Я готов предугадывать мысли людей и собак. Но мышление устриц - это какой-то мрак.
1 часть. Как все это случилось или синопсис
2 часть. Ящик комода
3 часть. Изоляция от Бога
Название фанфика: I want you to be happy
Рейтинг: R
Пейринг: Хаус/Чейз
Жанр: angst, романс
Таймлайн: 01-08 серии 7 сезона
Примечания: названия глав - названия серий
Дисклеймер: все права на героев принадлежат создателям сериала.
читать дальшеИ что теперь?
Кофе. Много-много кофе. Еще не начался рабочий день, еще не собралась команда. Солнце уже встало, но еще висит слишком близко к горизонту.
Пятнадцать часов назад: всех врачей вызывают в больницу. Упал кран в центре Трентона. Скорые, хирурги, медсестры – нужны все. И срочно. А у меня был полный рабочий день – хочется спать, но нужно снова ехать в больницу. Главное не уснуть, вытаскивая частицы бетона из ран и вправляя переломы.
Кофеварка послушно жужжит, горячий черный кофе льется в чашку.
Двенадцать часов назад: у меня трясутся руки, и я жду телефонного звонка, жив ли Хаус. Был второй обвал. Меня тошнит от страха. Сон уходит от волнения, но от недосыпа гудит голова.
У меня в руках ложка с сахаром. Интересно, какая по счету? Пробую кофе на вкус – слишком горячо. Дую. Прислоняюсь спиной к стене. Глаза закрываются – еще немного и просто упаду на пол. Забывшись, судорожно делаю первый глоток и обжигаю язык и горло. Чтоб не стоять на месте, начинаю ходить по кабинету. Захожу к Грегу. Нужно чем-то занять себя, и я начинаю перебирать бумаги на его столе. Письмо от Тринадцать?
Десять часов назад: пациентке Хауса все-таки собираются ампутировать ногу. А потом он приедет, мы быстро зашьем пациентку и уедем домой. В кой-то веки думаю о том, как мы пойдем домой, и не думаю при этом о его губах и ладонях – мы просто уснем вповалку. Под все еще не перекрашенным за Алваресом зеленым потолком. Ванную уже переделали. А потолок в спальне собирались на выходных...
Язык потерял чувствительность на ближайшие полчаса-час, поэтому я продолжаю пить, не чувствуя вкуса: оно и к лучшему, потому что кофе получился сладким до тошноты. Переложил сахара, я вспомнил сколько: пять ложек. Точно не усну. Хотя с таким недосыпом нужен кофеин в таблетках.
Письмо уже вскрыл на пару над чашкой с кофе и заклеил назад – просит отпуск. Ну и пусть едет, куда хочет, мне ведь все равно. Или нет? Мне должно же быть хотя бы интересно. Просто я ничего не чувствую. Я сплю там – внутри.
Шесть часов назад: приехали. Она умерла. Хаус творит черт-те что.
Пять часов и сорок минут назад: какой сон? Я даже думать об этом могу. Срочно бежать за Грегом. Не бежать – лететь. Только бы я успел. Как гонка.
Отхожу снова в диагностический. Иду вдоль стола, прохожу мимо доски. Останавливаюсь. Смотрю на корешки книг в стеллаже, но не вижу их. Глаза слипаются – хоть вставляй спички. Интересно, если я усну, будет ли мне сниться что-нибудь? Кое-что? Кое-кто?..
Пять часов назад: я врываюсь в квартиру. Я бросаюсь на тебя, я бьюсь, как птица в стекло. Я режусь об осколки, я собираю по кускам тебя, я… нужно продезинфицировать плечо. Спирт в аптечке. Салфетки там же? Да.
Хотел бы впасть в спячку. В эмоциональную спячку. Я не хочу просыпаться. Не хочу снова чувствовать, не хочу снова думать о… не хочу. Потому что четыре часа назад…
Четыре часа назад: светает. Рука не только перепачкалась в крови, но и занемела от неудобной позы. Глаза просто не могут больше. Сутки – без сна, неизвестно сколько времени – слезы. Просто не могут. Встать. Домой.
Я снова думаю о Греге. Голова яснеет – действуют кофе и сахар. Значит, нужно начинать отвлекаться.
Я повернулся и столкнулся взглядом с Форманом. Он стоял, склонившись над столом Хауса, и читал письмо из разодранного конверта. Судя по вороватому взгляду, он поглядывал на мою спину, стараясь не спалиться с конвертом в руках. Я рассмеялся и махнул рукой. Он усмехнулся в ответ и, вернув письмо на место, подошел ко мне.
- Как Хаус?
Я понял, что кофе было на пользу – иначе я попросту выложил бы все. Совсем все. «Говорить правду легко, а ложь – процесс творческий».
- Понятия не имею.
- Ты не смог попасть к нему?
- У дома даже мотоцикла не было. Гулял где-то.
- А чего тогда такой невыспавшийся?
- Соседи затопили под утро.
- Ясно. – Форман явно занервничал. Надеялся на другие новости. – А что с рукой?
Я посмотрел на перебинтованную ладонь и дернул ею, мол, пустяк.
- Бокал разбил. Порезался.
Наш разговор прервал Тауб. Пришел, шмякнул на стол гору папок из скорой. Мы приветственно пожали друг другу руки и уселись разбирать их.
***
- А вот интересное – мужчина, двадцати пяти лет. Онемение и покалывание в ногах, нарушение речи, три…
Я усиленно зарывался в дела возможных пациентов и вполуха слушал Тауба. Все просто: нужно найти интересный случай, упасть туда с головой – и забыться. Кажется, Хаус так отвлекался от ноги? Ну что ж – значит, я учился у него не только новым позам и вождению на мотоцикле.
Но Форман, который с самого утра ходил дерганный, вернул нас с Таубом в мир реальный:
- Кто-нибудь видел Хауса?
- Десять утра: было бы странно, будь он здесь. – Тауба не сбить. А еще он выспавшийся и быстро придумывает ответы. Спасибо ему за это. – Двадцать пять лет…
- Вчера он был не в себе, - да что с Форманом сегодня такое? – У него пациентка умерла.
Да, естественно, мы такие бесчувственные, а нам есть о чем беспокоиться – ведь наш босс собирался накачаться наркотой... Ах, он же бывший наркоман! Ему нельзя даже близко подходить к пузырькам, на которых написано «викодин»! Но! Но вам не стоит бояться – ведь к нему прилетел супергерой Чейз, спас его и сдал на руки главной героине, которая после слезливой, то есть, пардон, пронзительной сцены признания в любви занялась с ним жарким сексом.
Смотрите в кинотеатрах с первого января: новый блокбастер «Трость и любовь – 3».
Примерно так я и ответил:
- Они и раньше умирали. У нас у всех. Он большой мальчик.
- Ты его не видел.
Я глянул на Формана исподлобья. Он ответил мне таким же взглядом в упор. Ну да-да, я совершенно не знаю, что с несчастным Хаусом, и так легкомысленно отношусь к его состоянию.
Интересно, я продержусь до конца дня, не врезав никому?
Хотя пусть уж лучше Форман злится на меня за безучастность, за то, что не нашел Хауса вчера. Потому что иначе он бы точно задался вопросом – а какого черта я вообще за ним рванул.
- Для него лучшее лекарство – новая головоломка.
Спасибо, Тринадцать. К делу. Интересно, она подозревает?..
- А значит мой мужчина двадцати пяти лет…
Кстати Тринадцать… Поговорим-ка о ней: стопроцентно уйдем от Хауса и всего с ним связанного.
- Но ты одна сидишь без папки с делом.
- Я пока ничего не нашла.
- А я думал, это потому что ты попросила отпуск, и у тебя нет на это времени.
О, как она посмотрела на Тауба – все-таки я понимаю Хауса. Понимаю, за что он взял Тринадцать. В ней очень много мужского. Сильного. Вон и Тауб сразу оправдывается, как нашкодивший ребенок:
- Я ничего не говорил.
Надо спасти его от гнева Хэдли:
- Это не он. Увидел конверт с твоим именем на столе Хауса… и я его вскрыл на пару, - легкий взмах бровей и гримаса «обоже-что-же-я-наделал». Кажется, я все-таки научился у Грега куда большему, чем сам подозревал.
- Что с тобой такое? Тайком вскрываешь письма? – как Тауб-то взъелся: за свою шкуру испугался что ли? Или у него глаз на Тринадцать? В обострившееся чувство справедливости верилось слабо.
От вспылившего Криса меня спас Форман:
- Зато я просто вскрыл конверт. Скажешь, куда едешь?
Бедная Тринадцать. Какая подстава. Хэдли обвела нас всех ошарашенным взглядом: тут и Тауб изменился в лице – ну конечно, любопытство перевешивает всегда. Мы же команда Хауса.
- Все уже поняли, что нет.
Дотянувшаяся до мобильника рука автоматически набирает номер кого-нибудь из коман… Роберт? Нет, не надо звонить ему!
- Алло.
Поздно. Ладно. Играем.
- Любопытный момент. Ты не знал, что если в больнице нет нейрохирурга, щенки могут беспрепятственно давиться младенцами?
- Да. Вас ждет письмо от Тринадцать, – сухой голос. Начинаю перебирать папки, чтоб занять руки, и делаю голос безэмоциональным. Даже механическим.
Естественно, он услышит. Естественно, он поймет, почему. Но лучше так, чем слезы несколько часов назад – этого он не увидит, не услышит, не узнает. Никогда. Ни-ког-да. Да, я все видел – но мне ведь безразлично. Конечно, я обижен, но это пройдет со временем. И в самом деле: на что обижаться временному увлечению?
- Почему у нас нет хотя бы пяти нейрохирургов?
- Было трое, но Габор ушел на пенсию, а Николсон уехал к дочери на свадьбу.
- Хорошие новости: ближайшие шестнадцать часов ты новый нейрохирург.
Я рассмеялся. «Дай угадаю, Грег, ты – делаешь приятное Кадди? Теперь ты решаешь и административные проблемы больницы? Завтра в клинику пойдешь работать?» - естественно, все это невысказанным комом застряло в горле, а я ограничился сухим и емким:
- Я не нейрохирург.
- Что было бы важно, если бы пришлось делать операцию на мозге.
- Хаус, это больница. Шанс операции на мозге выше, чем где-либо, - я до сих пор могу огрызаться. Жалко, бездарно и лишь на автопилоте, с дурацкими нотками в голосе, но могу.
- Если соберутся привезти травму головного или спинного мозга – отправь их в другую больницу. Нужно только числиться, чтоб не закрыли операционную. Проблема административная, а не медицинская.
Этот невозможный голос. Как же мне плохо от него, если бы Грег только знал. И тут никакая наркота не спасет – она лишь обострит ощущения. Не могу я разыгрывать обиженного любовника, который все забудет через пару дней. То есть разыграть могу, но мне легче не будет – ведь на самом деле все не так.
Вдох перед прыжком – и в ледяную воду.
- Хаус, где вы пропадаете?
Никакой откровенности. Во-первых, могут услышать. Во-вторых, он решит, что у меня истерика. А так – может быть, ему даже послышится подколка?..
Хотелось бы верить.
- Супер! Рад, что ты согласен.
Короткие гудки.
А я пошел к секретарю Кадди. Не могу отказать боссу. Не могу отказать Грегу.
Мальчик пытается играть роль обидевшегося увлечения. Будто ему не больно, а просто ноет задетая гордость. Знает, что себе легче не сделает. Но так отчаянно хочет заставить своего бывшего любовника поверить в эту чушь... И ведь так хочется поддаться – сразу можно обидеться самому. Забыть и захлопнуться, как моллюск в раковине. Но увы, слишком хорошее знание людей, а в особенности Роберта – играет не на руку. Себе не соврешь.
И слишком хорошее знание себя, да.
И прекрасное понимание того, что произошло и кто виноват.
В ванну летела уже пятая ложка ароматической соли.
Он долго не берет трубку. А потом берет и говорит шепотом. То есть еще и скрывается от Кадди? Спасает больницу тайком от нее – истинный супергерой. Что-то много нас тут расплодилось…
- Ну что?
И главное – делает это моими руками.
- Помощник Кадди решил задействовать свой мозг. Интересно, кто ему это внушил?
- Тоже последуй этому совету.
Ладно, первому звонку мне есть объяснения – у меня ординатура по нейрохирургии. Но почему он сбросил Формановский звонок, но ответил на мой? Просто не мог подойти тогда, а сейчас вдруг смог? Ладно, остановимся на этом варианте.
- Он известил власти, что в больнице нет нейрохирурга. Сказал – положено по закону. И это правда.
- То есть ты взял ситуацию под контроль.
Почему говорит только со мной, почему заставляет меня слушать его голос, выполнять его приказы и выставлять его молодцом в глазах Кадди? Чего он хочет от меня? Сейчас? Когда я либо засыпаю на ходу, либо не могу не думать об этой ночи?
- Нет, не взял. И вы это знаете, – начинаю срываться. – Когда прибудут из минздрава – операционную закроют. И ничего уже не поделаешь, Хаус.
- Супер, верю, что ты сможешь решить проблему.
Он сбросил, а на меня уже вопросительно смотрел подошедший Тауб. Я молча кивнул на кабинет.
Сначала усталость. Затем повторное и уже бесповоротное осознание произошедшего. Потом попытка отгородиться. И вот наступает очередь злости. А затем придет либо желание выслужиться, обратить на себя внимание, либо неверие в то что это случилось.
И что будет потом, Роберт? Что будет с тобой? Как ты себя поведешь?
Интересно.
И что теперь… будет со мной?
- Обзвонила всех нейрохирургов в радиусе сорока пяти миль – ничего.
Тринадцать устало взмахнула листами с распечатанными контактами хирургов. Я прислонился к шкафу, вяло буркнув:
- А может быть, Хаус нас проверяет?
- Он всегда нас проверяет.
- В любом случае, это проблема. – Да Форман сегодня вообще с ума сошел! Что ж ему надо до всего докопаться-то?
А меня наоборот захлестывало раздражение. Голова не болела, но гудела как будто ее сдавили – таблетка ибупрофена не взяла. Надо было больше спать и меньше трахаться позавчера ночью перед работой. Ну что ж – теперь у меня с этим будет все в порядке. Спасибо, добрый дядя Санта-Хаус.
А держать себя в руках, когда все звуки кажутся слишком громкими, коридоры – холодными, а свет – ярким, очень трудно. У меня уже не получалось:
- Но не наша. И не Хауса тоже.
- А где вообще Кадди? Нам надо либо сообщить – и тогда полбольницы закроют, либо прикрыть это дело и рискнуть закрытием всей больницы. – Форман, спасибо, мы без тебя никогда догадались бы.
- Или вернуть Ричардсона, - и снова Тринадцать. Видимо, решила взять от любимой работы по максимуму перед отпуском.
- Он болен.
- А мы врачи. Мы лечим людей. – Несмотря на то, что она, как и Форман, констатировала очевидное, от нее это прозвучало почти как от Грега. Черт, снова… пора переучиваться назад и называть его Хаусом. Невыносимо.
Тауб посмотрел на нас с Эриком и предложил самый лучший способ выбора того, кто поедет с Хэдли.
- Камень, ножницы, бумага?
Скинулись. Я проиграл. Демонстративно вздохнул и пошел в раздевалку. Не-хочу-никуда-ехать. Хочу-домой. Спать.
Хотя, если учесть, что такой возможности у меня нет – прогуляться с Тринадцать не худший вариант. Заодно можно прощупать, догадалась ли она.
Ричардсон выпил лекарство и снова заперся в туалете. Я уселся на кровать и, опершись локтями о колени, устало прикрыл ладонями глаза.
- Не выспался? – Хэдли придирчиво рассматривала корешки стоящих на полках книг.
- Угу.
- А ты ведь все-таки попал сегодня ночью к Хаусу?
Я поднял голову, хмурясь. Тринадцать снисходительно улыбнулась, вытаскивая себе какую-то книгу и пролистывая ее
- Видела вчера, как ты рванул за ним. А судя по твоему состоянию, ты явно знаешь, где он пропадает сейчас.
Я криво усмехнулся и потер пальцами лоб, уставившись в пол.
- Дома он. С Кадди.
Реми поставила книжку на полку и повернулась.
- Он…
- Не надо. Реми, не надо.
- Хорошо. - Она взяла с полки коробку с шахматами. – Сыграем?
Я кивнул и подвинулся. Тринадцать плюхнулась рядом и расставила фигуры. Мы сделали несколько ходов, а я все никак не мог отделаться от мысли, что все так странно: найти понимающего тебя человека под боком и… никогда не думал, что буду говорить с красивой молодой девушкой о сексе и отношениях, но не о наших с ней. А о моих с другим… да еще и с мужчиной. Нда. Но с последним я уже давно смирился.
Молчание затянулось, и я решил начать с очевидного:
- Прочла сколько там побочных эффектов? А вдруг снизится давление?
- Звука падения я не слышала. Думаю, он все так же спокойно блюет.
Прямота. Мне казалось, что когда она пришла на то командное собеседование три года назад, она была не такой. Та, боявшаяся собственного диагноза, прячущаяся за разбитной образ жизни, девушка и эта – сильная, прямая. И по моим представлениям, намного более лесби, чем тогда – потому что теперь я совсем не вижу рядом с ней мужчину. Она слишком доминирует. Она слишком много взяла от нашей работы.
