все, что в моих силах, и я не умею отклоняться от ответственности.

Уилсон не верит, что Хаус говорит это.

― ...Я знаю, что сделал для пациента все, что мог, и что он тоже это знал...

***

Уилсон, все еще злой, не понимающий истинные мотивы Хауса, проходит вслед за ним на веранду. Он уже готов наорать как следует, но Форман сказал...

― Спасибо, что передал. Продолжай.

И Уилсон устраивает ему разнос за то, что тот украл его речь, когда Джеймс решился заявить открыто такую важную вещь. Это было решением не пяти минут, и Уилсон расстроен, зол и сбит с толку.

― ...Решился на крутой и тупой шаг, решил стать героем, тогда да, прости, я все испортил, - говорит ему в ответ Хаус, и Уилсон понимает, что он снова прав.

― Ты перешел черту, - не сдается Уилсон, хотя бой явно им проигран. - Это не тебе было решать!

Хаус отвечает для себя слишком эмоционально, но прерывает свою мысль на полуслове. Выражение его лица тут же меняется, он тянется за телефоном, и Уилсон поджимает губы, немного обиженный на такое неуважение к себе.

― Конечно, мы даже ругаться не можем, когда мне удобно.

***

Уилсон подходит к Хаусу, когда тот смотрит на счастливую семейку Кадди и Лукаса. Грег что-то шутит, но Джеймс полон решимости ему все сказать сразу.

― ...То, что ты мне сказал с трибуны... Спасибо, - говорит он в заключение и целует его.

На улице они обычно не проявляли своих чувств, но сейчас происходит то, что происходит, и Хаус чувствует те эмоции, что Уилсон не облек в слова, и позволяет ему ощутить глубину тех чувств, что испытал сам.

Он определенно хороший друг.

Шестой сезон, тринадцатая серия; неудачные проделки Лукаса

Шестой сезон, тринадцатая серия; неудачные проделки Лукаса

Они сидят на полу уже третью ночь подряд. Это неудобно, Уилсон устал и хочет спать. Но так же не спящий Хаус заставляет его сидеть на месте.

— Я ухожу, - говорит Уилсон, поднимаясь с пола, но Хаус тут же его хватает за рукав.

— Для двух ночей это было забавно, Хаус, но теперь это уже мука: спать не даешь, но ничего не происходит... - объясняет Уилсон, но его грубо тянут вниз и целуют.

— Так интересней? - спустя пару минут спрашивает Хаус, разрывая поцелуй и возвращаясь к нему снова, чтобы Уилсон не смог ответить. Потому что ему и не нужно отвечать, его заинтересованность вполне очевидна. И Джеймс думает, что это не так уж плохо и даже романтично. Целоваться с Хаусом на полу, в сумраке ночной квартиры, ожидая неизвестно чего или кого. Когда еще такое будет? И можно даже рискнуть и попросить большего. Что Уилсон и делает, запустив руку под пижамные штаны Хауса и погладив его член через ткань трусов. Хаус меняет позу, завалив Джеймса на пол, и наваливается сверху. Тот слегка улыбается и продолжает гладить его, периодически сменяя ласки, вызывая все более громкие стоны. Когда Хаус перехватывает его руку и уже собирается что-нибудь предложить: остаться здесь или пойти в спальню, — срабатывает система противопожарной безопасности, и их заливает водой.

Уилсон вскакивает на ноги и бежит к телевизору, хватая со стола две маленькие салфетки. Он понимает, что это глупо, и зло кидает их на пол. Хаус, наблюдающий за этими манипуляциями, улыбается, заинтриговано блестя голубыми глазами. В них плещется азарт напополам с легким восхищением.

— А этот парень хорош! - заявляет он с улыбкой, и Джеймс злится еще больше.

— Он залил нашу квартиру, испортил ванную, а ты веселишься!

Хаус обходит стол и приближается к Уилсону, который без толку пытается стереть с лица воду и осмотреть квартиру. Грег останавливается в полушаге от него и ловит взгляд. Физическое, а теперь и эмоциональное возбуждение явно читается в его глазах, когда он снова целует Уилсона. Тот поддается, потому что это все еще романтично, но ненадолго, потому что квартиру все еще заливает, Хаус!