- Может стать хуже.
- Смотри шире: больнице будет лучше. Ему полегчает, он вернется в больницу, и там мы сделаем все анализы. Подбери сопли и ходи.
Да, я именно об этом. Она взяла многое от работы и, пожалуй, от Хауса. От него мы все берем, но она впитала как губка. Ой, чует мое сердце, надула она нас с этим Римом – слишком легко было. Нашли в шкафчике. Да после того, как мы вскрыли ее письмо…
Она истолковала мое молчание иначе:
- Хочешь спросить меня об исследовании по Гентигтону и ненавязчиво дать совет?
Давно заметил – выдаю себя вздохами. Набираю в грудь побольше воздуха, чтоб сказать, но не решаюсь в первый раз и маскирую вздохом. А потом все же спрашиваю. Она уже просекла этот момент. Наблюдательная… достойная ученица. Хаус должен гордиться.
Интересно, насколько далеко зайдет ее желание помочь?
- Нет. Есть другой вопрос. Не хочешь со мной переспать?
И в кой-то веки я застал ее врасплох.
- Что?
- Ну как я понял, ты скоро уезжаешь. Я нацеливался на длинную игру, а теперь сроки поджимают.
Тринадцать даже не нашлась, что ответить. Она только удивленно приоткрывала рот, поджимала губы и неверяще сверлила меня взглядом. И вот только она собралась мне ответить, как по всем законам жанра дверь туалета открылась.
На пороге стоял весьма бодрый Ричардсон.
- Надо же… хорошее лекарство!
Но побочные эффекты все-таки появились… Всю дорогу назад в больницу мы с Тринадцать были заняты Ричардсоном.
- Он под кайфом! – работник минздрава посмотрел на нас, как на сумасшедших.
- Нет, он совершенно…
- У вас, конечно же есть объяснение, но меня это не касается. В больнице должен быть врач, способный проводить операции на мозге. Вы больше не принимаете травмы по скорой. Начинайте обзванивать другие больницы, чтобы отдать им пациентов из АИТ. АИТ и операционная закрыты.
А я стоял, слушал этот приговор больнице, и чувствовал, как каждое слово кладет по новому камню на мои плечи. Я не оправдал Его доверия. Я не смог.
Как школьник! Нельзя же так… Я же еще два часа назад злился. Куда все ушло?
Я откинулся на стену. Боже, когда же уже закончится этот день? Когда я лягу спать? Да – потом я проснусь, и недосып не будет притуплять чувства и помогать их маскировать. Да, придется решать, как по-тихому забрать вещи у Грэга. И оставаться ли мне в этой больнице вообще?
Хотя на последний вопрос я мог ответить и сейчас. Надо. Бежать надо. Но я никуда не уйду.
Не смогу.
Буквы складываются в слова сами по себе.
- Дизайн на пять очков.
- Есть.
- Слух?
- Есть, оба раза.
- Любовь?
Я облизнул губы. Это слово вертится в голове уже часов двенадцать. Но тебе об этом знать не стоит.
- Ты не увидел любовь? – ты так удивляешься. Сейчас переведешь разговор на что-нибудь романтичное.
- Зачем так переживать из-за моей неспособности к настольным играм?
- Почему ты не сказал, что ты меня любишь? – я так и знал.
- Как сказала одна мудрая женщина примерно два часа назад: «Зачем нужно разбирать все до молекул? Почему нельзя просто наслаждаться?»
- Я сказала, что я тебя люблю. Ты в ответ этого не сказал. Разве это не причина для беспокойства? – неприкрытое кокетство. Под видом моих любимых логическо-отношенческих выкладок прячется просьба «скажи мне это».
- Нет, потому что слова не важны, важны дела.
- Ты серьезно хочешь спорить? Не можешь сказать? – попытка взять на слабо. Я знаю не на шаг вперед – на десять.
- Нет.
- Почему?
Да потому что я даже Роберту этого не сказал! Потому что во фразе «все идиоты» исключений нет!
- Потому что…
А руки сами складывают буквы в строчку. Потому что ты бросила Лукаса. Потому что несмотря ни на что, я умею за себя отвечать. И я делаю вид, что ведусь на крючок, и мной завладевает романтичный порыв:
-… я забыл взять букву «б».
- В следующий раз избегайте ответственности. – Я строго смотрю на молодого человека и поворачиваюсь к Тринадцать. - Торт будешь? Тауб подготовил вечеринку, чтобы тебя проводить. Он порой так сентиментален.
- Зря я показала ему грудь.
- Кстати об этом…
Я потер ладонью о ладонь. Ты тут же улыбнулась – тебя так забавляет стеснение людей. Правда, в отличие от Хауса, ты умеешь стесняться сама. Редко, но умеешь. Я продолжил, стараясь говорить, как можно более прямо:
- Сегодня утром я спросил тебя про секс. Ты так посмотрела, что я решил, что это нет. Но с другой стороны, было бы глупо не уточнить этот момент. – Я обернулся к ней и улыбнулся. Пожалуйста, ну прошу. – Видишь? То же выражение. Но если в первый раз это не было отказом…
- Нет. – Она свела брови, продолжая улыбаться. – Нет-нет-нет. Нет. Нет-нет.
- Ладно, я не давлю.
- И что: этот метод работает?
Любой, кто пройдет мимо, подумает, что мы о моих девушках. Но она смотрит мне в глаза – и я знаю, что она спрашивает про Грега. Про мои трепетные пляски вокруг него. Про то, как я никогда ничего у него не просил.
- Один раз сработал.
Если говорить о сексе – он был. Работало.
Реми улыбнулась и подалась вперед, обнимая меня. Я чуть ошарашено нахмурился.
- Что-то я не понял.
Тринадцать тихо-тихо прошептала:
- Тебе это не нужно. – Аккуратно поцеловала в ухо. – Ты сильнее, чем думаешь. А я его не заменю.
Потом отстранилась, смаргивая слезы (или мне показалось?)
- Увидимся у торта.
Но она не пришла. Я был прав: она наврала про Рим. И исчезла. Просто исчезла. Но ее голос все так же звучал у меня в голове: не заменит. Не заменит.
А вдруг у Хауса было помутнение? Просто срыв? Так уже было – когда у Кадди не получилось удочерить ребенка, еще тогда, давно. А вдруг он придет, и все снова станет по-старому?
Что же ты Роберт, как по учебнику психологии сегодня пробегаешь? Все перепробовал: вытеснение, затем размазанная истерика по стадиям: отчаянье, агрессия, вымещение, следом отрицание… Что теперь? Что же тебя так мотает, что же ты не можешь отпустить?
Ну а вдруг?
Знаете, как настраивают гитары? Музыкант подкручивает колок и пробует струну. Потом снова подкручивает и крутит, крутит чертов колок. Струну можно натягивать долго-долго пока она не лопнет. В таком тягучем предвкушении: словно ты надуваешь воздушный шарик. С каждым выдохом стенки все тоньше - и вот-вот рваные ошметки разлетятся по всей комнате. Струна все тоньше, натяжение все больше, звук все выше…
А вдруг? А вдруг?..
Остаток дня я прожил исключительно на этом «а вдруг». А ночью я спал. Без снов.
(продолжение в комментах)
2 часть. Ящик комода
3 часть. Изоляция от Бога
Название фанфика: I want you to be happy
Рейтинг: R
Пейринг: Хаус/Чейз
Жанр: angst, романс
Таймлайн: 01-08 серии 7 сезона
Примечания: названия глав - названия серий
Дисклеймер: все права на героев принадлежат создателям сериала.
I want you to be happy
Don’t you want me?
Don’t you need my time?
Don’t you need me?
Don’t you feel alright?..
(Savage – Don't you want me)
Don’t you need my time?
Don’t you need me?
Don’t you feel alright?..
(Savage – Don't you want me)
читать дальшеИ что теперь?
Кофе. Много-много кофе. Еще не начался рабочий день, еще не собралась команда. Солнце уже встало, но еще висит слишком близко к горизонту.
Пятнадцать часов назад: всех врачей вызывают в больницу. Упал кран в центре Трентона. Скорые, хирурги, медсестры – нужны все. И срочно. А у меня был полный рабочий день – хочется спать, но нужно снова ехать в больницу. Главное не уснуть, вытаскивая частицы бетона из ран и вправляя переломы.
Кофеварка послушно жужжит, горячий черный кофе льется в чашку.
Двенадцать часов назад: у меня трясутся руки, и я жду телефонного звонка, жив ли Хаус. Был второй обвал. Меня тошнит от страха. Сон уходит от волнения, но от недосыпа гудит голова.
У меня в руках ложка с сахаром. Интересно, какая по счету? Пробую кофе на вкус – слишком горячо. Дую. Прислоняюсь спиной к стене. Глаза закрываются – еще немного и просто упаду на пол. Забывшись, судорожно делаю первый глоток и обжигаю язык и горло. Чтоб не стоять на месте, начинаю ходить по кабинету. Захожу к Грегу. Нужно чем-то занять себя, и я начинаю перебирать бумаги на его столе. Письмо от Тринадцать?
Десять часов назад: пациентке Хауса все-таки собираются ампутировать ногу. А потом он приедет, мы быстро зашьем пациентку и уедем домой. В кой-то веки думаю о том, как мы пойдем домой, и не думаю при этом о его губах и ладонях – мы просто уснем вповалку. Под все еще не перекрашенным за Алваресом зеленым потолком. Ванную уже переделали. А потолок в спальне собирались на выходных...
Язык потерял чувствительность на ближайшие полчаса-час, поэтому я продолжаю пить, не чувствуя вкуса: оно и к лучшему, потому что кофе получился сладким до тошноты. Переложил сахара, я вспомнил сколько: пять ложек. Точно не усну. Хотя с таким недосыпом нужен кофеин в таблетках.
Письмо уже вскрыл на пару над чашкой с кофе и заклеил назад – просит отпуск. Ну и пусть едет, куда хочет, мне ведь все равно. Или нет? Мне должно же быть хотя бы интересно. Просто я ничего не чувствую. Я сплю там – внутри.
Шесть часов назад: приехали. Она умерла. Хаус творит черт-те что.
Пять часов и сорок минут назад: какой сон? Я даже думать об этом могу. Срочно бежать за Грегом. Не бежать – лететь. Только бы я успел. Как гонка.
Отхожу снова в диагностический. Иду вдоль стола, прохожу мимо доски. Останавливаюсь. Смотрю на корешки книг в стеллаже, но не вижу их. Глаза слипаются – хоть вставляй спички. Интересно, если я усну, будет ли мне сниться что-нибудь? Кое-что? Кое-кто?..
Пять часов назад: я врываюсь в квартиру. Я бросаюсь на тебя, я бьюсь, как птица в стекло. Я режусь об осколки, я собираю по кускам тебя, я… нужно продезинфицировать плечо. Спирт в аптечке. Салфетки там же? Да.
Хотел бы впасть в спячку. В эмоциональную спячку. Я не хочу просыпаться. Не хочу снова чувствовать, не хочу снова думать о… не хочу. Потому что четыре часа назад…
Четыре часа назад: светает. Рука не только перепачкалась в крови, но и занемела от неудобной позы. Глаза просто не могут больше. Сутки – без сна, неизвестно сколько времени – слезы. Просто не могут. Встать. Домой.
Я снова думаю о Греге. Голова яснеет – действуют кофе и сахар. Значит, нужно начинать отвлекаться.
Я повернулся и столкнулся взглядом с Форманом. Он стоял, склонившись над столом Хауса, и читал письмо из разодранного конверта. Судя по вороватому взгляду, он поглядывал на мою спину, стараясь не спалиться с конвертом в руках. Я рассмеялся и махнул рукой. Он усмехнулся в ответ и, вернув письмо на место, подошел ко мне.
- Как Хаус?
Я понял, что кофе было на пользу – иначе я попросту выложил бы все. Совсем все. «Говорить правду легко, а ложь – процесс творческий».
- Понятия не имею.
- Ты не смог попасть к нему?
- У дома даже мотоцикла не было. Гулял где-то.
- А чего тогда такой невыспавшийся?
- Соседи затопили под утро.
- Ясно. – Форман явно занервничал. Надеялся на другие новости. – А что с рукой?
Я посмотрел на перебинтованную ладонь и дернул ею, мол, пустяк.
- Бокал разбил. Порезался.
Наш разговор прервал Тауб. Пришел, шмякнул на стол гору папок из скорой. Мы приветственно пожали друг другу руки и уселись разбирать их.
***
- А вот интересное – мужчина, двадцати пяти лет. Онемение и покалывание в ногах, нарушение речи, три…
Я усиленно зарывался в дела возможных пациентов и вполуха слушал Тауба. Все просто: нужно найти интересный случай, упасть туда с головой – и забыться. Кажется, Хаус так отвлекался от ноги? Ну что ж – значит, я учился у него не только новым позам и вождению на мотоцикле.
Но Форман, который с самого утра ходил дерганный, вернул нас с Таубом в мир реальный:
- Кто-нибудь видел Хауса?
- Десять утра: было бы странно, будь он здесь. – Тауба не сбить. А еще он выспавшийся и быстро придумывает ответы. Спасибо ему за это. – Двадцать пять лет…
- Вчера он был не в себе, - да что с Форманом сегодня такое? – У него пациентка умерла.
Да, естественно, мы такие бесчувственные, а нам есть о чем беспокоиться – ведь наш босс собирался накачаться наркотой... Ах, он же бывший наркоман! Ему нельзя даже близко подходить к пузырькам, на которых написано «викодин»! Но! Но вам не стоит бояться – ведь к нему прилетел супергерой Чейз, спас его и сдал на руки главной героине, которая после слезливой, то есть, пардон, пронзительной сцены признания в любви занялась с ним жарким сексом.
Смотрите в кинотеатрах с первого января: новый блокбастер «Трость и любовь – 3».
Примерно так я и ответил:
- Они и раньше умирали. У нас у всех. Он большой мальчик.
- Ты его не видел.
Я глянул на Формана исподлобья. Он ответил мне таким же взглядом в упор. Ну да-да, я совершенно не знаю, что с несчастным Хаусом, и так легкомысленно отношусь к его состоянию.
Интересно, я продержусь до конца дня, не врезав никому?
Хотя пусть уж лучше Форман злится на меня за безучастность, за то, что не нашел Хауса вчера. Потому что иначе он бы точно задался вопросом – а какого черта я вообще за ним рванул.
- Для него лучшее лекарство – новая головоломка.
Спасибо, Тринадцать. К делу. Интересно, она подозревает?..
- А значит мой мужчина двадцати пяти лет…
Кстати Тринадцать… Поговорим-ка о ней: стопроцентно уйдем от Хауса и всего с ним связанного.
- Но ты одна сидишь без папки с делом.
- Я пока ничего не нашла.
- А я думал, это потому что ты попросила отпуск, и у тебя нет на это времени.
О, как она посмотрела на Тауба – все-таки я понимаю Хауса. Понимаю, за что он взял Тринадцать. В ней очень много мужского. Сильного. Вон и Тауб сразу оправдывается, как нашкодивший ребенок:
- Я ничего не говорил.
Надо спасти его от гнева Хэдли:
- Это не он. Увидел конверт с твоим именем на столе Хауса… и я его вскрыл на пару, - легкий взмах бровей и гримаса «обоже-что-же-я-наделал». Кажется, я все-таки научился у Грега куда большему, чем сам подозревал.
- Что с тобой такое? Тайком вскрываешь письма? – как Тауб-то взъелся: за свою шкуру испугался что ли? Или у него глаз на Тринадцать? В обострившееся чувство справедливости верилось слабо.
От вспылившего Криса меня спас Форман:
- Зато я просто вскрыл конверт. Скажешь, куда едешь?
Бедная Тринадцать. Какая подстава. Хэдли обвела нас всех ошарашенным взглядом: тут и Тауб изменился в лице – ну конечно, любопытство перевешивает всегда. Мы же команда Хауса.
- Все уже поняли, что нет.
***
Дотянувшаяся до мобильника рука автоматически набирает номер кого-нибудь из коман… Роберт? Нет, не надо звонить ему!
- Алло.
Поздно. Ладно. Играем.
***
- Любопытный момент. Ты не знал, что если в больнице нет нейрохирурга, щенки могут беспрепятственно давиться младенцами?
- Да. Вас ждет письмо от Тринадцать, – сухой голос. Начинаю перебирать папки, чтоб занять руки, и делаю голос безэмоциональным. Даже механическим.
Естественно, он услышит. Естественно, он поймет, почему. Но лучше так, чем слезы несколько часов назад – этого он не увидит, не услышит, не узнает. Никогда. Ни-ког-да. Да, я все видел – но мне ведь безразлично. Конечно, я обижен, но это пройдет со временем. И в самом деле: на что обижаться временному увлечению?
- Почему у нас нет хотя бы пяти нейрохирургов?
- Было трое, но Габор ушел на пенсию, а Николсон уехал к дочери на свадьбу.
- Хорошие новости: ближайшие шестнадцать часов ты новый нейрохирург.
Я рассмеялся. «Дай угадаю, Грег, ты – делаешь приятное Кадди? Теперь ты решаешь и административные проблемы больницы? Завтра в клинику пойдешь работать?» - естественно, все это невысказанным комом застряло в горле, а я ограничился сухим и емким:
- Я не нейрохирург.
- Что было бы важно, если бы пришлось делать операцию на мозге.
- Хаус, это больница. Шанс операции на мозге выше, чем где-либо, - я до сих пор могу огрызаться. Жалко, бездарно и лишь на автопилоте, с дурацкими нотками в голосе, но могу.
- Если соберутся привезти травму головного или спинного мозга – отправь их в другую больницу. Нужно только числиться, чтоб не закрыли операционную. Проблема административная, а не медицинская.
Этот невозможный голос. Как же мне плохо от него, если бы Грег только знал. И тут никакая наркота не спасет – она лишь обострит ощущения. Не могу я разыгрывать обиженного любовника, который все забудет через пару дней. То есть разыграть могу, но мне легче не будет – ведь на самом деле все не так.
Вдох перед прыжком – и в ледяную воду.
- Хаус, где вы пропадаете?
Никакой откровенности. Во-первых, могут услышать. Во-вторых, он решит, что у меня истерика. А так – может быть, ему даже послышится подколка?..
Хотелось бы верить.
- Супер! Рад, что ты согласен.
Короткие гудки.
А я пошел к секретарю Кадди. Не могу отказать боссу. Не могу отказать Грегу.
***
Мальчик пытается играть роль обидевшегося увлечения. Будто ему не больно, а просто ноет задетая гордость. Знает, что себе легче не сделает. Но так отчаянно хочет заставить своего бывшего любовника поверить в эту чушь... И ведь так хочется поддаться – сразу можно обидеться самому. Забыть и захлопнуться, как моллюск в раковине. Но увы, слишком хорошее знание людей, а в особенности Роберта – играет не на руку. Себе не соврешь.
И слишком хорошее знание себя, да.
И прекрасное понимание того, что произошло и кто виноват.
В ванну летела уже пятая ложка ароматической соли.
***
Он долго не берет трубку. А потом берет и говорит шепотом. То есть еще и скрывается от Кадди? Спасает больницу тайком от нее – истинный супергерой. Что-то много нас тут расплодилось…
- Ну что?
И главное – делает это моими руками.
- Помощник Кадди решил задействовать свой мозг. Интересно, кто ему это внушил?
- Тоже последуй этому совету.
Ладно, первому звонку мне есть объяснения – у меня ординатура по нейрохирургии. Но почему он сбросил Формановский звонок, но ответил на мой? Просто не мог подойти тогда, а сейчас вдруг смог? Ладно, остановимся на этом варианте.
- Он известил власти, что в больнице нет нейрохирурга. Сказал – положено по закону. И это правда.
- То есть ты взял ситуацию под контроль.
Почему говорит только со мной, почему заставляет меня слушать его голос, выполнять его приказы и выставлять его молодцом в глазах Кадди? Чего он хочет от меня? Сейчас? Когда я либо засыпаю на ходу, либо не могу не думать об этой ночи?
- Нет, не взял. И вы это знаете, – начинаю срываться. – Когда прибудут из минздрава – операционную закроют. И ничего уже не поделаешь, Хаус.
- Супер, верю, что ты сможешь решить проблему.
Он сбросил, а на меня уже вопросительно смотрел подошедший Тауб. Я молча кивнул на кабинет.
***
Сначала усталость. Затем повторное и уже бесповоротное осознание произошедшего. Потом попытка отгородиться. И вот наступает очередь злости. А затем придет либо желание выслужиться, обратить на себя внимание, либо неверие в то что это случилось.
И что будет потом, Роберт? Что будет с тобой? Как ты себя поведешь?
Интересно.
И что теперь… будет со мной?
***
- Обзвонила всех нейрохирургов в радиусе сорока пяти миль – ничего.
Тринадцать устало взмахнула листами с распечатанными контактами хирургов. Я прислонился к шкафу, вяло буркнув:
- А может быть, Хаус нас проверяет?
- Он всегда нас проверяет.
- В любом случае, это проблема. – Да Форман сегодня вообще с ума сошел! Что ж ему надо до всего докопаться-то?
А меня наоборот захлестывало раздражение. Голова не болела, но гудела как будто ее сдавили – таблетка ибупрофена не взяла. Надо было больше спать и меньше трахаться позавчера ночью перед работой. Ну что ж – теперь у меня с этим будет все в порядке. Спасибо, добрый дядя Санта-Хаус.
А держать себя в руках, когда все звуки кажутся слишком громкими, коридоры – холодными, а свет – ярким, очень трудно. У меня уже не получалось:
- Но не наша. И не Хауса тоже.
- А где вообще Кадди? Нам надо либо сообщить – и тогда полбольницы закроют, либо прикрыть это дело и рискнуть закрытием всей больницы. – Форман, спасибо, мы без тебя никогда догадались бы.
- Или вернуть Ричардсона, - и снова Тринадцать. Видимо, решила взять от любимой работы по максимуму перед отпуском.
- Он болен.
- А мы врачи. Мы лечим людей. – Несмотря на то, что она, как и Форман, констатировала очевидное, от нее это прозвучало почти как от Грега. Черт, снова… пора переучиваться назад и называть его Хаусом. Невыносимо.
Тауб посмотрел на нас с Эриком и предложил самый лучший способ выбора того, кто поедет с Хэдли.
- Камень, ножницы, бумага?
Скинулись. Я проиграл. Демонстративно вздохнул и пошел в раздевалку. Не-хочу-никуда-ехать. Хочу-домой. Спать.
Хотя, если учесть, что такой возможности у меня нет – прогуляться с Тринадцать не худший вариант. Заодно можно прощупать, догадалась ли она.
***
Ричардсон выпил лекарство и снова заперся в туалете. Я уселся на кровать и, опершись локтями о колени, устало прикрыл ладонями глаза.
- Не выспался? – Хэдли придирчиво рассматривала корешки стоящих на полках книг.
- Угу.
- А ты ведь все-таки попал сегодня ночью к Хаусу?
Я поднял голову, хмурясь. Тринадцать снисходительно улыбнулась, вытаскивая себе какую-то книгу и пролистывая ее
- Видела вчера, как ты рванул за ним. А судя по твоему состоянию, ты явно знаешь, где он пропадает сейчас.
Я криво усмехнулся и потер пальцами лоб, уставившись в пол.
- Дома он. С Кадди.
Реми поставила книжку на полку и повернулась.
- Он…
- Не надо. Реми, не надо.
- Хорошо. - Она взяла с полки коробку с шахматами. – Сыграем?
Я кивнул и подвинулся. Тринадцать плюхнулась рядом и расставила фигуры. Мы сделали несколько ходов, а я все никак не мог отделаться от мысли, что все так странно: найти понимающего тебя человека под боком и… никогда не думал, что буду говорить с красивой молодой девушкой о сексе и отношениях, но не о наших с ней. А о моих с другим… да еще и с мужчиной. Нда. Но с последним я уже давно смирился.
Молчание затянулось, и я решил начать с очевидного:
- Прочла сколько там побочных эффектов? А вдруг снизится давление?
- Звука падения я не слышала. Думаю, он все так же спокойно блюет.
Прямота. Мне казалось, что когда она пришла на то командное собеседование три года назад, она была не такой. Та, боявшаяся собственного диагноза, прячущаяся за разбитной образ жизни, девушка и эта – сильная, прямая. И по моим представлениям, намного более лесби, чем тогда – потому что теперь я совсем не вижу рядом с ней мужчину. Она слишком доминирует. Она слишком много взяла от нашей работы.
- Может стать хуже.
- Смотри шире: больнице будет лучше. Ему полегчает, он вернется в больницу, и там мы сделаем все анализы. Подбери сопли и ходи.
Да, я именно об этом. Она взяла многое от работы и, пожалуй, от Хауса. От него мы все берем, но она впитала как губка. Ой, чует мое сердце, надула она нас с этим Римом – слишком легко было. Нашли в шкафчике. Да после того, как мы вскрыли ее письмо…
Она истолковала мое молчание иначе:
- Хочешь спросить меня об исследовании по Гентигтону и ненавязчиво дать совет?
Давно заметил – выдаю себя вздохами. Набираю в грудь побольше воздуха, чтоб сказать, но не решаюсь в первый раз и маскирую вздохом. А потом все же спрашиваю. Она уже просекла этот момент. Наблюдательная… достойная ученица. Хаус должен гордиться.
Интересно, насколько далеко зайдет ее желание помочь?
- Нет. Есть другой вопрос. Не хочешь со мной переспать?
И в кой-то веки я застал ее врасплох.
- Что?
- Ну как я понял, ты скоро уезжаешь. Я нацеливался на длинную игру, а теперь сроки поджимают.
Тринадцать даже не нашлась, что ответить. Она только удивленно приоткрывала рот, поджимала губы и неверяще сверлила меня взглядом. И вот только она собралась мне ответить, как по всем законам жанра дверь туалета открылась.
На пороге стоял весьма бодрый Ричардсон.
- Надо же… хорошее лекарство!
Но побочные эффекты все-таки появились… Всю дорогу назад в больницу мы с Тринадцать были заняты Ричардсоном.
***
- Он под кайфом! – работник минздрава посмотрел на нас, как на сумасшедших.
- Нет, он совершенно…
- У вас, конечно же есть объяснение, но меня это не касается. В больнице должен быть врач, способный проводить операции на мозге. Вы больше не принимаете травмы по скорой. Начинайте обзванивать другие больницы, чтобы отдать им пациентов из АИТ. АИТ и операционная закрыты.
А я стоял, слушал этот приговор больнице, и чувствовал, как каждое слово кладет по новому камню на мои плечи. Я не оправдал Его доверия. Я не смог.
Как школьник! Нельзя же так… Я же еще два часа назад злился. Куда все ушло?
Я откинулся на стену. Боже, когда же уже закончится этот день? Когда я лягу спать? Да – потом я проснусь, и недосып не будет притуплять чувства и помогать их маскировать. Да, придется решать, как по-тихому забрать вещи у Грэга. И оставаться ли мне в этой больнице вообще?
Хотя на последний вопрос я мог ответить и сейчас. Надо. Бежать надо. Но я никуда не уйду.
Не смогу.
***
Буквы складываются в слова сами по себе.
- Дизайн на пять очков.
- Есть.
- Слух?
- Есть, оба раза.
- Любовь?
Я облизнул губы. Это слово вертится в голове уже часов двенадцать. Но тебе об этом знать не стоит.
- Ты не увидел любовь? – ты так удивляешься. Сейчас переведешь разговор на что-нибудь романтичное.
- Зачем так переживать из-за моей неспособности к настольным играм?
- Почему ты не сказал, что ты меня любишь? – я так и знал.
- Как сказала одна мудрая женщина примерно два часа назад: «Зачем нужно разбирать все до молекул? Почему нельзя просто наслаждаться?»
- Я сказала, что я тебя люблю. Ты в ответ этого не сказал. Разве это не причина для беспокойства? – неприкрытое кокетство. Под видом моих любимых логическо-отношенческих выкладок прячется просьба «скажи мне это».
- Нет, потому что слова не важны, важны дела.
- Ты серьезно хочешь спорить? Не можешь сказать? – попытка взять на слабо. Я знаю не на шаг вперед – на десять.
- Нет.
- Почему?
Да потому что я даже Роберту этого не сказал! Потому что во фразе «все идиоты» исключений нет!
- Потому что…
А руки сами складывают буквы в строчку. Потому что ты бросила Лукаса. Потому что несмотря ни на что, я умею за себя отвечать. И я делаю вид, что ведусь на крючок, и мной завладевает романтичный порыв:
-… я забыл взять букву «б».
***
- В следующий раз избегайте ответственности. – Я строго смотрю на молодого человека и поворачиваюсь к Тринадцать. - Торт будешь? Тауб подготовил вечеринку, чтобы тебя проводить. Он порой так сентиментален.
- Зря я показала ему грудь.
- Кстати об этом…
Я потер ладонью о ладонь. Ты тут же улыбнулась – тебя так забавляет стеснение людей. Правда, в отличие от Хауса, ты умеешь стесняться сама. Редко, но умеешь. Я продолжил, стараясь говорить, как можно более прямо:
- Сегодня утром я спросил тебя про секс. Ты так посмотрела, что я решил, что это нет. Но с другой стороны, было бы глупо не уточнить этот момент. – Я обернулся к ней и улыбнулся. Пожалуйста, ну прошу. – Видишь? То же выражение. Но если в первый раз это не было отказом…
- Нет. – Она свела брови, продолжая улыбаться. – Нет-нет-нет. Нет. Нет-нет.
- Ладно, я не давлю.
- И что: этот метод работает?
Любой, кто пройдет мимо, подумает, что мы о моих девушках. Но она смотрит мне в глаза – и я знаю, что она спрашивает про Грега. Про мои трепетные пляски вокруг него. Про то, как я никогда ничего у него не просил.
- Один раз сработал.
Если говорить о сексе – он был. Работало.
Реми улыбнулась и подалась вперед, обнимая меня. Я чуть ошарашено нахмурился.
- Что-то я не понял.
Тринадцать тихо-тихо прошептала:
- Тебе это не нужно. – Аккуратно поцеловала в ухо. – Ты сильнее, чем думаешь. А я его не заменю.
Потом отстранилась, смаргивая слезы (или мне показалось?)
- Увидимся у торта.
Но она не пришла. Я был прав: она наврала про Рим. И исчезла. Просто исчезла. Но ее голос все так же звучал у меня в голове: не заменит. Не заменит.
А вдруг у Хауса было помутнение? Просто срыв? Так уже было – когда у Кадди не получилось удочерить ребенка, еще тогда, давно. А вдруг он придет, и все снова станет по-старому?
Что же ты Роберт, как по учебнику психологии сегодня пробегаешь? Все перепробовал: вытеснение, затем размазанная истерика по стадиям: отчаянье, агрессия, вымещение, следом отрицание… Что теперь? Что же тебя так мотает, что же ты не можешь отпустить?
Ну а вдруг?
Знаете, как настраивают гитары? Музыкант подкручивает колок и пробует струну. Потом снова подкручивает и крутит, крутит чертов колок. Струну можно натягивать долго-долго пока она не лопнет. В таком тягучем предвкушении: словно ты надуваешь воздушный шарик. С каждым выдохом стенки все тоньше - и вот-вот рваные ошметки разлетятся по всей комнате. Струна все тоньше, натяжение все больше, звук все выше…
А вдруг? А вдруг?..
Остаток дня я прожил исключительно на этом «а вдруг». А ночью я спал. Без снов.
(продолжение в комментах)
@темы: слэш, команда Хауса, грегори хаус, фанфики, роберт чейз, хаус/чейз, 7 сезон
-
-
12.12.2010 в 00:45Вся команда сосредоточено изучала новое дело. Передали нам его по распоряжению Кадди (а значит, Грег точно возьмет, но это пока очевидно только для меня. Кстати, интересно: сколько продлится это «пока»?), и оно обещало быть интересным (а это уже весомая причина для всех остальных). Сидели мы не просто своим тесным диагностическим коллективом, а еще и в компании Уилсона. С утра он долго мялся, а потом все-таки спросил меня, не знаю ли, как Хаус и, главное, где он. Я честно ответил, что дома и, скорей всего, с Кадди. На что мне было заявлено, что либо я подыгрываю наркоману, либо его задрали наши шуточки. Видимо, Уилсон, наконец, научился никому не верить, но в его исполнении это выглядело жалко.
А поскольку мне он не поверил – он остался ждать Хауса вместе с нами. И как то ни странно, дождался.
Грегори прошествовал по кабинету, радостно насвистывая какой-то мотивчик. Я почувствовал, как тут же засосало под ложечкой и свело живот. Колки моего грифа повернулись на несколько оборотов, и все струны натянулись до предела. На секунду мне даже показалось, что у меня начались галлюцинации – все столь настойчиво игнорировали босса, что может, его и вовсе не было в кабинете? Их спокойствие так не вязалось с тем, что чувствовал я… Я сижу слишком ровно, кажется, уже грызу ногти и кожу вокруг, только чтоб не вскочить, даже не посмотреть в его сторону. А вокруг так тихо и размерено… Вот он заглядывает в папку к Форману, вот он вертит трость, вот он напевает песню, которую мы играли вдвоем – или это уже игра моего воображения?
- Я встречаюсь с Кадди.
Струны обрываются разом. От такого оглушительного звука должно закладывать уши. И я ничего не вижу и не слышу. Я просто поднимаю на тебя глаза, плюнув на все – просто не могу сдержаться. На тебя смотрят все: и Уилсон, и команда – но в их глазах шок, удивление… а в моих, скорей всего усталость и отчаянье. В них ошметки разодранных в клочья струн.
- И обычно она без одежды. Включайте воображение. – Твой голос слегка отрезвляет, я смаргиваю, отворачиваюсь на секунду и смотрю на тебя уже якобы с удивлением и жаждой подробностей. Как и положено сотруднику, проработавшему на тебя столько лет. Спасибо, Грег, теперь ты научишь меня быть актером.
Ты по-дурацки и клоунски рассмеялся над своей же шуткой и тут же отобрал папку у Уилсона. – И это тебе не нужно.
- Поищу у себя в кабинете пердящие подушки.