Уже после отключения воды и долгих попыток привести квартиру в порядок и спасти по возможности вещи, Уилсон говорит:

— Поезжай в гостиницу, отоспись. А завтра я вызову специалистов, и ты за все мне заплатишь, Хаус.

Сам Грег, все это время сидевший на накрытом сухим полотенцем столе, улыбается, продолжая наблюдать за Джеймсом. Если кто и пытался нагадить Хаусу и поссорить их с Уилсоном, то у него ничего не вышло.

А после той подножки Уилсон вовсе перестал злиться и возжелал отомстить еще больше. Потому что физические увечья — это уже чересчур.

Седьмой сезон, двадцать вторая серия; Хаус и Уилсон переходят на другой уровень отношений (не ER)

Седьмой сезон, двадцать вторая серия; Хаус и Уилсон переходят на другой уровень отношений (не ER)

Уилсон сидит в кресле, одновременно желая и не желая, чтобы Хаус проснулся. Ему безумно жаль, что он не услышал этот чертов звонок прошлой ночью. И сидеть у его кровати — это меньшее, что он может сделать для Хауса и для того, чтобы успокоить свою совесть.
Уилсон здесь уже несколько часов, и его внешний вид дает об этом знать: пиджак снят, рукава рубашки закатаны, прическа не так идеальна, как с утра. Медсестры косо смотрят на него с тех самых пор, как поняли, что он не на пять минут заскочил. А ему плевать. Тысячу раз плевать на такую мелочь, когда Хаус чуть не умер.

Уилсон за это время многое успел передумать, но главное, как всегда, одно: Хаусу нужно что-то менять. Жить, уничтожая себя, больше нельзя.
"В следующий раз он не выкарабкается", - с отчаянием думает Джеймс и отгоняет эту мысль, закрывая глаза в попытке успокоиться. В таком нервном состоянии его и застает Хаус, проснувшись. Грег проверяет свою ногу, а потом несколько секунд просто смотрит на уставшее измученное лицо Уилсона, поджав губы.

— Тебе повезло, - говорит Джеймс.

— Что ты здесь делаешь? - спрашивает Хаус, пряча за недовольством свои эмоции.

— А ты ждал кого-то другого?

И Уилсон знает, что да. Думает, что знает. И в ответ на очередную шутку Хауса он устало встает с кресла и зачитывает вслух письмо, оставленное дочкой Кадди. Хаус мигом теряется и ляпает первое, что приходит в голову. Джеймс делает вид, что не замечает этого, и подает ему бутылку.

Хаус отбивается от его помощи, немного неловко хлестая Джеймса по рукам с видом оскорбленной невинности. Уилсон, скрипя зубами, разрешает ему встать самому и еле сдерживает себя, чтобы не подхватить его в ту же секунду. Когда попытка Хауса терпит крах, Джеймс поддерживает его под руку, обнимая за спину и за грудь. Хаус делает первые неуверенные шаги, Уилсон останавливается и говорит:

— Нужно что-то менять, Хаус.

— Начнем с наших отношений?

В голове Джеймса мелькают мысли, что бы это могло значить, пока Хаус смотрит ему в глаза, давая время это осмыслить. А потом наклоняется и целует мягко, словно на пробу. И Уилсон мог бы отойти, врезать ему по лицу или просто дать понять, что это лишнее. Но если Уилсон отстранится, то Хаус рухнет на пол. Именно это и не дает ему испугаться, оттолкнуть или повести себя неправильно как-то иначе.

Уилсон отвечает на поцелуй спустя несколько секунд, в которые он не может не подумать о том, насколько правильно они поступают. Но губы Хауса шершавые и не очень уверенные, и устоять почти невозможно. А о том, верный ли это поступок, они подумают в другой раз.

Восьмой сезон, вторая серия; примирение

Восьмой сезон, вторая серия; примирение

Когда они видятся в первый раз через долгий тяжелый год, Уилсон старается не выглядеть взволнованным. Они долго смотрят другу в глаза, пытаясь донести каждый свое. Если взгляд Хауса тяжелый и серьезный, то взгляд Уилсона немного удивленный и злой. А может быть, уставший, Хаус пока не решил.