- Это не подстава.
- А я никуда и не ухожу.
Встал и ушел. Вот и поговорили. Он все так же не верит… Интересно, касательно Кадди, Хаус просветит его так же, как и обо мне: устроит показательный трах?
- Правда? Вы и Кадди? – А остальные верят. А значит, только об этом мы и будем сегодня говорить. Надо было заболеть. Чего там Ричардсон переел? И почему я не записал…
- Правдивей не бывает. Форман переведет. – И на этом изящно заканчивает. Словно сказал про погоду за окном: - Юная многостаночница: скейтборд, баскетбол, ночной клуб, клуб юных моряков… впрочем, последнее – моя догадка. Вчера здорова, сегодня аритмия, - странно, сначала сказал, а теперь быстро ушел в дело. Хотя, с другой стороны, это вполне в его духе, он же знает, что некоторые приставучие евреи от него не отлипнут.
- По-вашему разумно начинать роман с начальницей?
Я уткнулся в дело. Я цеплялся за любую возможность смотреть не на Грега. Не на его губы, не на его руки, не на его трость, не на его… не в его глаза тем более.
- Вы молодец, Хаус. Странно, что вы двое раньше не закрутили, - Форман хотя бы не обсуждает. Сейчас порадуется за босса и вернется к работе. Прекрасный подчиненный.
А мне оставалось сделать так, чтобы это случилось побыстрее. И потому я зачитал карту вслух:
- ЭКГ, Эхо и КТ без патологий. Неврологический осмотр – тоже в норме.
- Интересно, - Хаус поочередно ткнул тростью в Формана, Тауба и меня, - похвалил, осудил, наплевал. – Я снова не удержался и поднял голову. Он издевается? – Нужно еще мнение женщины. Или Тринадцать. Где она?
Странно, что я не дождался сегодня шуточек на тему своей женственности.
- Уехала. – Тауб переключился на Тринадцать. Уже хорошо.
- Сказала, что берет отпуск. Наврала, что едет в Рим по поводу Гентингтона. Там о ней не знают. – Форман отдал Хаусу вскрытый конверт.
- Мобильный и домашний отключены. С квартиры съехала. И почему трость с мертвой головой?
- Не было трости моего размера с мертвой задницей. Значит, нужно подождать, - письмо Грега практически не заинтересовало. Но слава богу, его интересовал диагноз. – Что вызывает приходящую аритмию? Тауб!
- Три года вы пытались обыграть Тринадцать. А теперь вам плевать?
- Увы, Тринадцать меня не волнует – аритмию она не вызывает. Но домашняя версия игры – твоя.
Я смотрел только в карту, но боковым зрением видел, как он подходит к столу. И чувствовал, что он на меня смотрит. Черт, надо что-то с собой делать. Так работать невозможно…
- У брата пациентки тяжелая врожденная мышечная дистрофия. Средний срок жизни – двадцать пять лет. Если у нее латентная форма…
- Не началась бы так сразу. Форман.
- Вы знаете о Тринадцать то, чего не знаем мы?
- У нее есть право на тайну. А у меня – на диагноз.
- И вы молчите об ее исчезновении, потому что уважаете чужие тайны?
- Согласен, с моей стороны это странно. Видимо, я изменился из-за Кадди. Либо прикидываюсь, что изменился, потому что что-то знаю о Тринадцать и сбиваю вас со следа. Либо я свихнулся из-за смерти пациентки. Можете все это обсудить после постановки диагноза.
- Если это синдром удлинения КьюТэ, испуг во время соревнований мог запустить аритмию. Например, от шума или яркого света.
- Напугать пациентку до смерти, чтобы подтвердить удлинение КьюТэ. – А Хаус все тот же Хаус. Вон как театрально взмахнул рукой и закатил глаза: - Ладно, если вы настаиваете, делайте это в палате с реанимирующей фигней.
Грег ушел по своим делам (у него они либо в кабинете некого онколога, либо – главврача), Тауб с Форманом ушли готовить тест.
А я складывал анализы в карту. Ровно. Аккуратно. Листок к листку.
Теперь надо как-то пытаться привыкнуть и к пустоте, и к рваным ошметкам в душе. Все правда. И никаких «а вдруг».
И с этим придется жить. И работать.
Я зевнул, прикрывая рот рукой, пока Форман набирал телефон Хауса. Усталость – интересная штука. Сначала ослабляет, а потом почти полностью отрубает эмоции, позволяет уснуть сразу – без беспокойных метаний по кровати в невозможности даже задремать.
И вот я снова ночую на работе. Потому что пациент. Потому что дома слишком большая для одного меня кровать.
- Мы с Кадди голые, так что я плохо соображаю. Говори попроще.
Он говорит это, не потому что я здесь – он не знает, что Форман не один. Он не доводит меня, он никак меня не выделяет. Ему просто все равно. Ему просто плевать.
Наверно, так и лучше. Только что же язык чешется сообщить о своем присутствии?
- Биопсия почки отрицательна, но мы проверили легочную ткань из операционной.
- Ничего не понял. Еще раз – кто говорит?
- Это не Гудпасчер. В образце утолщение интимы сосудов и инфильтрация лимфоцитами. Тест на ЛАМ легких положительный. Легкое отказало. Нужно новое легкое, что, впрочем, и есть лечение от ЛАМ. - Когда нервничаю, всегда много говорю. Как хорошо, что сейчас, есть о чем. А то совсем идиотом выглядел бы. А он, наверно, меня и так им считает. Ведь все идиоты, а меня не выделяют из остальной массы.
- Тауб пошел в комиссию по пересадкам. Может быть, там найдут легкое.
- То есть это чисто информационный звонок?
И отрубился.
Форман вздохнул, переключая телефон с громкой связи в обычный режим.
- Все. Я домой.
- До завтра, а я узнаю, что там с легким, и посмотрю за операцией, если найдут.
- До завтра.
И никаких вопросов по поводу моего внезапного трудоголизма. Формановское безразличие к личной жизни коллег было как нельзя кстати.
-
-
12.12.2010 в 00:46- Кадди так прибрала Хауса к рукам, что может с ним в цирке выступать.
Тауб все никак не мог успокоиться. Прошло всего два дня, а меня уже достало его повышенное внимание к личной жизни Грега. Во-первых, какое ему дело? Во-вторых, причем здесь я?
Я попытался перевести разговор на работу:
- Подождем еще час, пока антибиотики подействуют.
- Потрясающе, и Хаус на тебя даже не наехал за отсутствие интереса к его личной жизни.
Попытка провалилась.
Если бы Грег еще бы и наехал на меня, я бы чокнулся. Слава Богу, у Хауса все же есть какие-то моральные стопоры. Или ему настолько на меня плевать, что не хочется тратить на меня время. Или ему еще нужен адекватный сотрудник-реаниматолог. Или… так, где-то я сегодня уже слышал похожую цепочку. Ну где-где, от Хауса, конечно. Черт.
Хотя, может быть, Грегу теперь просто ни до чего нет дела. Сам я в этот вариант не очень верил – слишком хорошо его знаю (или не хочу душить последнюю надежду), но вот Таубу версию подкинуть можно.
- А ты не думаешь, что Хаус просто счастлив? И поэтому ему абсолютно на всех плевать.
- И смешно, и грустно. Следуя твоей логике, тебе плевать, потому что ты тоже счастлив. А значит, появился кто-то, кто прибрал к рукам тебя.
Да, прибрал. Тауб даже не представляет, насколько.
Я не смог сдержаться. Пусть понимает, как хочет.
- На четверть ты прав.
- Стой! Хочешь сказать, ты встречаешься сразу с четырьмя?
Я так обалдел от логики Криса, что повернулся к нему. Сразу ответить на такое не получилось, а через секунду меня спас звонок пейджера.
Девушка спалила донорское легкое, чуть не угробила себя, сбежав из палаты. Хаус, как всегда, устроил ее родителям целый скандал, который закончился удачно – пациентка взяла легкое своего брата. Брат все-таки убедил ее.
И ей скоро придется учиться жить без него.
А мне нужно учиться уже сейчас. Учиться жить без Грега. Умел же я как-то раньше? Спокойно работал, не ежась от каждого взгляда и не вздрагивая от прикосновений. Да и пережил же я это в первый раз. Когда Хаус без объяснений меня уволил и тем самым бросил? Пережил, да. Но тогда у нас была интрижка. Я и тогда привязался сильнее, чем надо было, но все равно – просто интрижка. Да и закончилось все равно тем, что я снова оказался в его кровати.
А сейчас… сейчас я не просто полюбил. Я уже поверил в то, что и меня любят.
Я снова потерял. Снова. Как ни пытался понять, что пошло не так у нас с Кэмерон, так и не научился ни удерживать при себе людей, ни анализировать отношения.
Но, если я не смогу держать себя в руках, то потеряю эту работу. А этого я допустить не мог. Лучше пусть все будет так, чем совсем без Грега.
Мой бог-наркотик.
Ненаписанное
Когда я клеил девушку в баре, я не сильно рассчитывал на успех. С таким кислым лицом никого особо не склеишь. Но, к моему удивлению, ко мне подсела Лилит. Блондинка в мини-юбке и с сигаретой. Знаете, такая… много курит и смеется. Курит что-то дурацко-тонкое, женское и с приторно-сладким ароматизатором… а вот смеется красиво, бархатным, грудным смехом.
И она согласилась уехать из бара со мной. И сама предложила свою квартиру. То ли знала, что мне нужно сейчас, то ли самой хотелось ровно того же…
И как только мы сели в машину у меня зазвонил телефон. Черт, давно пора сменить рингтон на Грега. Не удивительно, что Лилит покосилась на меня так насмешливо: старая песня, диско, группы Savage. Очень сопливо. Раньше прохожие просто думали, что мне звонит любимая – ну мало ли у женщин прихотей. А вот когда клеишь девушку, она может и засомневаться в твоей ориентации после такого…
Черт, это не главное. Что нужно от меня Хаусу? Он, что – следит что ли? С него станется…
- Алло.
- Жду на работе. Максимум – через полчаса.
И гудки.
Я нервно усмехнулся. Вариант со слежкой казался все более реальным. Хотя, если Хаус не просто обломал кайф, а вызывал в Принстон-Плейсборо, то появилось дело. А это подстроить сложно. Но сегодняшние планы все же обламывает. Или…. Будем наглыми.
- Мне нужно заскочить на работу, а потом можем продолжить. Поедешь со мной или еще бокал «космополитена» за мой счет?
- Люблю кататься по ночному городу. Далеко ехать?
- Всего в паре кварталов отсюда.
- Хорошо. Только включи какую-нибудь музыку.
Хаус ждал на ресепшене. Разбирал букеты, оставленные благодарными пациентами. Разумеется, оставленные не ему. Около стойки уже крутился Тауб – значит, и правда дело.
Я автоматически поправил воротник, галстук, пригладил волосы и тут же себя одернул. Хватит. Глупо пытаться перещеголять Кадди. Куда мне до ее задницы и груди… Стоп. А причем здесь Грег? Может быть, я просто хочу вернуться в строй. И уже сегодня у меня будет замечательная ночь. Я обернулся: Лилит курила у дверей. Да, ночь, могла бы быть жаркой, если бы не Хаус.
Тауб, не оборачиваясь, сунул мне папку с делом нового пациента. Видимо, его тоже оторвали от чего-то важного.
- Вы вызвали нас на работу, потому что у нее возможно был приступ?
- Приступ при попытке самоубийства, - Хаус выразительно посмотрел на нас и на подошедшего Формана и вернулся к флористике. Он все пытался приладить красные герберы с ресепшена к букету розовых пионов. Кажется, я видел их у коматозницы из четыреста пятой…
- Назначьте консультацию психиатра, а мы-то тут причем?
- Да что с вами такое? Это же человек, она страдает.
Грег, так не хорошо, ты знаешь, да? Или ты специально?
Я швырнул папку на стойку. Нет, нужно держать себя в руках, нужно собраться. Глупо так реагировать на его шутки, тем более, если они не имеют никакого отношения ко мне.
- Вы правы, этого недостаточно. Она написала «Джека Кэнона». Юного детектива, кумира миллионов.
Грег зачитывался этими книгами. Меня это всегда забавляло – я считаю такую литературу весьма проходной и не то что глуповатой, но явно рассчитанной на специфическую аудиторию. И если раньше все мои шутки на эту тему обычно заканчивались либо игнорированием, либо швырянием книг в меня, либо еще чем-нибудь в том же духе, то теперь, в кой-то веки, я мог поиздеваться прилюдно и практически безнаказанно. Главное сказать все таким обыденно-скучным голосом, как будто я не в курсе, что кое-кого так заводят тайны Джека:
- Миллионов девочек от десяти до четырнадцати.
У Грега чуть дрогнули губы. Я выучил его лицо, как азбуку. И я знал, что это значит: я его уделал, и он это признал. Но я его не обидел, нет, а заставил даже немного позавидовать удачной шпильке. И ведь ответить нечем. Поэтому Хаус повернулся к Форману с Таубом, продолжая гнуть свою линию:
- Поймите: если она себя убьет, миллионы фанатов всех полов и возрастов будут разочарованы.
- Мы берем это дело, потому что вы фанат? – да, Форман. Ты попал в точку.
- Нет, было бы безумно и непрофессионально. Вы его берете, потому что я приказал. Вы с Таубом – анализы и ночное наблюдение на случай нового приступа, - Хаус раздавал указания, продолжая распределять цветы в букете. Затем быстро глянул на меня исподлобья: - А ты – иди.
Я тут же развернулся к дверям. Задерживаться – безумие. Передумает ведь. А понять, что Хаус такое творит, я могу и как-нибудь потом.
Но Тауб не собирался так легко сдаваться:
- А он почему свободен?
- Потому что с ним дымящаяся красотка.
Все обернулись к дверям, проследив за взглядом босса. Я, не растерявшись, тут же помахал Лилит рукой.
Естественно, Грег ее заметил. То есть я понял, что он заметил еще минуты две назад – очень уж он выразительно посмотрел за мою спину. Но то, что он при этом меня отпустил, а не решил сгнобить за работой, – удивительно.
Тауб все никак не мог успокоиться:
- А у нас с женой планы.
- Хорошая попытка, но ты ненавидишь свою личную жизнь. – Форман глубоко вдохнул, собираясь что-то сказать, но и его Хаус срезал: - А у тебя ее вообще нет.
Я, понимая, что мы можем так проболтать еще минут двадцать, показал всем большой палец и повернулся к дверям. Но Хаус меня окликнул:
- Эй!
Я обернулся и встретился с ним взглядом.
Нельзя этого было делать.
Он же змея – гипнотизирует мгновенно. Я так и замер будто кролик перед удавом, смотря в эти голубые глаза, пытаясь понять, что он чувствует, о чем думает, что сейчас скажет… Хотя, кому я вру? Единственное, что я хотел там увидеть – какую-то надежду для себя, что-то такое, чему можно поверить…
Он протянул мне алую герберу. Медленно, как в замедленной съемке, но очень решительно. Я усмехнулся, наверное, слишком злобно, перехватил цветок за стебель и быстро пошел к двери.
Ноги как ватные. Я последние полчаса только и думал о том, как бы побыстрее вернуться к Лилит и продолжить наш прекрасный вечер. А сейчас, стоило Грегу на меня по-другому посмотреть, и я уже хотел только одного – бежать домой, упасть на кровать и попытаться убедить себя в том, что не стоит проводить всю ночь, сверля взглядом вазу с цветком.
Конечно, я отдам этот цветок Лилит, как думают Тауб и Форман.
Но мы-то с тобой знаем, кто и кому подарил эту кровавую герберу. У тебя были чуть сведены брови, голова чуть наклонена, и еще ты неуловимо облизнул нижнюю губу. Даже не облизнул – коснулся ее верхней части языком.
Ты всегда так извинялся.
И прощался.
И что же это было?
Зачем ты щедро высыпал целую солонку на еще очень свежий, даже не затянувшийся шрам?
Нет, конечно, я подарю герберу Лилит, улыбнусь ей, усажу в машину. Она покажет дорогу до своего дома. Мы выпьем еще по одному бокалу виски, и я перенесу ее на кровать. Мне даже будет приятно снова ощутить себя мужчиной, который может носить любовницу на руках, которого ласкают тонкие пальцы с длинными наманикюренными ногтями.
Хотя потом я все равно усажу ее наездницей. И буду всеми силами сдерживаться, чтоб не ласкать себя там, где гетеросексуалу не положено, или чтоб случайно не сказать лишнего.
Телу безумно хотелось снова этого ощущения чужого веса на себе. Оно получило, чего хотело.
-
-
12.12.2010 в 00:48Лучше бы вчера он меня оставил на ночное дежурство.
Лучше сгорать на работе.
Уже рано утром я был в больнице.
К счастью, Тауб с Форманом сидели в диагностическом кабинете, а значит, мне не придется изучать дело в одиночестве, что не могло не радовать. Одиночество значило бы, что снова мысли будут не те и не о том.
- Доброе утро, джентельмены.
Эрик и Крис не оценили моей жизнерадостной морды. Что ж, будем продолжать играть из себя местного Казанову. Иначе коллеги снова, завидев меня в печали, кинуться успокаивать.
- Ну, если это вас утешит, я тоже мало спал. – Все, пора закрывать тему. Универсальный способ: открыть карту, вдруг, что интересное найду. О, ура. – Односторонний гипергидроз. Интересно.
И снова хаусо-словечки срываются с губ. Лечиться от этого, срочно лечиться.
- Признала попытку самоубийства, но не говорит причину.
- Хаус обыскал дом. Она годами ежедневно ела консервы из тунца.
- Отравление ртутью?
- Объясняет приступы, - а вот и босс. Выспавшийся, радостный. Неужели ночью спал? Не верю, - боль в спине и руках, а так же депрессию.
- Все объясняет, но отравления нет. Анализы мочи и крови в норме.
Кстати, дело-то, и правда, интересное. И уже затягивает. Теперь не нужно старательно отвлекать себя симптомами и анализами – дело само выходит на первый план.
- Если уровень невысокий, единичный анализ его не выявит. Нужны еще анализы.
- Не выйдет, она требует врача-женщину.
Дурная у нас пациентка. Неудивительно, что книги у нее дурные.
- Да просто тянет время, чтобы кончились семьдесят два часа и ее выписали.
Кстати, Форман прав. Если она суицидница, ее волнует только то, как отсюда уйти, пока у нее не найдут что-нибудь действительно серьезное.
Хаус тихо скрипнул зубами. Ему снова в пациенты досталась редкостная идиотка, но теперь он ее даже обозвать не может – один из любимых писателей, как никак.
- Намажьте Чейза помадой и начните хилатирование. И еще один анализ мочи для подтверждения.
Ну вот.
Я дождался.
Не было шуточек обо мне на прошлой неделе – получай на этой с лихвой. Странно, раньше, когда Хаус постоянно называл меня Златовлаской – это было в порядке вещей. А потом, когда он, может быть, и имел какое-то право на подобные издевки – их не было. Их не было столько, что я уже успел поверить в наличие у Хауса зачатков … успел поверить, да. Глупо.
Но судя по тому, как на Грега посмотрела остальная команда, не я один успел отвыкнуть от его шуточек.
Обведя нас всех смурным взглядом (который как бы говорил нам «расселись идиоты на мою голову, а я хочу домой и к Кадди под юбку»), Хаус горестно вздохнул и направился к двери.
- Ладно, поговорю с Кадди. Может, она и платье одолжит.
Я уткнулся взглядом в стол.
Хаус просто вошел в раж, вернулся в свою колею. Теперь он с Кадди, счастлив, отрывается на работе на своих подчиненных – да все, как всегда.
А мне пора уже лечиться от этой хаусо-зависимости. Только похоже, что болезнь неизлечимая.
Если не смертельная.
Я столкнулся с Кадди в коридоре.
- Можете делать хилатирование с Таубом. Ей снова безразличен пол врача.
- Хорошо, уже иду.
Странно, что я смотрю на Кадди и не испытываю никаких эмоций. Злость, зависть, отчаянье – ничего. Она по-прежнему мой начальник, и какая разница, что она спит с Хаусом. Причем здесь вообще она? Она не знала ни о чем. И не отнимала она у меня никого.
Это был его выбор.
Это-то и отвратительно.
Вдруг кто-то сильно схватил меня за локти, не давая обернуться. Уху внезапно стало горячо – Хаус (ну а кто же еще) наклонился и зашептал, почти касаясь мочки губами:
- Зря ты отказался, зря. Я так и вижу свою Златовласку в мини-юбке и чулках.
Я сумел развернуться, но Хауса уже не было. Спрятаться он мог только в подсобку, около которой мы и оказались. Я дернул за ручку двери – заперта.
- Хаус, это не смешно. И… вы не боитесь, что я подам в суд за сексуальное домогательство?
Дернул еще раз. Ну да, заперся изнутри и счастлив.
- Я сейчас открою, а вы что-то хотели?
Я обернулся – ко мне подошла уборщица и достала ключ.
- Ребенок не пришел на процедуру, в палате его тоже нет. Проверяем этаж.
Вранье влет и сходу. Спасибо за тренировку, Хаус. Ну уж сейчас я тебя достану.
Уборщица открыла дверь и зашла внутрь.
- Никого.
- Как? – я не смог сдержаться и почти вскрикнул. – Я же видел, как он… - я все же справился с собой и договорил спокойно: - заходил сюда.
- Может, вам показалось?
Я оглядел подсобку. Пусто.
- Наверное, показалось.
И бежать, бежать как можно быстрее. Добежать до туалета и запереться в кабинке.
Да что, блядь, это было?
Я сжал кулаки, прижимаясь лбом к стене. Во-первых, какого хрена я начинаю возбуждаться от одного шепота на ухо? Ладно, соскучился. Но что это было? Грег совсем с катушек съехал? И в-третьих, не могло же у меня быть галлюцинаций, не могло. Чуть не вывернутые локти до сих пор ноют. Значит, Хаус был там. Только куда же он делся… И на кой черт?..
Так, все. Надо умыться холодной водой и найти Тауба. А то у пациентки еще один приступ случится, пока я тут снова в себя закапываюсь.
У меня никогда не получалось скрывать свои переживания, но сейчас приходилось. И судя по всему, получалось не так уж плохо – Тауб ничего не заметил, молча отправился со мной в палату. А там нас ждал сюрприз – пациентка разговаривала с воздухом.
Галлюцинации отрицала:
- Это просто воображение. Я этим зарабатываю.
- Беседами с воображением?
- Для писателя это норма. А еще мы хорошие психологи.
О, эти вечный разговоры. Есть галлюцинации, есть. Просто она не признается.
- Вот вы, например, недавно в разводе. Прошлую ночь провели с женщиной, но у нее в квартире. И вы ей больше не позвоните.
Я обернулся, даже рот приоткрыв от удивления.
- Надо же. Как?
Писательница снисходительно улыбнулась:
- След от кольца – незагорелая полоска. От вас пахнет дымом, но пальцы и зубы не желтые, значит, курила она. И вы либо не были в душе, либо не переоделись – так или иначе, квартира была ее.
Что ж, очень логично, но все же слегка мимо. Хаусовское кольцо я снял совсем недавно. Естественно, она даже предположить не могла…
Пока я развлекался, спрашивая пациентку про Тауба и слушая ее меткие комментарии, приборы предупреждающе запищали: резко подскочили АД и ЧСС.
У пациентки все же случился новый приступ.
Тауб, которого ее слова про «проблемы со спальнями» задели, поспешил убраться и доложить остальным о том, что мы пролетели с диагнозом. А я остался.
-
-
12.12.2010 в 00:49- Вы, наверное, думаете, что я не совсем четко вас охарактеризовала?
Я вздрогнул и поднял голову: проснулась.
- О чем это вы?
- О том, что я не стала говорить при посторонних о вашей любви к вашему начальнику.
Я не нашелся, что ответить.
- Можете не спрашивать, для этого было достаточно один раз увидеть, как вы на него смотрите. А еще это любовь явно неразделенная, раз вы так интересуетесь суицидницей.
- Вы намекаете на то, что я хочу покончить с собой?
- Не думаю. Но вас тянет к таким же несчастным. А то ваш начальник до неприличия счастлив. Ведь так?
- Мне пора.
Писательница очень довольно улыбнулась, откидываясь на подушки. Я нервно передернул плечами и отправился к команде. Наверняка, меня уже заждались.
- Хаус! Ты, конечно, известный любитель покопаться в чужом белье, но что ты делал в тележке для грязных полотенец?
- Отдыхал.
- Да ну? А, по-моему, от кого-то прятался.
- Нет, ты что! Я думал над тем, куда мы пойдем вечером. А для этого нужно было уединение…
Я смотрел на проносящиеся мимо машинки. Очень удобный балкон – с него хорошо видна трасса, но он затемнен, чтоб гонщики не видели зрителей, не отвлекались.
Случайно услышал, как Хаус бронировал время. Сводить главврача больницы покататься на картах – так в его духе…
Я до последнего не хотел, не мог поверить в то, что Хаус счастлив. Мне казалось все игрой, нелепым стечением обстоятельств. Я все ждал какого-то сигнала, взгляда, жеста. Но, видимо, я тогда, отшучиваясь от Тауба, был прав. Он действительно счастлив.
Эллис Тенор права – до неприличия счастлив.
Естественно, мне было тяжело заставить себя поверить в это. Потому я и пришел сюда. Убедиться.
И это было так. Хаус мчался по трассе, о чем-то перекрикиваясь с Кадди и смеясь.
А я хочу, чтобы ты был счастлив. Да, это больно, но, если тебе хорошо, то пусть все остается, как есть.
Лечебный массаж
Пару дней назад я нашел в своем шкафчике письмо от Хауса. Угу. Ну а от кого еще?
Босс приказал нанять нового врача в команду, женщину. Остальным о приказе сообщить, но к делу не подпускать. Потому что «кто почувствует женскую натуру лучше, чем Доктор Чейз? Женщины должны понимать друг друга».
Нет, об этом остальным точно сообщать не стоит.
Что ж, приказы нужно исполнять. На шпильки не реагировать – только усмехнуться про себя, что все они в последнее время однообразные, что уже не смешно и избито. Все, как обычно. И в этом нет никакой тайной подоплеки, не нужно здесь искать второе дно.
Не нужно, я сказал!
Как только Хаус вошел в кабинет, я понял, что лучше было сразу сдать этот приказ кому-то другому. Лучше было выслушать пару издевок тогда. Потому что сейчас их будет неизмеримо больше, да и новенькой достанется. Но дело сделано, обратный отсчет уже пошел.
- Понял, вы завидуете моей трости и наняли новую докторшу, чтобы на нее положиться.
Ну что, Грег, мне придется с тобой говорить. И тебе теперь меня не задеть, у меня хорошая броня.
- Именно. Ваш приказ нанять врача тут не при чем. Доктор Хаус, это доктор Кейли Бенедикт, ваш новый сотрудник.
- Рада познакомиться.
Хаус улыбался новенькой, как будто перед ним стояла кукла. Слегка стушевавшись, Кейли все же взяла себя в руки и продолжила, решив, что от нее этого продолжения ждут:
- Ам… Закончила ординатуру по психиатрии в университете святого Иуды. Мне нравилось изучать психику, но я решила, что принесу больше пользы…
- Черт, знойная. То есть серьезно.
Удивилась. А я ведь предупреждал ее, что прием в любом случае будет нестандартным.
- Женщина, тридцати лет, - Форман как всегда о деле. Ну да – так проще не попасть в паутину Хауса, расставленную для очередной игры. Когда изображаешь из себя робота без чувств, личной жизни, без амбиций, не за что уцепиться.
Правда, Грега теперь даже танком не сбить:
- Знаю, о чем вы подумали. Похожа на Кэмерон, и он ее нанял, чтобы переспать.
Тауб вяло отмахнулся, впрочем, даже не надеясь урезонить Хауса:
- Нет, никто такого не подумал.
- А должны были. И ужасно бы ошиблись. Да, в последнее время он менял баб с космической скоростью, - Грег кинул рюкзак к себе на стол, даже не поворачиваясь ко мне. Это все, конечно, в его духе, но не при посторонних пока для команды людях же! Или это показательные выступления? Ясно. А Грег-то разошелся: - теперь это попытка заполнить дырку в душе. А значит, он ищет эмоциональную связь с Кэмерон, по которой скучает. Вы за умирающего не выходили? Не замораживали его сперму?
Я смотрел на Хауса в упор. Да, Грег, да, ты снова попал в самую точку – сейчас, когда я, наконец, бросил любые попытки забыться в женских объятьях, когда я уговорил себя отпустить тебя, когда, как никогда, прочувствовал эту дыру в душе… именно сейчас ты о ней заговорил.
Но тебе об этом знать незачем. Поэтому я просто смотрю в упор, высоко подняв брови, будто меня и правда удивила твоя наглость.
- Ясно, то есть Кэмерон – его бывшая. Но сперма?..
Хаус уже отвернулся, но я продолжал гнуть свою линию. Оперевшись руками на стол, я четко и медленно, чуть ли не по слогам, сказал:
- Она не похожа на Кэмерон.
- Тогда, почему на ней ее шмотки?
Я всплеснул руками, отворачиваясь. Детский сад.
- Нет, это мой халат, - только вот девушку жалко.
Я случайно столкнулся взглядом с Форманом и тот кивнул. Его этот спектакль раздражал не меньше, чем меня:
- Женщина, тридцати лет, сильная рвота и боль в животе, перед этим три дня болел живот. Ферменты печени слегка повышены.
Хаус опустился на стул, и Тауб ухватился за возможность перейти к делу:
- Отравление свинцом…
- А-а-а! – Грег тормознул Криса и, закинув ногу на ногу, посмотрел на Кейли: - Если я знаю доктора Шемерон, а, по-моему, я ее знаю, ей захочется получить шанс показать себя.
Я взял карту и с вежливой улыбкой протянул ее доктору Бенедикт. Хаус, не оборачиваясь, вырвал папку у меня из рук и швырнул на стол. А-а-а, - как только что сказал он сам. Грег, а Грег? А что это сейчас было, а?
- Хорошо, гепатит А.
- Сирология отрицательна.
Я пропускал мимо ушей диф.диагностический спор Формана с Бенедикт, поглядывая на Хауса. Заставил меня нанять ее, что бы до меня добраться? Просто выбор, над кем поиздеваться первым, на меня пал? Нет, Грег, это не случайное совпадение.
- Верно. Аппендицит.
- И до сих пор не лопнул? Фиброз печени.
Ну что ж, хорошо, давай поиграем. Но у меня не просто броня, у меня – панцирь. Не пробьешь.
- Пусть Форман даже и меня срежет, отравление свинцом тоже подходит.
Хаус кивнул и принялся отдавать приказы.
- Ангиограмма печени, проверить на фиброз. Обыскать дом – на тяжелые металлы. Вы как относитесь ко взломам с проникновением?
Естественно, не без подколок – расслабиться не получится либо до признания Кейли хорошим врачом, либо до ее увольнения…
Жалко новенькую – не знала она, что станет мячом в нашей игре, но… я буду подавать осторожно и вежливо.
Я улыбнулся Кейли:
- Пожалуй, это мы отложим на вторую неделю. За нами ангиограмма, жду в радиологии, третий этаж.
Услышав хоть какую-то поддержку, она воспряла духом и, улыбнувшись мне в ответ, вышла из кабинета.
Оставив нас вдвоем.
Черт.
Нет.
Я научился держать себя в руках, научился отвлекаться происходящим вокруг от своих дурных мыслей и чувств. Но, когда рядом был только Хаус – отвлекаться было нечем. Не возможно же отвлекаться Грегом от мыслей о Греге. Ноги становились ватными, в ушах начинало шуметь, а весь самоконтроль растворялся, как сахар в воде. Нет, оставалась сложенная по кирпичику за этот месяц стена – меня было так же трудно уязвить, потому что я ждал удара и был готов к нему. Но вот вести себя адекватно и держаться с той же легкостью – увы…
Ладно, просто сделаем вид, что все это из-за новенькой. Что поведение Хауса очень раздражает. Заодно – шикарный повод уйти быстро и как бы обижено:
- Она волновалась, отстаньте от нее. И она не похожа на Кэмерон.
- Верно.
Я уже был у двери, и голос Грега за спиной отдался мурашками по позвоночнику. Я обернулся. Конечно, дальше последует какая-то шутка или сверхоригинальное объяснение. Но мы оба знали, что твое «верно» значило совсем другое. Что ты в открытую подтверждаешь – до лампочки тебе Кейли. Ты хочешь добраться до меня.
- У Кэмерон грудь была намного меньше. То есть она была умнее.
Я даже не вслушивался. Просто ушел.
Играем, играем.
-
-
12.12.2010 в 00:50Когда Хаус приглушил свет и поставил на стол притащенный им проектор, я понял, что сегодня нас ждет что-то из ряда вон выходящее. Тем более, Грегу давно было пора устраивать фейерверк – наша игра шла как-то медленно и вяло.
- Что вы делаете?
- Делюсь с вами впечатлениями от своей поездки в пещеры Карлсбада, которые муж пациентки наверняка бы избил, если бы нашел их адрес в записной книжке. Ты не могла бы встать рядом с экраном?
Я, придерживаясь, образа, угрюмо буркнул:
- Да, она жаждет стать объектом ваших шуточек.
- Она не готова?
Хаус спросил очень серьезно, даже чуть голос сбавил. Ну да, действительно, это же ключевой пункт для найма нового сотрудника – если не готов, то делать ему здесь нечего. И Кейли это знала. Она встала и пошла к экрану, парируя версию Формана. Тот, как обычно, не обращал внимание на Хаусовские разлекаловки и занимался делом:
- Эндокардит?
- ЭКГ в норме, нет узелков ослера.
Хаус вставил слайд в слот:
- Верно, доктор Кейли.
Кейли? Что это за внезапный прилив сентиментальности?
- Кейли – ее имя.
Грегори наклонился ко мне и язвительно-вежливо поинтересовался:
- И что такого, доктор Роберт? – смотря в глаза, смакуя мое имя, по слогам, но слитно.
Хорошо, что свет приглушен – меня аж передернуло. Я сжал кулаки под столом, приводя себя в чувство. Да, я всегда терял голову, если Грег называл меня по имени. Но ничего, больше я повода не дам.