Чтобы отвлечься, оба переключаются на легкие, которые стали «пациентом» Хауса в этот раз. И эта мелкая — бывало гораздо хуже — перебранка злит Уилсона еще больше, потому что Грег так и не изменился. А Хауса злит то, что Джеймс вообще на это надеялся.

Когда Хаус в своей обычной манере ставит всех на место и все собираются на выход, Уилсон кидает на него последний взгляд и уходит, не обращая внимания на то, как выжидательно пялится на него Грег.
Удивленный и непонимающий происходящего, Хаус догоняет Джеймса в коридоре.

— Мы больше не друзья, - говорит Уилсон, надеясь, что Хаус поймет и примет его решение.

Хаус несколько секунд стоит в ступоре, а потом в его голове созревает единственно верный план: спасти эти чертовы легкие, чего бы ему это ни стоило.

***

Уилсон ужасно четко осознает, что никак без него не может. Романтичная песня Селин Дион, разговор по телефону, сэндвич, все эти сладкие намеки — да Хаус обхаживает его. И у Джеймса сжимается сердце. За этот год он, казалось, твердо решил: с него хватит дурацких выходок, нервотрепки и пустых переживаний. Хаус не изменится. И осознание этого факта в тысячный раз помогает ему воздержаться от лишнего общения с ним.

***

Он, бесконечно уставший, переживающий и немного злой, находит Хауса в туалете. Ему нужно на ком-то отыграться, и Грег пока единственный, кому можно хоть что-то предъявить. Вместо облегчения Уилсон чувствует еще большую злобу, но по большей части на себя: он сдался вместе с ней, а Хаус помог ему понять, что он должен биться до конца.

Затея Уилсона срабатывает, и он заставляет пациентку жить еще хотя бы некоторое время. Впервые за этот день Джеймс чему-то рад. И этой радостью он обязан Хаусу. Ну, конечно...

***

Джеймс с трудом находит Хауса в кабинете для МРТ.

— Все под контролем, я ушел в себя, - с ироничным подмигиванием поясняет Хаус и жмет на кнопку.

Уилсон слегка улыбается и нажимает на кнопку снова. Грег уже не сопротивляется.

— Ванесса согласна на искусственную вентиляцию, - сообщает он, и Хаус заинтересованно приподнимается в ожидании продолжения. - Ты был прав, что тогда подстегнул меня. Спасибо.

Хаусу всегда нравилось смущение Уилсона, но сейчас Грег слишком боится ошибиться.

— Значит, мир? - неуверенно спрашивает он.

— Я просто зашел сказать спасибо, - спокойно отвечает Уилсон и уже собирается уйти.

— Ты мне нужен, - глубоко вздохнув, кидает ему в спину Хаус за несколько шагов до двери, и Уилсон поворачивается. - Мне с тобой хорошо. И, если ты, положив руку на сердце, скажешь, что я тебе не нужен и тебе со мной плохо, я это приму.

Он раскрыл все карты в своей попытке отчаянно его вернуть. Хаус сейчас беззащитен как никогда.

Но он не изменился. Люди не меняются. Не меняются... Уилсон старается скрыть нежность и волнение, слушая дальше.

— Просто сделай то, что тебе поможет перебороть это: дай мне по морде, пни по яйцам... Или — или! И то, и то — перебор.

Хаус смотрит на него с нескрываемой тревогой, и Джеймс почти сдается. Но люди не меняются...

— Видишь ли, Хаус... Ты мне не нужен, - безбожно, но уверенно лжет он, для достоверности выдержав тяжелый взгляд.

Когда за ним закрывается дверь, Уилсон низко опускает голову, чтобы забыть эти чертовы голубые глаза.

***

Уилсон твердой походкой входит в его кабинет. Его лицо выражает отчаяние напополам с сочувствием, и Хаус знает, что это значит. Удар приходится в челюсть, Грег валится на пол. Джеймс выглядит несчастнее, чем сам пострадавший, и, когда он скромно предлагает ужин, Хаус готов счастливо улыбнуться. Но нормально улыбаться, а также есть он не сможет еще ближайшие сорок минут.