- Сделать ЭХО.
- Уже сделала, вегетации нет, клапаны чистые.
- Поспешительно. Но как я люблю говорить, всегда лучше перестараться, чем недостараться. А пока ты выискиваешь идеи, позволь представить теорию два точка ноль, почему Чейз тебя нанял. Доктор Кейли… твой допельгангер.
На экран спроектировалась нога с желтыми ногтями и некрозом по правой стороне.
- Оу, нет.
Интересно, Хаус специально подстроил это или и правда случайность?
- Секунду…
Тихо щелкает новый слайд, вставленный в слот, – и на экране моя детская фотография с мамой.
- Начинается… Хаус!
Но, естественно, тут уже команда не выдержала. Тауб вскинул брови, разглядывая слайд:
- Это что? Малютка Чейз и его мама? Прелесть.
- Малютка по боку, - Хаус вооружился лазерной указкой. – Внимание на маму: на ширину скул и разрез глаз.
- А они похожи, - да что же это такое? И Форман туда же! Ну хорошо Хаус, хорошо. Два-один в твою пользу. Но у меня тоже туз в рукаве припрятан.
- Знаю, о чем ты подумал, Чейз хочет спать со своей мамой. Ну кто бы не заметил такое, когда оно такое? Классический случай по Фрейду.
Форман усмехнулся:
- Хватит. Дело не в матери Чейза.
О господи! Еще один! Ну да, роботы-роботами, но если уж заведется… Сейчас опять будет вещать про мою проф.некомпетентность.
- Ты не прав.
Хаус аж рот приоткрыл, сглотнул и недоверчиво переспросил:
- Он не прав? Дело в твоей маме?
Да, глупо вышло.
- Нет.
- То есть, значит…
Кейли решила разрядить обстановку. Ну наконец-то. Давно было пора доставать наш с ней козырь.
- Полагаю, он думал, что я хорошо впишусь в команду. А что касается дела, может – легионелла? Тауб сказал, в доме пациентки был старый кондиционер…
Итак, как ты съешь это, Хаус?
- Да пусть она даже чашку Петри лизала – легкие не задеты.
- Да, мы этого не видим. Но обезвоживание из-за жара скрывает пневмонию.
Съел. Вздохнул. Выключил проектор.
- К черту теорию с мамой. Восполнить жидкость и лечить от легионеллы.
- Эй, Тауб, ты не писал в отчете про кондиционер. Ты говорил о нем Кейли? – Форман. Нет. Форман, не надо так. Надо срочно ретироваться, пока правда не вскрылась. Иначе…
- Нет.
- А Чейзу говорил?
Убежать не успел. Спиной чувствовал прикованные к себе взгляды команды.
- Да.
- И чья была идея с легионеллой?
Кейли, соври. Пожалуйста, соври.
- Доктора Чейза.
Давно я так себя не чувствовал: будто за списыванием в школе поймали и сейчас ругают перед всем классом. Хорошо, что я не умею краснеть.
Грег даже не смотрел на меня. Он-то прекрасно знал, что мой козырь оказался крапленый, ему смотреть уже не зачем.
- Высший балл за попытку меня провести. Но за прокол все балы сгорают. Стой, замри! А теперь ты хмуришься – потрясающее сходство.
Я стиснул зубы и вышел из кабинета. Надоело. Хватит с этими играми. Возьму пример с Формана – не ввязываюсь в это – и все. Это Грегу весело, а мне надоело трепать себе нервы.
Кстати о Формане… какого черта? А вот и он. Сейчас и поговорим.
Я молча кивнул на дверь, и мы вышли на пустынную лестничную клетку.
- Кому какое дело, что я ее натаскал?
- Хаусу. Первый, кто пришел в голову.
- Зачем ты это делаешь? Унижаешь меня, чтобы себя возвысить? Или она тебе не нравиться? Или ты зол на меня, что?
- Мы наняли некомпетентного врача. Ее груз придется тянуть нам, особенно мне.
- Почему это?
- А что это неясно? Ведь я…
- Что? Ты мой босс или типа того?
- Типа того.
- Ах, вот в чем дело. Злишься, что Хаус дал мне шанс, потому что считаешь, что ты на особом положении? Жалкий бред.
- Я и есть на особом положении.
- И в чем это выражается конкретно? В звании? Нет. В зарплате? Не особо. В ответственности? Едва ли. В твоем отношении? Ах. Наконец, нашли.
- А ты принял неверное решение, чтобы просто с ней переспать.
- А ты храбро накинулся на Кейли, потому что боишься урезонить Хауса. Поздравляю, ты истинный лидер.
Теперь легче. Выпустил пар.
Как же я изменился… Форман явно не ожидал от меня такого напора. Такого… холодного, четкого и разложенного по полочкам. Такого хаусовского….
Я тоже не ожидал.
Снова почувствовал спиной взгляд. Форман хочет отыграться? Я обернулся и замер – никого, Эрик уже ушел. Странно. Наверно, показалось.
- Чтобы это ни было, оно перешло в мозг.
Мы стояли вокруг снимков и в кой-то веки обсуждали дело, а не меня или Бенедикт.
- Затемнение в левой височной доле.
- А, может, и ничего.
- Тогда мы окажемся нигде. Представим, что это что-то. Но что?
- Абсцесс.
- Или лимфома, или Вегенер. Нужна биопсия для уверенности. Такие симптомы дают все три.
- То есть мы предполагаем, что все связано? – Кейли удивила даже меня. Я, конечно. советовал ей выступать поэффектнее, но это должно иметь под собой хоть какую-то логику….
- Потому что так вернее всего и есть.
- Но галлюцинации говорят о психическом расстройстве. Например, биполярное расстройство. Ей тридцать лет, возможно, это манифистация.
- То есть рассудок рассыпается на части вслед за телом. А я думал, это у меня были тяжелые выходные, - Хаус устало потер лоб.
- Да, звучит, как совпадение, но…
- Пожалуй, я вернусь к версии Кэмерон, - судя по голосу, Грег уже злился. Эта игра шла слишком долго и отнимала у него слишком много ресурсов. А загадка все не решалась. – Ты нанял тупую версию Кэмерон, чтобы потом ее уволить и отомстить.
- Оставьте ее в покое.
Форман? Неужели так подействовала наша беседа?
- Переметнулся? Дай угадаю, Чейз – тупая версия Тринадцать?
А крепко Грега все достали.
- Если и дальше давить на Кейли, она будет все больше ошибаться. Я не могу этого допустить.
- Ты истинный лидер человечества. Вскройте ей череп и сделайте биопсию.
Лидер… Где-то я уже это сегодня слышал. И я даже знаю, где. А значит, мне не показалось, и наш с Форманом разговор кое-кто подслушал.
Неужели эта игра оказалась Хауса настолько притягательной? Или надоело быть просто счастливым идиотом и хочется снова немножко пошалить?
-
-
12.12.2010 в 00:52Все. Диагноз поставлен. И надо что-то решать, что-то делать.
Я увидел, как Хаус идет от палаты пациентки к лифту. Сейчас он уедет домой и все: завтра его может и не быть в больнице, да и потом возвращаться к этой теме будет глупо. К тому же, нужно определиться с Бенедикт, нельзя оставлять ни в чем не виноватую девушку в подвешенном состоянии.
Так ничего толком и не придумав, я метнулся за Хаусом – двери лифта уже закрывались, но я успел их придержать. Демонстративно медленно и вальяжно зашел, нажал кнопку первого этажа и встал рядом. Начинаем импровизировать.
Итак, я проиграл. От этого и танцуем. Тем более, нам просто нужно решить, что делать с Кейли. Мой проигрыш слишком очевиден, чтобы Хаус его еще и праздновал.
- Хорошо. Наверное, я ошибся. Кейли станет прекрасным врачом, но для нашей команды она не готова.
- Сам решай.
Я обалдело проглотил застрявшую в горле ругань и, кашлянув, переспросил:
- Что? Она вам понравилась?
- Нет. Но она натолкнула меня на верный ответ в отличие от всех вас. Хочешь дать ей еще шанс – валяй.
- Хорошо. Попробую.
- Супер. И переспать тебе с ней будет легче. Да ладно, а иначе зачем ты ее нанял?
Я все-таки повернулся, смотря на босса из-под нахмуренных бровей. Провоцирует меня? Ну ничего. Я тоже умею.
- Я нанял ее не поэтому. И вообще – роман на работе это слишком пошло.
Ну давай-давай, как ты на это ответишь? Давай, я жду. Я…
Эй!
Грегори прижал меня к стене, с силой долбанув по кнопке «стоп». Та нехорошо клацнула, будто треснула.
Вырубился свет.
- А ты всегда был испорченным мальчиком и любил пошлость.
- Не смешно, Хаус. Отпусти.
- «Хаус»? А где же твое нежное «Грег»?
Я возмущенно выдохнул. А Хаус тут же воспользовался тем, что я приоткрыл рот, и поцеловал меня. Грубо, сильно, не давая вырваться. Вывернуться я смог только секунд через пять. Все это произошло так быстро, что удивился я только теперь, осознав, что Хаус только что меня поцеловал. Поцеловал. Насильно.
- С ума сошел?!
Я отошел на несколько шагов, но в лифте некуда убежать и негде спрятаться. И здесь меня здоровые ноги не сильно спасают. А вот наличие трости у Хауса дало ему огромное преимущество: и буквально через пару минут кружения по лифту я оказался зажат в угол.
- Так что, Златовласка, поговорим?
Все маски сброшены, мы в первый раз с той ночи говорим начистоту. Ну что же… Грегори сам напросился: я позволил себе расслабиться и пустить на волю все эмоции, тут же зло огрызнувшись:
- А нам есть о чем?
- Ну так это ты кинулся за мной сюда.
Я дернулся, но Хаус сжал мое плечо крепче.
- Зачем ты ее нанял?
- Письмо в шкафчике нашел. С просьбой. Ой, - я театрально ужаснулся, – а кто же его туда подкинул? Маньяк, точно маньяк! Какой кошмар! За мной следят! Кто бы мог его туда подбросить?
- Маньяк. Можно начинать бояться.
Хаус перехватил трость левой рукой, продолжая прижимать меня ею к стене, трость тут же почти до боли надавила на грудь, а освободившейся правой провел по моему животу и резко скользнул ниже, ощутимо сжимая…
Я все-таки вывернулся. Откуда только силы взялись… Это уже выходило за все рамки.
- Ты точно рехнулся!
- О нет, я просто маньяк. Сексуальный.
- Не очень! – я снова огрызнулся, как-то на автомате припомнив глупый анекдот.
И опять закружил по лифту, пытаясь не дать загнать себя в угол. Но и на этот раз я продержался недолго – не больше минуты-двух. Я сделал глупую ошибку – попытался отжать кнопку «стоп». Лифт не поехал: чудом державшаяся до этого в гнезде кнопка просто раскрошилась в моих руках. Но это дало Хаусу лишнее мгновение, и он смог до меня дотянуться.
Железная стена неприятно холодила кожу, да и Хаус хорошенько меня приложил об нее щекой. Гулко стукнула трость – Грегори отбросил ее в сторону, чтоб освободить руки: удерживать заломленные за спину мои одной левой было трудно.
И снова горячее дыхание около уха:
- Так зачем ты ее нанял? Не почему, а зачем?
Я кипел изнутри и не собирался себя сдерживать. Надоело.
- Заразился от тебя любовью к буферам.
Волосы отросли достаточно, чтобы Хаус смог в них вцепиться. Да так, что у меня из глаз чуть не брызнули слезы.
- Врешь. Что ты мне хотел доказать? Все эти твои шлюшки – просто попытки избавиться от недотраха, но зачем тебе она?
- Не суди по себе, я не спал с проститутками.
- Да ну, они с тобой за бесплатно? Или это ты им продавался, а?
- Нет. В отличие от некоторых, продавшихся за возможность прогуливать часы в клинике.
Мне казалось, что еще немного и Хаус просто выдерет тот клок волос, который зажал в кулаке.
- Кончай сучиться, Златовласка, я тебе не по зубам.
Грегори прикусил кожу на шее, чуть пониже затылка. У меня по спине пробежали мурашки. Сволочь, он же знает, чем довести меня до исступления! Радовало одно – ни обстановка, ни боль не располагали… Ах, нн…
Хаус отпустил волосы, и его пальцы снова сомкнулись на моем запястье – теперь он мог ослабить хватку, держал-то обеими руками. Рукам уже не больно, да и волосы…
А его зубы продолжают терзать кожу, прикусывают мочку уха, проходятся по ней языком. Невыносимо, безумно, это сон, это точно сон. Безумный, сумасшедший сон.
- Ро-бе-рт. Ро-бе-р-рт.
Это звучало слишком мягко, нежно и искренне, чтобы быть издевкой. Я вздрогнул, недоверчиво скашивая глаза. Внутри меня всего выворачивало, я не знаю, как я сдерживался – мне хотелось развернуться, прижаться, обнять, целовать, отдаться… Но с мозгами и памятью у меня пока еще было все в порядке. И я попытался рассмотреть лицо Грега, понять, что на него нашло…
Но в кромешной темноте все равно ничего не было видно, и я, плюнув на все, склонил голову набок, подставляя шею губам Хауса. К черту все, к черту. И неважно, сон это или реальность, неважно, что было до и будет после, если сейчас так хорошо.
Секса в лифте у меня еще… Да о чем я вообще думаю, я не собираюсь…
- Тебе же намного больше нравится, когда тебя втрахивают в матрас, чем когда ты сверху.
Слезы все-таки выступили. Нет, не потому что он это сказал – глупо и в лоб, мог бы и потоньше, и посильнее, пообиднее. И не потому что было неприятно физически – уже нет. А потому что я понял, насколько Грег хочет сделать мне больно. Как пытается заставить раскрыться и ударяет со всей силы.
За что?
Что я ему сделал?
Легкое возбуждение как рукой сняло. Я криво усмехнулся – двусмысленная фраза получилась. Хаус бы оценил.
Я судорожно вдохнул, чтобы сдержаться. Слегка придя в себя, я выдохнул, успокаивая голос, и, стараясь говорить устало (получалось плохо, отчаянье перло, кажется, даже из ушей), поинтересовался:
- Грег, чего ты от меня хочешь?
Хаус замер. Потом отпустил мои руки так резко, словно обжегся, и развернул лицом к себе.
- Роберт…
- Ну? – тускло, опустошенно. Какие нафиг игры, какие маски?
Грег быстро коснулся пальцем уголка моего глаза и отдернул руку.
- Ничего.
И отошел к противоположному углу. Я молча съехал по стене на пол, уселся поудобнее, принимаясь растирать затекшие руки. Ватное, липкое шоковое состояние. Никаких эмоций, кроме отголосков страха: поскорее выбраться отсюда, поскорее бы домой. Только бы не повторилось.
Можно было пытаться заставить себя закрыть глаза. Можно было смотреть в другую сторону. Можно было убеждать себя, что если все равно темно и ничего не видно – то какая разница, куда взгляд направле, что это было бы детским садом и очень логично просто смотреть перед собой.
Можно. Но я-то знаю, что неотрывно гляжу перед собой туда, где должен стоять Хаус. И я не умею себе врать.
Свет включился не резко – энергосберегающие лампы разгораются медленно – глазам не надо привыкать. Хаус стоял около стены, прижавшись к ней лбом. Одна рука зажата в кулак и трется о стену, вторая – яростно массирует бедро. Читаю, как по книге: «Болит. Очень болит». Это длится всего мгновение – как только Грег замечает свет, он встает как ни в чем ни бывало.
А я за это мгновение успеваю подхватить с пола трость и протянуть ему. Раньше, чем успеваю подумать и вспомнить о том, что было меньше пяти минут назад. Это рефлекс. Условный рефлекс, как у выдрессированной собаки: сижу на полу, смотрю на Грега снизу вверх и протягиваю трость.
Хаус перехватил ее, слегка кивнув. Вторая рука дернулась в мою сторону, но он тут же убрал ее в карман и помог мне подняться тростью, стараясь даже случайно меня не коснуться.
- У Кейли еще один шанс, но в следующий раз в квартиру к пациенту пойдет она.
Я кивнул, поправляя халат.
- Ро… кхе-кхе. Чейз, завтра у тебя отгул.
Я горько усмехнулся.
- Увольняешь?
Хаус непонимающе поднял брови.
- Просто компенсирую три сверхурочных ночи на работе. Только Форману с Таубом не говори.
Лифт поехал.
От встретивших нас внизу лифтеров отбрехивался Хаус. У меня каким-то чудом удалось сбежать.
Ночью я почти не спал. Просто не мог уснуть, пытаясь понять, что нашло на Хауса. Что это было? Ревность? Если ему на меня плевать, то какая к черту ревность? А если не плевать, то за что он меня так возненавидел?
И это уже явно не игра.
Несмотря ни на что, Грег прекрасно знает, за какие рамки уже нельзя. Где заканчиваются издевки и начинаются оскорбления, где заканчивается «позлить» и начинается «сделать больно». Он сегодня перешел все свои границы и очень сильно.
Что это было, что?
И главное, что будет дальше? Он меня уволит? Или я сам уволюсь? Действительно, что я делаю здесь до сих пор? Нет, я не уйду. Потому что… просто потому что не могу.