***

Когда Уилсон приходит, на часах уже десять. Он неровной походкой проходит в квартиру и ставит на стол пакет с едой.

— Да ты набрался! - с азартным удивлением замечает Хаус. - Что за повод?

Уилсон останавливается в полушаге от Грега.

— Грегори Хаус, я официально заявляю: я никак не могу выкинуть тебя из своей жизни! - объявляет он, глядя прямо в глаза, и Хаус пугается.

— Ты чего это, Уилсон?

Джеймс подходит еще ближе и выдыхает в сантиметре от губ Хауса. Грег неосознанно задерживает дыхание и уже почти сам тянется за поцелуем, когда это делает Уилсон. Не встретив сопротивления, Уилсон целует жадно и немного грубо, но все же стараясь доставить удовольствие. Не прерывая поцелуя, он срывает с Грега рубашку, и Хаус теряется под его напором. Джеймс слегка толкает его в грудь, и они перемещаются к дивану. Еще один толчок в грудь — и Хаус садится, а Уилсон пристраивается сверху. Он снимает с Хауса футболку и, осыпая поцелуями все, до чего может добраться, жарко шепчет:

— Блять, Хаус, как я скучал. Все это время так переживал... Хотел даже прекратить с тобой общение. Да где там...

Хаус тонет в этом горячем шепоте, обоюдном желании и берущих верх эмоциях. Он крепко прижимает к себе Уилсона и подставляется под его настойчивые ласки.

***

Утро встречает Хауса легкой болью и пустой постелью. Он, неуверенно ступая на обе ноги, заходит на кухню, где возится Уилсон.

Джеймс нервно оглядывается и тут же отворачивается, из чего Хаус делает вывод, что сейчас будет разговор на тему: «Давай все забудем».

— Послушай, Хаус, насчет того, что было вчера...

— ...Давай все забудем? - подсказывает Грег, с удовольствием замечая разочарование напополам с облегчением в его глазах.

— Да, - удивленно отвечает он.

— Нет, Уилсон. Я не намерен больше тебя терять, - и, чтобы поддержать немного ошарашенного друга, добавляет: - Мы справимся.

Восьмой сезон, четырнадцатая серия; неудачный ужин с мамой и ее "сожителем"

Восьмой сезон, четырнадцатая серия; неудачный ужин с мамой и ее "сожителем"

Эта история с «отцом» и матерью Хауса жутко раздражает и волнует Джеймса. Он переживает за Грега, ему не нравится то, что его мать захотела объединить «семью» вообще и именно сейчас. И сидя в ресторане напротив парочки «молодоженов», Уилсон думает, что это было глупостью — звать их всех на ужин. Даже лучше, если Хаус не придет.

— Он придет, - заверяет их Блайт.

Хаус заявляется как раз в тот момент, когда Томас начинает выдавать пошлые шутки, и Уилсону становится неловко.

— Мама, мамин сожитель, - торжественно заявляет Грег, - знакомьтесь: Доминика, моя жена.

Уилсона передергивает от этой фразы, но он не подает виду, продолжая удивленно смотреть то на родителей, то на «супругов». Они усаживаются за стол, и Хаус поясняет:

— Джеймс убедил меня, что в отношениях главное — открытость и честность, - говорит он, лукаво поглядывая на Уилсона. Тот снова вздрагивает от звуков своего имени из его уст.

Все смотрят на него так, будто он виноват во всех смертных грехах, и ему правда становится стыдно. Вот же черт.

***

Джеймс злится, слушая, как Хаус рассказывает об их с Доминикой семейной жизни. Иногда они действительно проживают вместе, и Уилсон жутко ревнует, хотя старается это скрывать.

Этот ужин абсурден и логичен одновременно: Хаус вываливает на мать и его «сожителя» свои секреты, а она реагирует совершенно спокойно. За этим столом все — даже Грег немного - стараются вести себя правильно, и Уилсона это почему-то раздражает.

Хаус намекает на то, что пора бы маме выдать самую главную тайну, но она как нарочно не понимает намеков. И Уилсон знает, что Хаус сейчас выкинет какой-нибудь финт, за который ему, Уилсону, будет жутко стыдно

— Это невозможно! - восклицает Томас спустя несколько секунд.