Я злился, я открыл бутылку виски, я был готов писать то ли заявление об уходе, то ли предсмертное письмо. Я трезвел, умываясь холодной водой, матерился на себя за неумение держать себя в руках. Я сжег твою фотографию, лежавшую в ящике тумбочки, и еще час пересматривал наши фото из поездки к морю.
Я испытал за ночь все эмоции, которые запер на месяц. Броня. Ага, как же. Броня с резервуаром. Прорвало.
А днем я спал. Без отгула мне бы точно было дурно. Спасибо, Грег. Люблю тебя.
-
-
12.12.2010 в 00:54Хаус делал вид, что ничего не было. И очень мастерски: настолько, что даже мне было легче играть свою роль. Мы разобрали еще два дела, вылечили помощника политика, больше напоминающего робота, нашли гепатит С у сенатора Нью-Джерси, пронаблюдали редчайшее явление лечения одного рака другим.
Еще к нам пришла новенькая, которую Хаусу пришлось взять из-за указаний Кадди.
Конечно, это был очередной цирк с фейерверком, но все же девчонка осталась. Молоденькая, умная. Милая. Такая же правдолюбка и морализаторша, как и Кэмерон, но у нее все это выглядело как-то естественней, добрей и наивней.
Только мы с Хаусом не смотрели друг другу в глаза. Это было странным, взаимным, молчаливым соглашением. С того дня мы почти не оставались наедине, избегали любых случайных прикосновений и не смотрели друг другу в глаза.
Время затирает все.
Нет, когда просыпаешься посреди ночи со стояком, потому что тебе снова и снова снится твой босс в далеко не рабочей обстановке, а ты один на двуспальной кровати, тебя, конечно, снова скручивает воспоминаниями, и бутылка Джим-Бима Блэк сокращается еще на двести грамм.
Но на работе постепенно легче. Это в первый день после ходишь, как во сне. Тебя бросает в жар от каждого взгляда, ты холодеешь от каждого обращения к себе. А потом ты сначала решаешь все вопросы: не уволят, сам не уйду, делаем вид, что ничего не было, издевок на тему не будет. А затем начинаешь привыкать, возвращаешься к нормальной работе.
И понимаешь, что когда-нибудь вы сможете спокойно посмотреть друг другу в глаза. Нескоро, но скорее всего сможете.
И все так и тянется, пока к вам в больницу не привозят девушку с симптомами черной оспы. Пока не заболевает и ее отчим. Пока не обрастает это все новой загадкой. Пока неуемный Хаус не бросается в палату к умирающему.
Пока его не запирают в изоляторе, и пока не выясняется, что он ошибся с интерфероном.
Мастерс никак не могла успокоиться, она не верила в оспу. Форман пытался ее разубедить, но пока в это верил сам Хаус – не получалось. Хотя Хаус уже совсем не был уверен в своей правоте.
А я просто стоял за углом коридора возле изолятора и смотрел, как Кадди не может отлипнуть от стекла, наблюдая за влезающим в защитный костюм Грегом.
Хотя, вру, я не просто стоял. Я лихорадочно пытался придумать способ убрать Кадди. Хотя бы минут на пятнадцать.
Я услышал шаги: по коридору осторожно подкрадывались двое парней. Практиканты из скорой – к нам как раз пару недель назад пригнали студентов из меда для прохождения практики. Кадди оттуда Мастерс и выцепила. Говорят, что там целая компания раздалбаев. Умные, но шебутные…
Так. Это можно использовать.
- Вы что-то хотели?
Тот, который посмелее и, судя по глазам, явно понаглее, подошел ко мне.
- А это правда, что они оспой болеют?
- Нет, - угрюмо буркнул я на автопилоте. – Не известно еще.
- А можно посмотреть?
- Вы хотите внутрь?
Услышав ехидство в голосе, практикант оживился. Понял, что на «своего» напал, а не на занудного взрослого врача.
- А почему туда сунулся Хаус? Он же гений! Он что, теперь тоже умрет?
- Знаешь, что бывает со слишком любопытными котятами?
- Котята хорошо лазают по деревьям.
- Кстати, о котятах. А за миску молока котята могут залезть на нужное дерево?
- Да хоть нассать в нужные тапки.
- Хм…
Я задумчиво вытащил из внутреннего кармана деньги и отсчитал несколько купюр.
- И почем нынче молоко?
- Смотря сколько его понадобиться. А это зависит от тапок.
- Меня интересуют тапки главврача.
Практикант подавился.
- Нужно всячески байкотировать карантин. По очереди прорывайте защиту в разных местах. Главный выход, черные ходы, крыша – что угодно. По одному. У кого-нибудь бабушка умирает, у кого-то любимый хомяк. Что угодно, самим фантазии хватит?
- Хватит.
- Главное любыми способами добиться, чтоб Кадди побегала по больнице. Но действуйте поаккуратнее, чтобы она ничего не заподозрила.
Практикант вытащил у меня из рук деньги, шутливо отдал честь и убежал вместе с другом.
Действовали они быстро: уже через десять минут пришел охранник и попросил Кадди подойти к главному выходу. Она вздохнула, кинула прощальный взгляд и ушла. А что ей оставалось?
Стоило ей отойти, как я кинулся к изолятору. Врачи из ЦКЗ ушли по своим делам, а их руководитель сидел в соседнем кабинете за компьютером. Подруга умирающего и его сын спали, а сам умирающий был без сознания
Хаус сидел, опустив голову, и смотря в пол. И мы были почти наедине.
Я тихо постучал по стеклу.
Грег поднял голову.
- Чейз?
- Да, Грег.
Он подошел и уселся совсем рядом со стеклом.
- Ну что?
- Ничего. Я не от Мастерс.
- А зачем тогда?
- Дурак или притворяешься? – я прижался лбом к стеклу.
- Пришел навестить умирающего?
- Надеюсь, что нет. Мастерс может быть права. А если и нет, то ты мог не заразиться.
- Да, все это могло произойти, но я говорю о том, почему ты здесь. Судя по тому, что ты заговорил со мной, да еще и обращаясь на «ты»…
Грег замолчал. Я неотрывно смотрел в его глаза все это время.
Он вздохнул и отвернулся.
- Грег! Обязательно все раскладывать по полочкам? Ты ведь рад, что я пришел.
- С чего ты взял?
- С того, как ты ко мне кинулся.
- Ты всяко привлекательнее покрытого язвами красноглазого мужика.
- Грегори…
- Да, я все знаю. Лучше бы ты не приходил.
Пациент зашевелился, пытаясь привлечь к себе внимание, и я снова постучал по стеклу. Хаус вопросительно посмотрел на меня, перевел взгляд на пациента и подошел к нему.
-
-
12.12.2010 в 00:54Мне казалось, что я в каком-то глупом, несмешном кино – настолько все было четко и заштамповано. Он попросил позаботиться о его сыне – и приборы надрывно запищали. Хаус бросился за дефибриллятором, пытаясь реанимировать, но у него не получилось. Ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Прибежавший врач из ЦКЗ с укором и даже жалостью смотрел, как Грег отчаянно пытается воскресить пациента из мертвых непрямым массажем сердца.
А я стоял, прижимаясь к стеклу, и не мог осознать происходящее. Я, как зритель в кинотеатре, просто смотрел, отмечая все детали. И я знал, что последует дальше – ведь так всегда бывает – Хаус бесцветным и тихим голосом скажет «время смерти:…» и сядет, смотря куда-то сквозь стену.
Я ожил, только когда Грег повернулся ко мне, и я увидел его взгляд. Потерянный, испуганный. Я тут же прижался еще ближе, как будто это могло сократить расстояние, потер запотевшее стекло, безмолвно умоляя снова подойти ко мне.
Хаус кивнул и сел рядом, сам прижимаясь к стеклу с той стороны.
- Грег, не бойся. Грег…
- Пришел отпустить грехи?
Я усмехнулся, прикрывая глаза.
- Богу грехов не отпускают.
- Но они у меня есть.
- О-о-о, не то слово.
- Я не стану сейчас просить прощения. Это нечестно.
- Я и не жду. Грег, просто объясни мне… вот это все, что было после того, как я нанял Бенедикт, особенно тогда, в лифте… за что?
- Ты решил, что я хотел тебя задеть?
- А разве нет?
- Нет, Роберт, нет. Я хотел проверить.
Я огляделся: врач из ЦКЗ увел семью умершего, мы остались совсем одни. Девушка во втором изоляторе спала, да и там уже не слышно ничего отсюда.
- Проверить? Что? Возбуждаюсь ли я от БДСМа или от необычной обстановки?
- Любишь ли ты меня.
- Ты точно рехнулся. Думаешь, я могу так быстро разлюбить и забыть? Тебя?
- Нет. А вдруг это была просто привязанность и… Я наверно снова бью слишком сильно, да?
- Считай, что случайно наступил на ногу.
- Тогда я бы больше не мучился – это ведь все было просто так, игрушки. Расстались – ну и что.
- Хаус, я хочу, чтобы ты был счастлив. Так что проехали.
- Роберт, мать твою, я не счастлив! Просто чувство вины поверх всего этого – отнюдь не то, что я хотел бы испытывать.
- Ты несчастлив? Но зачем тогда все это, с Кадди? Грег, я вообще ничего не понимаю.
- Кстати о Кадди – долго ее нет. Твоих рук дело?
Я смутился, но ответил быстро – мне совсем не понравилась попытка уйти от разговора.
- Приплатил практикантам. Они устроили развлечение для охраны.
Хаус улыбнулся.
- Моя школа. Лифт тогда встал тоже не просто так. Ладно, ты ведь хочешь знать всю правду и в деталях… Все это время, кроме первой недели-двух, ты вел себя так, будто тебе все равно, будто ты забыл. Ну разве что слегка сердишься. Я решил проверить. И остановился в тот момент, когда вместо ожидаемой ответной издевки иди удара под дых, я услышал твой тихий всхлип и почувствовал твои дрогнувшие под моими руками плечи.
Я прижал руки к стеклу сильнее, чтобы скрыть дрожь.
- Прекрати. Ты говоришь со мной, как герой любовного романа с трепетной дамой.
- Но тебе ведь нравится!
- Пошел к черту!
Я снова улыбнулся. Криво, с влажными глазами. Хаус тускло пробормотал:
- Да уж, рай мне явно не светит.
- Хаус, заткнись! Не смей!
- Ладно, в общем, я понял, что ты любишь и сильно. Я ошибался.
- И?
- А что «и»?
- И это все, что ты можешь мне сказать?
- А что ты хочешь услышать?
- Ты сказал, что несчастлив…
- Кадди бросила Лукаса, который сделал ей предложение. И примчалась ко мне. Она отказалась от нормальной жизни со спокойным и домашним мужиком ради меня. Я не мог выставить ее за дверь. Вот и все.
- Ты так боялся чувства вины перед Кадди?.. И что, теперь тебе легче? Грег, послушай, я хочу тебя счастли… Хочу, чтобы ты был счастлив. Ответь, только честно: тебе так лучше, легче?
- Или ты хочешь меня, чтобы быть счастливым… Фрейд бы плакал. Нет, Роберт. Я хочу быть с тобой.
Я отстранился, понимая, что успел прижаться к стеклу всем телом: грудью, носом, губами…
- Тш! – Грег шикнул на меня. – К нам идут.
Я встал, быстро поправляя халат и натягивая на лицо очередную маску. Спокойствие. Нет, я, конечно, волнуюсь, но за Хауса же, за ехидного босса. А не за единственного человека, ради которого имеет смысл жить.
Все произошло как-то быстро и невнятно. Мастерс, что-то кричащая про струпья, врачи ЦКЗ, проходящие несколько слоев изоляции, Грег, срывающий с себя к чертовой матери перчатки и…
И не оспа.
Я только в этот момент понял, насколько же я боялся за Грега. Всю силу не случившейся истерики я понял по отходняку. Пока Хаус мыл руки, стаскивал с себя защитный костюм, пока врачи ЦКЗ упаковывали тело, собирали свои вещи, сдавали пациентку команде, я сидел в комнате отдыха неподалеку от изолятора и пытался побороть слабость в ногах и тошноту.
Все. Все закончилось. Он жив.
И не только жив, еще он… Я глубоко вздохнул и вышел в коридор. Навстречу мне как раз шел что-то весело насвистывающий Грег.
- Грег, - я улыбнулся. – Не хочешь сегодня вечером посмотреть мою квартиру, ты же там так ни разу и не был.
Грег подошел ближе, окинул меня оценивающим взглядом. Потом поднял трость, ткнул ею меня в грудь и отвел полу халата в сторону.
- Нет, увы. Прости, предпочитаю буфера покрупнее. Так что, пожалуй, предпочту сегодня Лизу.
- Грег?..
- Я был при смерти. Естественно, я говорил…
- Правду.
Хаус пожал плечами и прошел мимо.
- Грег!
Даже не оглянулся.
Пусто. Как пропасть. Ни дна, ни края, ничего. Пустота. Черная дыра.
Я на автопилоте дошел до туалета и, наклонившись, подставил лицо под струю холодной воды. Идиот, кретин. Все лгут! Надо было, чтобы Хаус не на спине Тауба тогда это написал… А на мне. Желательно на лбу.
Я услышал шаги и голос Хауса за дверью и быстрее, чем успел подумать, метнулся в кабинку, забираясь с ногами на унитаз. Не хочу видеть, не хочу.
Хаус зашел в туалет не один, с Уилсоном. И они сюда пришли явно не по назначению, а поговорить.
- Надеюсь, это и правда важно, меня ждет Сэм.
- Она все знает.
- Ну так извинись, Хаус. Или снова принципы?
- Ты же понимаешь, что не могу. Она хочет меня изменить.
- Но Хаус…
- И главное – она меня простила, пока я умирал, она считала все это глупостью. У нее на лице большими буквами было написано, что она чувствует себя виноватой за такую мелочность. А сейчас она снова надулась. Это же лицемерие!
О, как они вздрогнули, когда открылась дверь. О, как изменились в лице, увидев меня. А я… А я что? Я молча прошел мимо них, медленно вымыл руки и так же молча вышел.
- Пойдем лучше в бар, здесь и у унитазов есть уши.
- Меня ждет Сэм.
- Неправда: ее машина только что укатила со стоянки.
- Мы договорились встретиться дома.
- Значит, подождет.
Безапелляционно… и главное дальше не давать Уилсону ничего сказать, а быстро увести его к своему автомобилю. А стоило тому открыть рот, как я тут же предложил бар между больницей и их квартирой.
За окном только начинало темнеть, и бар был почти пуст. Мы сняли стулья со столика в дальнем углу.
- Так что ты мне хотел рассказать?
Я налил Уилсону полный бокал.
- Кадди – лицемерка.
- Это я уже слышал. – Выпил. Ура, дальше пойдет легче. – Зачем ты меня сюда привел?
- А как же то, что твой друг еще недавно был на грани смерти?
Второй бокал ушел легко и непринужденно – тост за жизнь беспроигрышный вариант
- Так это все, о чем ты хотел поговорить?
- Да.
- А у вас с Чейзом в последнее время ничего не?..
- Чего только не…
- И ты считаешь, что это не стоит твоего внимания?
Я вздохнул и отхлебнул немного виски, подавая Джеймсу пример.
- Я не считаю, что это стоит обсуждать с тобой – ты ведь считаешь, что с Кадди мне лучше.
- А это не так? Хаус, во-первых, не с ней же тебе об этом говорить, во-вторых, я готов поверить в то, что Роберт для тебя важнее. Но мне для этого нужны хоть какие-то объяснения, потому что твое поведение в эту теорию явно не укладывается.
- Кадди ушла от Лукаса и не заслужила…
- Ты вдруг откопал в себе чувство долга и решил попробовать им воспользоваться?
- Да, и мне не понравилось.
- И?
- Что?
- И почему ты с ней?
- Хотел оттолкнуть Чейза подальше. Он тоже не заслужил такого счастья.
- Тебя?
Я неопределенно пожал плечами.
- Не узнаю тебя. Ты мне такое говоришь… потому что… выпил?
- Нет, потому что пьян ты и на завтра не будешь ничего помнить.
Уилсон подавился, но допил очередной бокал.
- В общем так… либо ты идешь и… извиняешься перед Роб… - Уилсон икнул и, укоряюще глянув на Хауса, продолжил: - б-бертом, либо… валишь к Кадди и просто увольняешь Чейза нафиг. Так он точно тебя забудет и перст… прест… перестанет страдать.
- А ты достаточно пьян для гениальных идей.
Не знаю, как я дошел до дома. И как мне не пришла идея вскрыть себе вены осколками бутылки, которую я все-таки грохнул об пол – к тому моменту руки уже плохо держали. Хорошо, что у меня была еще одна в холодильнике.
Непочатая бутылка Джима-Бима дрожала в руках, но эту я уже смог удержать.
Потом меня долго рвало в туалете (и как дополз?). Так я еще никогда не напивался. До зеленой морды, не держащих ног и зверской рвоты. Мне казалось, что еще немного, и я выблюю в унитаз сердце.
О, с каким бы наслаждением я тогда спустил бы воду…
Ненавижу.
-
-
12.12.2010 в 00:55Фонтаны с шампанским, с вином, с шоколадом, с горячей карамелью – все, что душе угодно. И вокруг каждой по стайке красивых девушек.