И тогда Хаус поднимается со стула и расстегивает ремень. Все дружно пялятся на то, как он снимает боксеры и демонстрирует... родинку. Уилсон сглатывает, но вряд ли от удивления. Он переводит взгляд на пару напротив в ожидании их реакции, и это не то, что он хотел бы услышать.

— Так этот чертов псих — мой сын?! - возмущенно спрашивает Томас, и Блайт тут же вступает в спор.

Уилсона очень злят резкие высказывания, звучащие в адрес Хауса, но он произносит спокойно и примирительно:

— Давайте все успокоимся.

— А теперь что, ты глянь, - продолжает Томас, - социопат на колесах!

Блайт пытается его угомонить, оскорбленная его словами не меньше, чем Джеймс, но он не слушает, и они ругаются все громче и громче. Хаус заметно замыкается в себе, и Уилсон уже почти выходит из себя, когда Томас встает из-за стола:

— Меня сейчас удар хватит. Это - мой сын?! Пойду проветрюсь.

— Извините, я сейчас, - говорит Уилсон через несколько секунд после его ухода и тоже встает.

Он быстрым шагом нагоняет Томаса почти в дверях ресторана, окликает его по имени и бьет кулаком прямо в нос. Удар выверенный, и мужчина падает на пол с глухим стоном.

— Никто не смеет про него так говорить, - шепчет Джеймс ему в лицо и отстраняется.

К этому моменту Блайт, Хаус и Доминика уже подбегают к ним. Уилсон извиняется за испорченный ужин, хватает свое пальто с вешалки у входа и быстро покидает зал. Хаус смотрит в глаза удивленной и расстроенной матери, затем выходит вслед за Уилсоном.

***

Хаус садится к нему в машину и несколько секунд вглядывается в его лицо.

— Тебе не стоило этого делать, - говорит он через некоторое время, смотря прямо перед собой.

Уилсон жестко усмехается.

— Я и сам могу решить, что мне делать. Или тебе жаль «папочку»? - раздраженно спрашивает он, но тут же тает под уставшим, но каким-то нежным взглядом Хауса. - Никто не смеет про тебя так говорить.

— Но это правда, - немного удивленно отвечает Грег.

— Нет! - со злостью выкрикивает Джеймс. - Это только лишь то, что все хотят видеть и что ты им демонстрируешь!

Уилсон прерывает себя, слишком взвинченный, чтобы говорить спокойно, и слишком усталый, чтобы вообще продолжать этот разговор.

— Я собираюсь домой, могу подбросить тебя, - жестко бросает он, вставляя ключ зажигания и полностью концентрируясь на дороге.

— Стой, Уилсон, - внезапно обрывает его Хаус и кладет ладонь ему на колено.

Джеймс вздыхает и поворачивается к нему. Хаус смотрит несколько выжидательно и, видимо, ничего не собирается говорить. Уилсон отворачивается.

— Когда я говорил о честности и открытости, я имел в виду, что ты им расскажешь о нас, а не... - он осекается, но продолжает, - а не о своей фиктивной жене.

— Господи, Уилсон! - неожиданно весело говорит Хаус. - Да ты ревнуешь! Я уж было подумал, что тут что-то более серьезное.

— Ну да, - бросает он в ответ и поворачивает ключ зажигания.

— Уилсон, - окликает его Грег и проводит ладонью вверх, не дразня, скорее, успокаивая. - Не думал, что ты можешь завестись на пустом месте. Я, конечно, знаю о твоей маниакальной заботе и нескончаемом беспокойстве о близких и не очень, но сейчас ничего же не случилось!

И Уилсон с ужасом понимает, что действительно ничего не произошло.

— Я просто устал, - немного смущенно оправдывается он и трогается с места, полностью переключившись на дорогу.

***

Они приезжают домой к Джеймсу и сразу идут в постель. Уилсон думает, что им бы лучше сразу лечь спать, но Хаус так нежен и не настойчив, стремится успокоить его после трудного дня, показать действиями то, что ему сложно сказать словами, что Джеймса снова посещает мысль о том, что Хаус лучше, чем хочется казаться.