Хаус танцевал с Кадди. Я смотрел на него, на то, как он что-то ей шепчет, и пил. Снова смотрел, пил, возбуждался, пил и шел клеить девчонок (чилауты наверху прекрасно подходили для того, чтоб отвлечься). Потом возвращался, снова видел их вдвоем, и шел по новому кругу.
Правда, на второй раз меня ждал сюрприз. Я решил слегка проветриться и не сразу спустился к остальным гостям, а сначала вышел на балкон. Здесь было почти тихо: только музыка из зала доносилась. Но ни разговоров, ни смеха, ни шелеста водопадов и звона бокалов – только ветер.
Прохладный воздух всегда протрезвлял меня очень быстро.
И вот здесь-то Хаус меня и нашел.
- Много выпил?
Я даже не обернулся.
- Какая тебе разница?
- Эй, как ты говоришь со своим начальником?
Я смотрю на темное небо. А перед глазами все равно лицо Хаус. Я слишком хорошо его выучил. Когда он говорит с такой интонацией, он слегка подает голову вперед и нахмуривает брови.
- А мы не на работе.
Я облокотился на перила, стараясь даже случайно не посмотреть в его сторону.
- Не хочешь потанцевать со мной?
- Нет.
- А раньше бы повелся. Ты тоже хочешь извинений? Уилсон бы сказал, что я предсказуем в личной жизни.
Я все-таки повернулся.
- Хаус, давай проясним – я тебя люблю, но я с этим что-нибудь сделаю. Я больше не собираюсь вестись на твои шутки и подколы. И если у тебя есть хоть капля совести, ты перестанешь играть со мной. Я не собираюсь бегать за тобой, как слепой щенок, и ты не пытайся меня подманивать. Мы просто босс и подчиненный, окей?
Я быстро свалил в зал.
Теперь выпить и подкатить к Форману, как раз присмотрел нам двух девчонок.
- Вера не аргумент.
Хорошие слова. Надо запомнить. Будет, что сказать Кадди. А сказать надо, потому что убежать сейчас я еще не готов.
Потому что убегать в никуда – глупо и чревато. Зная себя, при таком раскладе следующим шагом в одиночестве станет морфин. А значит нужно бежать куда-то. То есть к кому-то.
А для начала нужно этого кого-то привести в порядок. И быть уверенным, что больше дерганий не будет.
Но для этого придется попотеть. Ломать всегда проще.
Что ж, приходится признать, что и мои планы дают сбои. Во-первых, не учел, что в такой близости от смерти меня самого может прорвать. Во-вторых, я думал, что Лиза простила, а тогда бросить я ее по-прежнему не смог бы – слишком мало времени прошло. И я снова оттолкнул Роберта, не проверив реакцию Лизы. А вот это было глупо: упустить такой шанс вернуть все на свои места…
Но ничего. Похоже, хватит красноречивых дел и хитрых планов. Может быть, Уилсон прав? Может быть, стоит отключить любовь к игрушкам и сложным схемам и просто перестать метаться?
Я проснулся под утро от приступа тошноты. Настолько острого, что в голове забилась мысль о некрологе и записи в нем «захлебнулся рвотными массами». Самая глупая смерть…
Я дернулся, пытаясь сесть, но у меня не получилось: то ли постель подо мной ушла в штопор, то ли потолок завертелся слишком быстро, но я только неловко завалился на бок, свешиваясь с кровати. В ушах тут же застучало, будто марафон пробежал…
К горлу опять подкатило, и я не смог сдержаться. От мерзкого привкуса во рту я закашлялся и сразу сглотнул, пытаясь сдержать новый приступ. Нужно добраться до туалета… или хотя бы до аптечки…
Меня все-таки вывернуло снова… эмн… в подставленный таз? Я зажмурился и, мотнув головой, открыл глаза. Да, таз. Белый.
- Доброе почти-утро.
Я вздрогнул. Хаус?! Нет, я точно сплю. И все это просто медицинский кошмар. Сейчас должна появиться доска, а на ней строчки с симптомами: рвота, головокружение, сердце шарашит, нет, не то… в висках стучит… то есть… повышенный пульс.
- Купил по дороге метоклопрамид, у тебя в аптечке лежал прометазин – что будешь?
Я приподнялся, пытаясь перевернуться, но моему желудку это явно не понравились. Я снова склонился над тазом.
Нет, это не кошмар. Это галлюцинации.
На плечо легла чужая рука, а я даже не вздрогнул… меня снова вырвало. Ладонь на плече сжалась сильнее. Так, тактильные галлюцинации – это очень-очень серьезно…
- По-моему, ты уже достаточно проблевался для лекарств.
Что бы это ни было – сопротивляться я этому уже не мог: сил не было. Поэтому, когда мою голову приподняли за подбородок и поднесли к губам стакан, я послушно сделал несколько глотков.
- Эй-эй, куда побежал! Сейчас все назад выдашь. А еще врач... Тише.
Я замер и через мгновение со стоном опустил голову.
- Я же говорил… В любом случае, пей. Это регидрон.
Я сам потянулся к стакану и, отхлебнув немного, прополоскал рот и сплюнул.
- Ну да, именно так люди относятся к купленным другими вещам. Как-то ты слишком многому у меня научился.
Ничего не ответив, я приподнялся на дрожащих руках и мелкими глотками допил все, что было в стакане.
- Вколи мне уже что-нибудь, - я так осип, что сам свой голос не узнал. Попытка прокашляться привела только к очередному рвотному позыву. – Что угодно!
- О'кей.
Я опустился на кровать, расслабляясь и стараясь вообще не шевелиться. Не знаю через сколько – ориентацию во времени я потерял – Хаус откинул одеяло и вколол мне противорвотное.
Потом, дав мне отдышаться, перевернул меня на спину и подложил подушку, заставляя почти сесть.
Когда я смог выровнять дыхание, я поднял глаза.
- Здравствуй, Грегори.
- Не сипи.
- Что ты здесь делаешь?
- На свадьбе кое-что рыбное оказалось убийственным. А я ведь говорил, что не люблю свадьбы.
- И?
- Хорошо, когда свадьбы организовывает председатель правления больницы. Можно сразу приспособить к делу здоровых врачей. Припоминаем по свидетельским показаниям и звонкам с просьбами об отгулах евших блюдо-убийцу и едем спасать.
- И ты… - я совсем откинулся на подушку, не в силах больше себя удерживать в другом положении, – глава диагностического отделения… бросился выполнять работу медсестры?
- Я поехал к тебе.
- Спасать ценного работника?
- Я поехал к тебе. Роберт…
- Это точно галлюцинации!
- Нет, их быть не должно. Кстати об этом, я тебе сейчас еще антибиотик вколю.
Хаус взял шприц с тумбочки, высвободил мою руку из-под одеяла и, просто ладонью пережав вену повыше локтя, воткнул иглу.
Я наморщился, отворачиваясь.
Грегори отложил шприц и погладил мой лоб.
- У тебя уже температура вверх поползла. Жаропонижающее есть?
- Нет.
- Ты меня поражаешь. Как можно не иметь в домашней аптечке…
Слушать болтовню Грега, особенно в таком шутливом тоне хотелось меньше всего. Я его просто перебил:
- Закончилось.
- Я никуда не пойду.
- Не иди, потерплю.
- О да, и этот человек укорял меня в излишнем пафосе. Я курьера вызову.
Я честно пытался уснуть все то время, пока Хаус копался в интернете, звонил, ходил на кухню за водой. Но не получилось.
Температура брала свое: жарко, кости ломит, нечеловеческая слабость и глаза слезятся. А у меня даже не было сил поднести руки к лицу – я повернул голову набок, пытаясь вытереть слезы о подушку.
- Роберт, я не уйду.
- Я плохо переношу отравления. Могу проваляться три дня, – я глубоко вздохнул, прокашливаясь и прочищая горло. Тошнота, наконец, ушла, голос постепенно становился чище. Вот только то и дело начинало знобить и руки и ноги дрожали. – Сам мне больничный выпишешь?
- Я не об этом. Я вообще не уйду.
Я слабо рассмеялся. Это невозможно… что он несет?
- Хаус, вот сейчас самое время.
- А что еще делать?
Господи, только бы не зареветь. Черт бы побрал эту температуру!
- Грег! Перестань! Мне очень хуево. Чего ты от меня хочешь? – я даже сел, чуть не грохнувшись при этом. – Ну что тебе еще нужно, что?
Я попытался отпихнуть руки Хауса, но ему все же удалось уложить меня назад.
- Что бы ты меня простил. А еще заткнулся и спокойно дождался курьера.
У меня брови поползли вверх, и глаза округлились как у той самой злосчастной рыбы (будь она трижды проклята).
- Когда у тебя ресницы мокрые, ты еще больше смахиваешь на девчонку.
Я дернулся, но Грегори меня удержал одной рукой (не сложно было), другой стирая с лица слезы и пот. И я снова неотрывно смотрел в его глаза. В голове все мешалось в кашу, я уже ничего не понимал, не соображал… я только чувствовал, что уже очень давно не хотел прикоснуться к этим суховатым губам так сильно.
И он меня поцеловал. Очень легко, едва касаясь, погладив, как больного ребенка, по волосам.
В дверь позвонили. Быстро курьеры бегают на рассвете.
-
-
12.12.2010 в 00:57- Спи.
- Уйдешь на работу?
- Я тебя разбужу.
Уснул я очень быстро – вымотавшийся организм требовал отдыха. Я просто провалился в сон без снов, как в воду нырнул.
Будить меня не пришлось – когда я проснулся, на часах не было еще даже девяти. Хаус сидел, сосредоточенно изучая какой-то сайт. Кажется, книги…
Я уткнулся лбом в его бок.
- Проснулся?
- Угу.
- У меня есть еще час. Тебе сделать чай?
- Угу.
Сладкий черный чай – лучшее, что мог предложить первоклассный врач. Универсальное лекарство. И от мигрени, и от желудка.
Я уже спокойно сидел и даже был готов встать, хотя прекрасно понимал, что долго не пробегаю. А еще кроме чая я сегодня никакой еды и питья даже видеть не захочу.
Когда Грег принес чай, я поставил его на тумбочку – все равно пока слишком горячий – и повернулся к Хаусу, попытавшемуся снова упрятаться за ноутбук.
- Грег…
- М?..
- Может быть, все-таки объяснишься?
- А я тебе уже все сказал: мне с тобой лучше, чем с Кадди.
- Ммм, заметно. Тогда твои поступки так логичны…
Грег резко захлопнул ноут – я испугался, что у того матрица треснет.
- Я не могу бросить Кадди. И я тебе уже говорил почему. Но я найду способ сделать так, чтоб она от меня ушла. Один такой шанс я прошляпил, но я найду.
- Прекрасно. Просто прекрасно. Хочешь усидеть на двух стульях: жена и любовница? Сначала изваляв эту любовницу в грязи?
- Ты правда хочешь слушать мои объяснения по этому поводу и извинения, или я сразу перейду к делу?
- Я хочу только одного – чтобы больше не…
- Обещаю, что больше не.
Грег взял меня за руку, сцепив пальцы в замок.
- Я, кстати, в последнее время убедился в наличии ума у Уилсона.
Я вопросительно приподнял брови, чуть хмурясь.
- Новое должно начинаться с нового.
Он надел мне на палец кольцо. Снова серебряное, но этот раз оно не было похоже на обручальное – плоское, с выгравированной надписью «I chase after you». «Chase» – ровно сверху, словно кольцо было именным. Остальные слова оказались зажаты между пальцами, и разглядеть их постороннему было не так-то просто.
Я сдержанно улыбнулся:
- Ну, до понедельника?
- Я вернусь вечером.
- Мм?..
- Чейз, ты так и будешь…
Грег повысил было голос, но потом махнул рукой.
- Я вернусь вечером и останусь на выходные, если хочешь.
Я рассеянно кивнул.
- Роберт…
- Что?
- Ты дашь мне…
- Шанс? Дам.
Грег облизал губы и ушел.
Интересно, есть хоть один здравомыслящий человек, который бы поверил в Хауса, смотрящего на меня таким проникновенным взглядом, спрашивающим «дашь мне еще один шанс, Роберт?» и пытающимся что-то исправить и отвоевать назад доверие?
А зря. Он пытался. Просто термин «отвоевать» для него более буквален.
Он пришел вечером. Сварил мне отвратительную рисовую кашу и завалил на кровать.
Мог бы я ломаться, долго не прощать, тянуть из Грега извинения и прочие сопли, делать вид, что я еще в своей раковине?
Мог.
Ровно до тех пор, пока Грег не содрал с меня футболку. Стоило ему пройтись пальцами по моему животу, как я уже забыл обо всем.
Нет, конечно, я не забуду. Конечно, я не отойду сразу. Конечно, мне нужно будет стаскивать с себя этот тщательно налепленный панцирь. И долго.
Но разве это мешает наслаждаться тем, что происходит сейчас? Можно не верить до конца в то, что Хаус уйдет от Кадди или в то, что он не передумает – естественно, я себя еще очень долго буду чувствовать червивым яблоком, и меня будет все это есть изнутри. Но лучше так, чем быть гнилым и неинтересным даже этому червю… от червей-то избавиться можно. Тем более с таким ядреным средством, как Грегори Хаус.
Так вот, можно не верить. Но это не мешает доверчиво подаваться к человеку, который осторожно растягивает тебя, отвыкшего за это время, пальцами, тихо постанывать и снова принимать ту позу, в которой удобнее ему.
Боже, да пошло оно все к черту. Все эти разговоры, мысли…
Если сейчас снова можно толкаться в чужую ладонь, ощущать на себе вес чужого тела…
Если сейчас можно снова отдаваться трахающему тебя Грегу и с всхлипом кончать под ним – то пошло оно все далеко и надолго.
You are the rhythm of my life
This love I have belongs to you
These words are coming from my heart
Please take my hands we'll go so far
I'll show you what I want to do
(Savage, Don't you want me)
-
-
12.12.2010 в 02:23Давно ждала продолжения.
Автор, я надеюсь - это не конец?
-
-
12.12.2010 в 13:49Обычно ничего не имею против открытых финалов, но тут хочется знать, чем же все закончится...
-
-
12.12.2010 в 14:55Это нереально...
-
-
12.12.2010 в 14:58Очень интересно читать.
-
-
12.12.2010 в 15:06Танец Бога Рад, что понравилось)
Автор, я надеюсь - это не конец?
Обычно ничего не имею против открытых финалов, но тут хочется знать, чем же все закончится...
Сериал еще не закончен, так что...))
False_happiness Хочется, не то слово) Как бы Роберту не было хреново от поступков Грега, без него ему еще хуже.
Willy__Wonka Всегда пожалуйста)
-
-
12.12.2010 в 22:30и знаете, что? мне кажется, как бы сериал не окончился, вы сумеете обойти все сюжетные повороты и сделать так, что они будут вместе.
спасибо огромное.
-
-
12.12.2010 в 22:34-
-
12.12.2010 в 22:42правильно
Глаза закрываются: еще немного - и просто упаду на пол.
Это прекрасно, как и всегда. Как же сочувствую Чейзу. Иметь такого человека в качестве возлюбленного - тот еще геморрой. Особенно то отталкивания, то притягивания к себе.... Грустно, в общем. Надеюсь, у них все будет хорошо)
-
-
12.12.2010 в 23:03Надеюсь
кольца Сатурна благодарю)
[Кёдзо-сан] спасибо за правку!
Иметь такого человека в качестве возлюбленного - тот еще геморрой.
Да уж) Но должен же кто-то))
-
-
13.12.2010 в 01:13Боже милостевый, какое чудо))))
ура)
вот что меня не перестает удивлять - как Вы заставляете видеть сериал Вашими глазами)
и теперь я вижу то же самое) и не представляю, как могла когда-то видеть другое.
потрясающая как всегда история, но за финал - отдельное спасибо)))
-
-
13.12.2010 в 01:52-
-
13.12.2010 в 20:38да,сцену в лифте нам явно урезали) здОрово как всегда!
-
-
13.12.2010 в 20:47-
-
14.12.2010 в 09:23А местами я чуть не ревела!!!
ЗЫ: часть про отравление особо порадовала)) Я как раз нынче ночью Хауса косплеила, только из лекарств у меня под рукой была одна только минералка "КорЯчинская", коей я самоотверженно отпаивала Люгера, а потом полночи подкатывалась к нему со своим одеялом, дабы это тело не околело на фиг
-
-
14.12.2010 в 14:06Особенно, вспоминая тот пост про выбор между рвотой и поносом
Ну да, это было по мотивам написанного))
-
-
14.12.2010 в 17:15-
-
14.12.2010 в 17:40-
-
14.12.2010 в 18:19Я поняла, что любит, но издеваеццо...
-
-
14.12.2010 в 18:30Chu-ma Пожалуйста) Посмотрим, что будет дальше)
Cissi Да, я тоже часто люблю наблюдать авторскую "кухню"))
-
-
14.12.2010 в 18:39Немного критики: иногда тебе (мы же уже вроде всё равно на "ты" перешли, да?) нужно внимательней перечитывать текст, чтоб исключить мелкие глупые ошибки)) Хотя так всё очень грамотно